свой. Если это суд, то где судья?
— Судья народ Вам, — ответил бывший министр.
— Народ меня не судит и уж тем более не осуждает.
Министр понемногу свирепел, его выводила из себя манера жрицы говорить совершенно спокойно и уверенно, лишь слегка меняя тон и тембр, с некоторым снисхождением, словно бы он был несчастным бедняком, потерявшим путь последователем богини. Он видел и слышал как Жрица точно ток же говорила с жаждущими её совета, со спорившими с ней и стремившимися познать несомые ею идеи. Так, словно бы для неё просящий милостыни нищий и владеющий громадный состоянием влиятельный министр были на одном уровне. Он попытался вновь надавить на Жрицу, по голосу которой было понятно, что она не привыкла сомневаться в произносимых ею словах и не тратила долго времени на их подбор, однако умудрялась звучать убедительно и гармонично, но может быть всё же найдётся вопрос, который сможет пошатнуть её уверенность:
— Когда самочувствие Его Высочества ухудшилось, ни один лекарь не смог ни назвать болезнь, ни уж тем более, предложить способа излечения, однако Вы велели обеспокоенным придворным усиленно трудиться, разделяю обязанности Его Высочества, чтобы тем самым показать, что они действительно переданы своему правителю. Всё так было?
— Да, — кивнула Эктори, уже понимая, к чему клонит её противник, — касательно данного аспекта Ваши слова совпадают с действительностью.
Министр скрипнул зубами, сдерживаюсь от того чтобы вспыхнуть, наорать на Жрицу да просто приказать стражникам бросить её в темницу. Девчонка, посмотрев на Жрицу ближе министр понял, что она вовсе не была женщиной или даже девушкой, а просто мелкой девчонкой, со словно насмешливым прищуром, подтверждаю верность только-что сказанных слов, назвала все предыдущие ложью.
— Однако, — продолжил министр с трудом вернув самообладание, — с того самого дня, Его Высочество не покидал своих покоев, и не принимал никого у себя, кроме Вас да жены с сыном разумеется. Не было ли это ваше разделение обязанностей попыткой сменить власть? Поведайте, чем же Вы занимались в покоях короля?
— Я делала всё возможное, чтобы излечить его. Должна признаться, у меня есть некоторые познания в лекарском деле. Иначе какая бы была от меня польза если бы я умела только толкать речи, да просить от богини чуда, подобно капризному дитя. Богиня готова помочь только тем, кто и сам работает прилагая все имеющиеся у них знания и силы, мой долг как жрицы на собственном примере показать это всем прочим её последователям. Я работала до изнеможения и требовала того же от придворных, ведь только так наши молитвы были бы услышаны.
Министр усмехнулся:
— Не лжёт ли нам Жрица? Быть может её богиня не так уж и добра, да и молилась она вовсе не о спасении его высочества, ведь никто не понимает того языка, на котором она говорит с богами…
Монор отказался больше терпеть то, что его дорогую жрицу обвиняли в попытке убить его отца, а она воспринимала это спокойно, даже равнодушно, так, словно бы ей подобное было слышать вполне привычно, от этого он посчитал её ещё более оскорблённой:
— Жрица научила меня некоторым молитвам, я могу здесь и сейчас продемонстрировать их чудодейственное влияние, вот только нам нужен раненный. Вы, — молодой жрец указал на бывшего министра, — больше всех сомневаетесь в благих намерениях Наставницы, так давайте же на Вас и убедимся, — его рука скользнула к пристёгнутому к бедру ножу, скрытому под жреческим балахоном, Монор выставил небольшой клинок в сторону министра.
Эктори хотела было остановить слишком радивого защитника, но передумала, решив глянуть, чем же всё закончится, ведь вмешаться она ещё в любом случае успеет.
Лицо министра перекосило от гнева смешанного со страхом, он воскликнул:
— Этому учит ваша «добрая» богиня? Чего ещё можно было ожидать от веры, зародившейся у варваров, спускающихся с гор лишь для того, чтобы посеять хаос своими завоевательными походами… Я поверил бы в благостность намерений Жрицы, если бы её богиня продемонстрировала чудное исцеление его высочества, а до тех пор нет никаких доказательств невиновности, только возможность и судя по тому, что Вы признались в навыка ле́карства, ещё и знания, как лишить его высочество жизни и притом остаться якобы невиновной. Вы ведьма, хитрая и расчётливая! Только появление короля здесь и сейчас в полном здравии докажет вашу невиновность, но этого не произойдёт, ведь это именно Вы виновны в его «болезни». Сознайтесь, Вы отравили нашего правителя!
Министр, увидев как Эктори неопределённо пожала плечами, мысленно улыбнулся тому, как всё хорошо складывалось: его высочество не придёт потому, что от яда, отравлявшего его тело в течении больше чем хода, не было никакого спасения.
Эктори наконец ответила, на лице её было выражение глубокой усталости, словно бы ей приходилось в тринадцатый раз пересматривать одно и то же представление, в надежде на новый сюжетные поворот:
— Вы уж определитесь: прокляла ли я его высочество или отравила?
Министр негодующе воскликнул:
— А какая разница? Важен сам факт его смерти!
— Постойте, — холодно возразила Эктори, — Вы не можете определиться с тем, в чём же всё-таки меня обвиняете и говорите, что это не важно. Но как можно вынести справедливый приговор, не определив, в чём же виновен осуждаемый? Да и откуда у вас такая уверенность в смертей правителя? Не потому ли, что Вы самолично причастны к этому?
Эктори замолчала на мгновение, достаточное чтобы министр успел осмыслить, какую оплошность совершил, и вновь заговорила, словно вытягивая слова из его же разума:
— Да, действительно неразумно было приплетать отравление, а следовало до последнего обвинять меня в ведьмовстве, ведь если же это был яд, то нет доказательств моей виновности. У ядов есть одна маленькая особенность, даже если они не оставляют следов на теле, ну или в теле несчастно убиенного, их остатки можно отыскать на вещах, если же ими пропитывались ткани или на посуде, если же они добавлялись в еду. А вещи короля никто кроме него использовать не будет. Так вот теперь, следуя Вашей уверенности в том, что наш славный правитель уже мёртв, вы обсудите меня и казните, но не думаете же Вы, что наследник его высочества и, если верить вашим убеждениям, ныне вдовствующая королева — глупцы, которые не смогут найти следов, теперь уже чисто из принципа?
— Всё это ложь, призванная опорочить меня! Вы подлая ведьма, подыскавшая яд, чтобы подставить меня! Ваша казнь — единственное спасение Лирга!
Министра законодательных
