одеждой, и уложила короткие, обычно непослушные волосы, в хитроумную причёску, по которой сложно было определить их длину.
В обществе аристократов она стала такой же как все — дамой из высшего света. Вела себя Эктори столь не принуждённо, и демонстрировала настолько четкое следование этикету, что королева старалась всегда взять её с собой на светские вечера, а многие дамы стремились оказаться в её обществе. За разговорами о моде, мужчинах и всякого рода безделицах Эктори понемногу обратила в свою веру самых влиятельных представительниц государства. С ней стремились говорить, у неё спрашивали совета, даже мужчины — не раз она ненавязчиво вклинивалась в разговоры купцов, так что по итогу они сами стали обращаться за помощью к Жрице, а все ответы её звучали столь размыто, что только те, кому она их давала, могли понять о чём на самом деле идёт речь. Понемногу знатные дамы стали подражать ей, принялись наряжаться в платья, похожие на те, что носила Эктори — с полностью закрытой спиной, и посыпать волосы белым порошком, читали те же книги, что читала она, или вернее пытались, ведь далеко не все из них были обучены грамоте. Эктори в свою же очередь обращалась к ним за советами о том, как бы лучше обречь в слова на бумаге, те или иные учения богини, создавая у них ощущение причастности к великому замыслу, усиливая чувство собственной значимости, заполучая всё большее расположение.
Жрица столь хорошо вписалась в общество благородных господ, что вскоре за её передвижениями перестали следить, теперь она могла спокойно отлучаться и обратно в Академию и на проповеди. Она вовсе не воспринималась как заложница, гарантировавшая мир между Новой Империей и Лиргом. Если бы ей в какой-то момент вздумалось просто взять и не вернуться из очередной поездки, осознание этого не сразу бы дошло до её «пленителей». Но она и не думала сбегать — в её голове созрел очередной занимательный план.
Проповедуя она вновь наряжалась в простое жреческое одеяние, и стоило в такие дни кому-то из знати увидеть её они удивлялись тому, как она умудрялась оставаться милой и в окружении грязных и жалких оборванцев — в их разуме отказывалось укладываться сознание того, что столь изысканная леди, какой её знали они, могла пешком проходить расстояния, которые им было нестерпимо утомительно преодолеть в карете. Жрица выглядела слишком уж хрупкой и беззащитной, чтобы действительно являться той, о ком рассказывали сложившиеся вокруг неё легенды.
В какой-то момент всеобщее доверие к Жрице, которая успела доказать всем свои учтивость и ум, возросли настолько, что она получило право присутствовать на советах, организуемых королём. Ей не предоставили отдельного места, даже высказываться дали возможность только тогда, когда к ней обратятся, но этого уже было достаточно: ни одна другая женщина, кроме разве что в редких случаях самой королевы, не имела и такого права. Тем более, что главная цель Эктори была достигнута: она без труда и притом абсолютно честным путём получала всю интересовавшую её информацию, часть из которой незамедлительно отправлялась в Роргост, а другая — бо́льшая, — оставалась в полном её распоряжении — Эктори понемногу начинала сомневаться в выгодности выбранного ими пути. Пусть у неё было достаточно времени на то, чтобы без спешки и излишнего насилия создать на Оргосе единое государство, всё же она по юности своей не любила ждать слишком долго, а Лирге перед ней открылась прекрасная возможность изменить вектор движения объединения, перенести точку его начала из Роргоста в столицу Лирга — Тзелос.
Королева очень скоро дала Эктори пообщаться со своим юным сыном, притом ещё и наедине. Мальчишка был поздним ребёнком и при том единственным, от того родители порой слишком сильно опекали его, не давая необходимой в его возрасте возможности ошибаться и получать необходимый опыт разбитых коленок. Глядя на королевского сына Эктори поняла, что её отец и мать были гораздо мудрее в этом плане: мать, казалось душившая её своей опекой, на самом же деле прикрывала глаза на некоторые из её шалостей, давая возможность самолично осознать, что взрослые совсем не дураки: если они чего-то не делают, значит это принесёт больше убытков, чем настоящей пользы.
К королевскому сыну Эктори нашла подход куда быстрее, чем к его родителям. Она дала Мо́нору то, в чём он больше всего нуждался — стала верным другом, вовлекающим в разного рода опасные авантюры, о которых стоило только узнать его родителям, как всё тут же прекратилось бы, но он молчал, как молчала и парочка слуг знавших об этом. Все проказы они с Эктори держали в строжайшем секрете. До тех пор пока они оставались в столице Монор делал вид что целиком полностью погружён в науки, а по вечерам слушал «сказки» Жрицы об иных мирах и удивительных героях, которые всего парой слов или жеств могли смести не оставив и следа громадные армии. Эктори в своих историях задвигала принципы, выгодные для неё, готовя мальчишку через какое-то время стать либо союзником Ринора, либо его заменой.
Когда Монору со Жрицей позволялось покинуть столицу, уехать в один из сезонных дворцов, он не знал времён счастливее. Жрица стала той, кто обучил его фехтованию, показал как правильно держать меч, наносить атаки и уклоняться от них.
Монор внимательно наблюдал за наставницей, стараясь перенять у неё всё, начиная от движений и жестов, заканчивая манерой говорить. От его чуткого взгляда не укрылись некоторые странности, о которых в один из дней всё же осмелился спросить:
— А что с твоим глазом?
Эктори хохотнула, отшутившись:
— Чтобы быть настоящим, нужно быть неидеальным. — Указала на глаз, — вот мой изъян.
Монор в смущении отвёл взгляд, посчитав что своей бестактностью он обидел Жрицу, к которой он хоть и относился как к подруге, всё же не мог не признать того, что она была куда возвышеннее него, хотя и с точки зрения положения в обществе находилась куда ниже. Попытался исправиться:
— Он тебя вовсе не портит.
— Я знаю, — милая улыбка Эктори расплылась ещё шире.
— Тогда можно ещё поспрашивать? Я наблюдал за тем, как сражаются солдаты и как ведут себя аристократы дуэлянты, но ты мне показала совсем другую технику. Откуда она? В чём её цель? Как она появилась?
— Меч, это результат кропотливых трудов мастера, потому его нужно уважать, как и те силы, что были потрачены на его создание. Ведь этот благословенный труд подобен труду богов, создававших миры. Кузнец придал металлу форму и её нужно
