– Надежду таю о разрешении вашей проблемы – способом мирным. – Фраза высказалась вслух, а гадостное подсознание твердило об ином: «Накажи их, Веллинг, смешай с землёй, из лона коей – они вышли.
Веллинг возразил, подмешивая в ранее учтивый тон толику сердитости:
– Как будут того требовать обстоятельства. Надеюсь, до эксцессов и непредвиденных трудностей не дойдёт. У вас точно нет личной заинтересованности?
– Поверьте на слово, я не терплю насилия и безвинно пролитой крови. Как стало мне известно о преступных планах этих людей – поделиться с вами стало делом чести для меня.
– Так уж я безвинен? – Усомнился собеседник и с взыгравшей допытливостью правозащитника принялся выяснять, – а может парни и правы? А что если именно я им переступил дорогу и теперь они справедливо ищут мести? Вы ведь можете и ошибаться… давайте решайте, всецело ли вы доверяете своему информатору, кем бы он ни был, или лучше сойдёте со скользкой тропинки, пока не поздно?
– Не поздно ли в купели отмываться, коль в грязи замаралась я сполна? А если приняла я сторону добра? Тогда поступок мой оправдан и пахнет благовонием справедливости и ароматом…
– Какая экспрессия, подача, а мастерство! Такие кадры куются только в театре или цирке. И не уездном, а столичном! – Восхищённо отвесил поклон мужчина на потеху довольной девушки. Та радостно подпрыгивала в мыслях: «Я актрисулька-фокусница с провинции? Ну и пусть! Неверные домыслы мне только помогают, так что пусть называет меня как только захочет!»
– Я понял ваш намёк, любезная Мелани, и собираюсь запомнить номер вашего банковского счёта. Транзакцию безнала я осуществлю в течение часа. Не терплю возражений, – решительно отмёл он всяческие препирательства, хотя Мелани безмолвствовала. – Считайте это формой благодарности за поставленные сведения и задатком перед грандиозным выступлением для моего внука. Вы уже обдумали, чем удивите моего малыша? – Бизнесмен приятельски улыбнулся, выказывая свою расположённость. И иллюзионистка решила усилить её, потому как он считал её за меркантильную особу, гонявшуюся за гонорарами и расположением его влиятельной персоны. Что только отчасти совпадало с её великолепно разыгранной партией.
Восхищаясь собственной гениальностью, иллюзионистка наслаждалась приобретённым статусом придворной чародейки – зная, что две её живые трудности в лице Роллинза и Олатира вскоре станут несущественными…
Отворилась летняя терраса, предназначенная для танцев, и конденсированная прохлада холла вяло затухала под напором вечерней духоты. Разгорячённые тела в мышечно-двигательном экстазе дрыгались под незатейливыми инструментальными аранжировками. Отдыхаем хорошо, не так ли? С этим общим мнением, соглашался гудок крана недалёкого порта и гудки и гудки более отдалённого смартфона или планшета…
* * *
Тяжелее, чем догонять кого-то, может быть только одно. Познание искусства ожидания происходило совсем некстати, с лёгкой руки Роллинза не желавшего поднять проклятую трубку. По нервам гипсовой статуи прошла трещина и уравновешенный Кис не мог с собой совладать. Он начал присматриваться, куда лучше влупить для отведения души: в жестяной каркас остановки или в стекло, покрывавшее маршрутное расписание. Бушевание парня не прошло незамеченным и заросший по уши бомж-дворг ретировался подальше, бурча про несносную молодёжь.
Наконец всё подошло к тому, что парня осенило и он прясел на краешек скамьи, ожидая. Он выключил эмоции чтоб его рот больше не изрыгал матов. Теперь он больше напоминал самого себя, а не холерика-Роллинза с его быковскими замашками. Срыв завершился окончательно, когда засветился экран средства связи и по нему пошла вибрация. Кис выхватил его с кармана, словно меч из ножен. А смартфон им и являлся по сути – он был холодным оружием современности. Только теперь беседа заменяла пускание крови.
На другом конце провода, Роллинз звучал несколько сдавленно, словно после обильных рыданий. А Кису пофигу что с ним творилось… не за этим, его засылали. В точности передав короткий рассказ он подождал ответной реакции. Секунда, две, может больше… потом прозвучал ответ во всей его ёмкости:
– Будем брать засранца тёпленьким. Встретимся у тебя на квартире через полчаса. Вслед за скинутым сеансом связи поползли вопросы. А кто мог на них ответить лучше «босса»?
Кис вынул камешки-серьги с ушей и обратно вставил тоннели. Досадная резинка отправилась в карман, сменив раздражавший хвост – пышной шевелюрой. Вот в таком более привычном облике ему предстояло пройти пешим ходом – две остановки до дома.
Номер 4. Кому вообще нужна справедливость?!
Ладонь на ключе подрагивала и взопрела, поливая облицовку ключа и замочную скважину грязным потом. Так уже час… и как решиться открыть дверь? Мать целую вечность отчитывалась по телефону про исправность моей машины, про чуть коротящий провод аккумулятора и про то, как же сильно она любит свою умницу. Если бы, вот прямо сейчас, в дверь дома постучался размалёванный клоун с надувными шарами – я бы ничуть бы не удивился. Для мамаши – я вечный ребёнок, как не переубеждай её достижениями и возрастом.
Пока Кис занимался своим заданием, я решил выполнить кое-какую грязную работку. Зайдя в свою квартиру, я направился в спальню к злосчастному шкафу, в котором была «похоронена» Карна. Я хотел вынуть тело, загрузить его в багажник машины, а по пути к дому этого Веллинга, сжечь тело где-то в степи. Прах моей бывшей девушки должен быть развеян по ветру…
Я собрался провернуть ключ, чтоб освободить свой наихудший кошмар последних дней. И снова осёкся! В бабской нерешительности, я вылупился на стенные часы, сливавшиеся с обоями. Стрелки отсчитали двадцать минут до условленного времени встречи с Кисом. Мальчишка, конечно, птица не высокого полёта, но помогал он мне конкретно. Причём не чураясь никого и ничего. Правда, тусоваться на вип-тусовке – задачка не архисложная… но, этот лузер наверняка столбом стоял и прятал глаза от девчонок. С каким отребьем приходится работать…
Такой разрядкой мозга я отвлекал себя от того, зачем пришёл в свою квартиру.
А была ни была! Защёлка шкафа ответила мелодичным звуком моему импульсу, ну точно заводимая музыкальная шкатулка. Вот с фигуркой игрушечной балерины – напряг… дама в шкафу конечно имелась не менее грациозная, но до танца ли ей было?!
Я заплакал. И нет предела моей сопливости, когда такое произошло с любимым человеком. Уже сейчас я готов был назвать её родимой и другими самыми однообразными и лестными эпитетами, которые был бы способен придумать.
Молча, без завываний, я сгрузил свёрток на руки, слыша как трутся между собой наружный полиэтилен и внутренний целлофан. Последним слоем я намотал сверху ковёр, радуясь, что в своё время оставил это наследие ушедшей эпохи висеть на стенке. Как бы любимая не билась с моими устаревшими вкусами, а я по прежнему смотрел на него и видел своего старика-отца, полёгшего костьми за родную землю. Так и по жизни у него сменялось вооружение: от выбивалки для пыли и ворса до винторезов и крупнокалиберных снайперских прикладов. Патриотизм и мизерный оклад сгубил отца, а сын предпочёл выбрать путь безрассудства и несчастной любви. Вот тут уже никакой патетики.
Дом спокойный, спальный, если можно так выразиться. Поэтому со сложенным в свёрток ковром – вопросов должно было не возникать. Разве что кому-то из соседей бы взбрело в голову полюбопытствовать, куда я вдруг сунулся посреди вечера с предметом домашнего интерьера.
Конечно, я особо не боялся, но всё же мне было стрёмно, учитывая какой я груз тащил на горбе. Вот тут то приватное дело грозило бы перерасти в общественное порицание, скандал и КПЗ. И то на первое время.
Мама, добрая душа, пригнала фару к подъезду и теперь оставалось только засунуть ношу в багажник и ехать. Спустя минуты две, я уже выжимал сцепление и благодарил старушку, что она догадалась притаранить мою иномарку прямо под двери подъезда, а не загнать в гараж, к примеру. В научной фантастике – это называется ментальной связью, я же предпочёл бы всё называть своими словами: подфартило.
Конец ознакомительного фрагмента.
