Глава V
Собрание, под моим председательством, губернаторов для заслушания сообщений о предвыборном положении. Н. А. Хвостов. Кредиты на предвыборную кампанию. — Моя поездка в Спалу. Доклад у государя. Вопрос о кредитах на оборону. Прекращение государем дела о привлечении к суду Курлова, Кулябки, Веригина и Спиридовича. — Новые требования кредитов Сухомлиновым. Совещание у государя по вопросу о задуманной Сухомлиновым частичной мобилизации. Мои возражения против намеченной меры, как опасной для сохранения мира. Отклонение проекта. — Разногласия в Совете министров по вопросу об общем политическом положении. — Мои отношения к партиям в новой Думе. Правительственная декларация. — Вопрос о соглашении с обществом Киево-Воронежской железной дороги. — Задуманное Сухомлиновым назначение генерала Воейкова на несуществующую должность
Государь в эту осень (1912 г.) вместо Крыма поехал сначала на охоту в Беловеж, а потом в Спалу, где наследник тяжко заболел и едва не умер. До половины октября вся страна жила под страхом близкой катастрофы. Я не решался беспокоить государя никакими делами, направляя их как мог, и только 10 или 12 октября стали получаться добрые вести о том, что непосредственной опасности нет, и государь разрешил мне прибыть в Спалу для доклада и привезти ему наиболее нужные вопросы. Их накопилось очень много, и в числе их заметное место занимали, конечно, выборы в Государственную думу, приходившие уже к концу и дававшие ясные указания на преобладающее значение в среде вновь избранных членов людей умеренного лагеря, но мало связанных между собою единством взглядов и не подчиненных никакому определенному общему руководству.
Говоря о выборах в Государственную думу, приходится невольно припомнить один эпизод, соединивший было меня на минуту с Макаровым и показавший мне наглядно, какими удивительными приемами были заражены некоторые из наших видных администраторов, сыгравшие впоследствии очень печальную роль в последние месяцы перед революцией и заплатившие своею собственной жизнью за печальные проявления их неумелой деятельности. Упомяну также и о другом эпизоде, который следует сохранить, чтобы он не забылся.
В начале сентября месяца в Петербурге оказалось одновременно большое число губернаторов. Все они приехали за получением указаний министра внутренних дел по разным местным особенностям выборных комиссий, и об этом съезде я узнал не из сообщений Макарова, а просто по большому количеству губернаторов, являвшихся ко мне в мои приемные дни.
Макаров, державший меня после происшедших между нами разногласий совершенно в стороне от выборных дел, видимо, предпочитал келейный способ разрешения этих вопросов, вместе со своим товарищем Харузиным, внесшим немало путаницы и произвола в это дело и способствовавшим в большой степени тому настроению раздражения, с которым собрались вновь избранные члены Думы к 1 ноября в Петербург. Меня же разговоры на выборную тему с губернаторами приводили к несомненному выводу, что никакой общей выборной политики на самом деле нет и что каждая губерния действует по собственному шаблону, изобретая свои приемы, а чаще всего — вовсе не справляясь с общими взглядами Министерства внутренних дел.
Я высказал это Макарову в открытом заседании Совета министров и выразил желание побеседовать совместно со всеми съехавшимися губернаторами в присутствии его самого, его товарища Харузина и его сотрудника Черкаса, считавшего себя специалистом выборного дела и принимавшего самое деятельное участие в первых выборах по закону 3 июля 1907 года, при покойном Столыпине, когда это дело находилось в умелых руках его товарища Крыжановского.
Собрание состоялось под моим председательством вечером в зале заседаний совета министра финансов. Налицо было 14 или 15 губернаторов. Сообщения с мест и прения по ним шли очень вяло. Большинство губернаторов удостоверяло, что выборы проходят довольно бледно, что крайние левые партии прячутся в подполье и не открывают своих карт, но что можно быть заранее уверенным в том, что большого количества голосов они не соберут и что все движение сгруппируется между кадетами, октябристами и националистами балашевского типа, так как и крайние правые не проявляют особенной активности, хотя и сохранят, вероятно, свое прежнее положение.
Во всех объяснениях губернаторов звучало вполне согласно одно заявление, — что у начальников губерний очень мало средств на влияние на выборы, что единственно организованная среда, доступная влиянию, это — среда сельского и даже городского духовенства, что епархиальное начальство прислушивается исключительно к голосу обер-прокурора Синода и мало обращается с губернаторами, но что и эта среда не отличается особенною дисциплиною, так как не все архиереи сочувствуют слишком умеренным указаниям Синода, находя, что его указания поддерживать все консервативные партии, начиная от октябристов, и не делать разницы внутри группировки отдельных партий правого крыла Думы неправильны, и они предпочитали бы более точные указания для поддержки какой-либо одной партии. Из объяснений губернаторов сквозило даже, что многие архиереи не вполне доверяют искренности разъяснений Синода, полагая, что они явились результатом особого давления на обер-прокурора со стороны министра внутренних дел и председателя Совета министров и что на местах думают, что лично В. К. Саблер стоит на другой точке зрения, сочувствуя лишь одной партии — крайних правых.
Губернаторы заявили в один голос, что влияния земских начальников на крестьян в деле выборов почти нет и что строить какие-либо надежды на этом элементе не следует.
Точно так же на мой вопрос: какое влияние имеет на общественное мнение и на подготовку выборов местная консервативная пресса, довольно щедро поддерживаемая правительством в отдельных губерниях, получился единогласный ответ всех губернаторов, кроме нижегородского, что такое влияние равносильно нулю, ибо никто таких газет не читает, а многие губернаторы откровенно заявили даже, что все прекрасно знают, что данные газеты издаются на казенные деньги, а так как и издатели этих газет плохи, и состав сотрудников крайне невысокого уровня, за неимением подготовленных и талантливых людей, — то этих газет просто не читают даже бесплатные подписчики.
Отдельно от всех губернаторов, резко отличаясь от них решительностью тона и живостью речи, стоял в этом совещании нижегородский губернатор Н. А. Хвостов, впоследствии, в 1918 году, расстрелянный большевиками в Москве вместе с Щегловитовым, Протопоповым, Маклаковым и Белецким.
Он провел резко противоположную точку зрения, заявив, что губернаторы не только должны, но и могут провести в Думу исключительно тех, кого они желают. По его словам, в Нижегородской губернии все оппозиционные кандидаты им уже устранены и на их место намечены люди совершенно надежные в политическом отношении, которые и будут
