Мальчик отошёл за границу видимого, а вперёд выдвинулся светловолосый альв, в безукоризненном смокинге. Покашляв в микрофон на стойке, он простёр руки над залом, стараясь охватить всё и вся. На него и так глазел весь зал, в одночасье притихший.
– Господа, как вам вечер? Если вы удручены чем-то или что-то не заладилось, то смею иметь робкую надежду – у меня получится вас развеселить своей нудной речью. – Положенные смешки от проходной шутки и конечно аплодисменты. Кис хлопал наравне со всеми, стараясь не вызывать подозрений. А альв продолжал свой воодушевлённый монолог:
– Итак в честь юбилея нашей киностудии, мы – то есть руководство киностудии, – он показал на противоположный партер, где сидела кучка пожилых людей и дворгов, радостно кланявшихся аудитории. Их тут же наградили овациями, – я и мой дражайший сын (аплодисменты и не думали затихать) и конечно же вы дорогие гости, вздумали осуществить невероятное. И что же мы задумали, друзья, вы знаете? – Тон его выразительно преломился, обретя доверительные интонации, в которых читалась солидарность с каждым присутствующим в зале. С какой-то грустью, Кис подумал о талантах, которыми он не обладал. И простое общение вызывало у него трудности, а здесь полнейший контроль над холлом.
– Массовость и шик – мастерски переплелись на этом колоссальном фестивале, приуроченному такому жанру, как киноискусство. Сегодняшний день стал краеугольным камнем истории, вехой, показавшей, что даже великие, иной раз не брезгуют заехать в наше захолустье, – на его губах заплясала улыбка, превратившаяся в смех всего зала и знаменитостей в частности. – И последнее. Здесь и сейчас, мы доказываем всей терре, что в нашем квинтате – киноискусство будет жить и процветать, во веки вечные. Несогласным прошу выйти из зала, а согласным остаться для фотосессии с нашими уважаемыми звёздами и конечно на просмотр промо-роликов фильмов готовящихся к выходу. Все они производства киностудии нашей ситты. Оставайтесь с нами. Уверяю, будет весело! – Грохнул он заключительным слогом своей короткой речи и удалился вглубь трибуны.
В наушнике немедленно отреагировал голос Роллинза:
– Любит же этот парень чесать языком. Грандиозный пустослов, скажу тебе по секрету. От фотосессии ныкайся, а с промо-роликов, пожалуй, можешь сваливать. Мы узнали достаточно, а об сексуальных и прочих предпочтениях моего похитителя – нам расскажет твоя подруга. Как, кстати, её выступление? Удалось?
Кис пропустил вопрос мимо ушей, спросив о главном:
– Ты зашёл на их сайт? Как зовут этот венчурный фонд в одном лице?
– Обижаешь, начальник! Сайт был мной исследован вдоль и поперёк. Я ввёл в поисковике имя этого мудака – Элай-Ти и тут же нарыл кое-что интересное!
– Ты главное, не отвлекайся. Апчхи! – Тестер знал, насколько Роллинз любил потрепаться, и поэтому подбивал его к сути, как только мог.
– Ф.И.О. нашего бородача – Клос Веллинг-старший. Профессия – предприниматель. Исчерпывающе звучит? Уверен, что имя фейковое, как и род занятий. В списке его почётных заслуг значится перечисление средств храмам Элуны и Восьмёрки, приютам для престарелых людей и дворгов и открытие доброго десятка детских площадок по всей ситте. Добрый дяденька ещё и филантроп, ко всему прочему. Разве не святой? И как мы могли про него подумать дурное?
Есть над чем призадуматься. Кис присвистнул про себя, услышав перечень положительных общественных дел. Застраховал себя мужик по всем фронтам, так что прикопаться не к чему. Нужен более детальный обзор его личности, а дать его может…
– Подружке своей скажи, чтобы в рапорте прописала всё вплоть до размера его зубной щётки и предпочитаемого цвета носков. – Болтливость Роллинза иногда разила хуже ножа в голень. Любовь к уединению у Киса связывалась с предпочтением выводимых на экране букв и цифр, вместо вербалики. Молчание – золото, так говорили мудрые предки? Или оно самое, или конкретика.
О хороших манерах все позабыли, стоило сказать о начинающейся фотосессии. Гости фестиваля ломанулись, как коты на свежую рыбу, увидев спускающихся именитых гостей. Дамы в вечерних платьях, поднимая подолы – летели к овалу ступенек зигзагов лестниц, и их кавалеры и просто мужская публика не отставали тоже. Защёлкали цифровики, заключались в объятия натужно-давящие улыбки звёзды. Отделившийся от вспышек объективов Кис словил внимательный взгляд.
Мимо него продефелировали переодетые в цветные лохмотья артисты на ходулях, с масками, похожими на клювы цапель и в колпаках. Костюмированное шоу кому-то грозило вылиться в немалые вирты… Кис просмотрел участников маскарада и не заметил, чтоб кто-то за ним следил. А вот с боковой ложи… на перила свесилась Мелани и маяковала, чтоб он сваливал. Да, похоже и правда пора покидать особняк, предоставив выполнять его работу – другим.
* * *
Мелани прошлась тонкими пальчиками по гипсовым статуэткам и резным украшениям из костей. Её заводила доступность богатства, где всё имеющее цену – лежит на виду, готовое. Стоит захотеть – и оно тут как тут, без музейных застеклённых витрин и охранников. Власть, самая мизерная и с первого взгляда незаметная – значилась вторым пунктом её маленьких женских прихотей. Сейчас оглядывая холл с вершин ложи, выделенной под неё и её труппу, она понимала, как приятно чувствовать себя избранной и желанной. Избранной на фестиваль, принесший ей известность среди богачей, и желанной… гостьей будущих мероприятий. Она пылала уверенностью, что двери домов состоятельных граждан раскроются перед ней и кроме одиозного контракта со своим лейблом она получит свободу. Промоутер её тура предписал ей отдавать лейблу больше шестидесяти процентов выручки, запретил саморекламироваться и многое другое. Но теперь всё изменится. Кинофестиваль был отправным пунктом к дальнейшей славе и богатству.
Тур удался, и Мелани гордилась собой по праву. Заработок разошёлся на оплату вспомогательного персонала, или как ей легко выговаривалось – труппы. Грубые обозначения лучше заменять чем-то приближённым к искусству. Приятней называть монтажёра по свету – ассистентом лицедея, и пусть её называют пафосной стервой. Если говорить о стервозности, ей следует уладить проблемы гендерного характера. Мужчины – плод дурного воображения творцов – создателей терры. Кто их дёргает за язык произносить, то о чём следует смолчать? О, нравы мужские, они неизменны! Хотят во всём быть лучше женщин, или хотя бы в чём-то одном. А получается, что ей нужно за ними подметать мусор…
Пока её труппа фотографировалась на фоне грандиозного холла, Мелани прогнозировала дальнейшие шаги. На глаза ей спадала вуаль, а прелестную фигуру охватывало, отороченное мехом куницы, платье, c накинутой на шею горжеткой. Сей ретро-образ должен был запомниться многим, тем самым кладя ей в копилку несколько очков славы. Пиар – слово, прятавшееся во многих вещах, порой даже самых неприметных.
А на их трибуну поднялся темноволосый альв – создатель фестиваля, и только стоическое терпение помогло иллюзионистке удержаться от восторженного вздоха. От образа такого красавца стыла юная кровь, а после вновь воспламенялась. Совершенство альвийской расы кем-то воспевалось, кем-то бранилось из-за одной лишь зависти…непременной оставалась только нетленность и чувственность их красоты.
Белокурый кавалер в безукоризненном смокинге галантно поцеловал руку дамы. Когда Мелани убрала кисть, кавалер задал ей вопрос низким очаровательным голосом:
– Вы довольны нашим гостеприимством, прекрасная Мелани? Все ли вас устраивает?
– Кроме слов благодарности, ничто на ум не лезет! Вы прекрасно всё организовали, почёт и уважение вам и вашему замечательному сыну, – она присела в книксене и стрельнула глазками, отчего альв пунцово зарделся.
– Право, не стоит, – альв отошёл на полтора шага, обозначив круг своей зоны, далёкой от интимной. Мелани несколько холодно спросила, завидев знаки своего агента: – Сказать вы можете, я надеюсь… выступление моё пришлось вам по вкусу, иль нет? Альв нижайше заверил, что всё прошло благодатно и прекрасно, опять приблизившись и сжав ладонь иллюзионистки. Она несколько смягчилась, тем более, что её труппа показывала, что следует почаще улыбаться и лебезить.
– Вы не хотели бы прогуляться? Мои партнёры желают с вами познакомиться. – Могучий голос альва заглушила симфония, грянувшая из оркестровой ямы, не виденной отсюда взору. Музыкальный слух Мелани не сразу уловил соло саксофона, который приплели к классической музыке, звучавшей ранее. Тем не менее, композиция вышла очаровательной, и тем приятней была прогулка под ручку с кавалером, по запруженному холлу, охваченному светской истерией.
Таинственный образ роковой женщины непременно привлёк бы внимание прессы, если бы не мужчина, шедший рядом с ней. Журналисты с самых известных каналов, запущенные в зал – кинулись наперебой просить интервью у блистательного альва. Не в силах отказать, он поманил Мелани, прошептав на ушко:
