Мужчина с портрета недовольно посмотрел на письмо и изучил его через монокль. Затем вздохнул и, повернувшись в сторону комнат Слизерина, крикнул:
– Послание для Мерри Тэвингтон!
Лишь тогда Гарри позволил письму упасть на пол.
Спустя пару мгновений дверь-портрет открылась, и Мерри быстро подняла конверт с пола.
Она откроет его, найдёт внутри сикль и другой конверт, адресованный четверокурснице, Маргарет Булстроуд.
(Среди слизеринцев это в порядке вещей, а сикль весьма ясно говорит о срочности дела.)
Маргарет откроет свой конверт и найдёт пять сиклей вместе с другим конвертом, который ей нужно будет оставить в одном из заброшенных классов…
…после того, как она перенесётся на пять часов назад с помощью своего Маховика времени…
…и там она найдёт ещё пять сиклей, если, конечно, поторопится.
И в этом заброшенном классе с трёх до полчетвёртого будет находиться скрытый мантией-невидимкой Гарри, просто на случай, если кто-то решит провести очевидную проверку.
Ну, по крайней мере очевидную для профессора Квиррелла.
Также для профессора Квиррелла было очевидно, что а) у Маргарет Булстроуд есть Маховик времени, б) она не очень щепетильна относительно его использования, например, иногда она делится со своей младшей сестрой самыми горячими сплетнями до того, как о них узнает кто-либо ещё.
По мере того как Гарри, всё ещё невидимый, удалялся от двери-портрета, напряжение начало убывать. И тем не менее его мозг продолжал беспокоиться за план, хотя он уже знал, что всё прошло благополучно. Оставалось только выдержать встречу с Дамблдором, и день будет завершён… Гарри подойдёт к горгульям, охраняющим директорский кабинет, в девять вечера, так как если он придёт в восемь, то это будет более подозрительно. А так он сможет заявить, что просто не понял, что имела в виду профессор МакГонагалл, когда сказала «после»…
Неясная боль вновь сжала сердце Гарри, когда он подумал о профессоре МакГонагалл.
Поэтому он ещё немного глубже погрузился в свою тёмную сторону, благодаря которой мог сохранять спокойное выражение лица и не показывать, насколько он на самом деле устал, и продолжил идти.
Расплата грядёт, но иногда приходится использовать всё, что у тебя есть сегодня, оставляя выплаты по счетам на завтрашний день.
* * *
К тому времени, как винтовая лестница доставила Гарри к большой дубовой двери, ведущей в кабинет Дамблдора, даже его тёмная сторона уже чувствовала себя усталой. Но поскольку теперь он официально на четыре часа опаздывал с отходом ко сну, то пусть не эмоциональную, но хотя бы физическую усталость показывать было безопасно.
Дубовая дверь отворилась…
Взгляд Гарри сразу же устремился к большому столу и трону за ним. Ему потребовалась пара мгновений, чтобы отметить, что трон пуст, а на столе одиноко лежит книга в кожаном переплёте. Фоукс и Распределяющая шляпа находились на своих почётных местах. Яркое, весёлое пламя потрескивало в нише, где, как теперь понял Гарри, находился камин. Также ему бросились в глаза два зонта и три красных тапочка на левую ногу. Кабинет выглядел как обычно, но сам старый волшебник стоял посреди своих многочисленных хитроумных инструментов – таинственных непонятных устройств – в чёрной, очень строгой мантии. Гарри был потрясён, увидев Дамблдора в таком виде, – это было всё равно, как если бы его отец надел деловой костюм.
Альбус Дамблдор выглядел как никогда древним и печальным.
– Здравствуй, Гарри, – сказал старый волшебник.
Внешний образ, поддерживаемый как барьер окклюменции, – невинный Гарри, который понятия не имел, что случилось, – холодно кивнул и произнёс:
– Директор. Я полагаю, вы уже побеседовали с профессором МакГонагалл, поэтому, если вы не против, я бы очень хотел узнать, в чём дело.
– Да, – сказал старый волшебник, – время пришло, Гарри Поттер.
Его спина слегка выпрямилась (хотя он и так стоял прямо), однако каким-то образом даже это небольшое изменение словно добавило ему лишний фут роста, он стал выглядеть сильнее, пусть и не моложе, опасней, пусть и не угрожающе, аура могущества окутала его как плащ. И Дамблдор отчеканил:
– Сегодня началась твоя война против Волдеморта.
– Что?! – воскликнул внешний Гарри. Та часть его, что наблюдала изнутри, подумала совершенно то же самое, только со значительным количеством ругательств.
– Беллатрисе Блэк устроили побег. Из Азкабана, из тюрьмы, ранее считавшейся неприступной, – сказал старый волшебник. – В самом этом деянии отчётливо видна рука Волдеморта. К тому же Беллатриса – его самая верная прислужница, один из трёх элементов, которые он должен собрать, чтобы возродиться вновь, в новом теле. Спустя десять лет враг, которого ты однажды одолел, вернулся – как и было предсказано.
Все воображаемые личности Гарри потеряли дар речи. По крайней мере на несколько секунд. Тем временем старый волшебник продолжил:
– Сейчас для тебя мало что изменится. Я начал воссоздавать Орден Феникса, который будет служить тебе. Я известил некоторых людей, которые могут и должны всё понять: Амелию Боунс, Аластора Хмури, Бартемиуса Крауча и кое-кого ещё. О пророчестве – да, оно существует – я им не сказал, но они знают, что Волдеморт вернулся и что тебе предстоит сыграть важную роль. Поначалу твою войну будем вести мы. Тебе же пока предстоит стать сильнее и, возможно, мудрее, здесь, в Хогвартсе, – рука старого волшебника поднялась, словно в мольбе. – Таким образом, сейчас в твоей жизни произойдёт лишь одно изменение, и я прошу тебя понять, что оно необходимо. Ты узнаёшь книгу на моём столе?
Внутренняя часть Гарри кричала и билась головой о воображаемые стены. Внешний Гарри лишь повернулся и уставился на то, что оказалось…
Повисла долгая пауза.
Наконец Гарри сказал:
– Это «Властелин колец» Джона Рональда Руэла Толкина.
– Ты узнал цитату из этой книги, – директор пристально посмотрел на Гарри, – и я даже предположу, что ты неплохо её помнишь. Поправь меня, пожалуйста, если я ошибаюсь.
Гарри смотрел на него и молчал.
– Важно понимать, – продолжил Дамблдор, – что эта книга не является реалистичным описанием войны волшебников. Джон Толкин не сражался с Волдемортом. Твоя война не будет похожа на книги, которые ты читал. Реальная жизнь не похожа на сказки. Ты понимаешь, Гарри?
Мальчик медленно кивнул, а затем помотал головой.
– В частности, в первой книге Гэндальф допустил крайне глупую ошибку. Да, волшебник Толкина совершил много ошибок, но одна из них особенно непростительна. Когда Гэндальф впервые заподозрил, пусть даже на мгновение, что к Фродо попало Кольцо Всевластья, он должен был отправить Фродо в Ривенделл незамедлительно. Да, Гэндальфу было бы неловко, если бы его предположения оказались ошибкой. Возможно, ему было бы неудобно приказывать Фродо, а Фродо пришлось бы отказаться от своих планов и привычного времяпрепровождения. Но эти мелкие неловкости и неудобства – ничто по сравнению с поражением в войне, которое могло случиться, если бы девять ворвавшихся в Шир назгулов захватили Кольцо, пока Гэндальф читал старые свитки в Минас Тирите. В этом случае пострадал бы не только Фродо, всё Средиземье оказалось бы в рабстве. Не будь это всего лишь сказкой, война была бы проиграна. Ты понимаешь, к чему я веду?
– Э-э… – сказал Гарри, – не совсем…
В таком Дамблдоре было нечто, мешающее оставаться должным образом холодным. Тёмной стороне Гарри было трудновато иметь дело со странным.
– Тогда я скажу прямо, – произнёс старый волшебник. Голос его был мрачен, а глаза – печальны. – Гэндальфу надо было сразу лично сопроводить Фродо в Ривенделл, и Фродо никогда не должен был покидать Ривенделл без охраны. Тогда не было бы ни ночи ужаса в Бри, ни Могильников, ни Заветери, где Фродо был ранен. Во всех этих случаях по глупости Гэндальфа война могла быть проиграна! Теперь ты понимаешь, о чём я говорю, сын Майкла и Петунии?
И Гарри, который ничего не знал, понял.
И Гарри, который ничего не знал, понял, что Дамблдор говорит мудро, разумно и здраво, что именно так поступить правильно.
И Гарри, который ничего не знал, сказал именно то, что сказал бы невиновный Гарри, хотя внутренний наблюдатель неистово кричал в смятении и боли.
– Вы хотите сказать, – голос Гарри дрожал от эмоций, рвущихся наружу сквозь напускное спокойствие, – что я не поеду домой к родителям на Пасху.
– Ты сможешь их увидеть, – быстро добавил старый волшебник, – я попрошу их приехать к тебе, и я прослежу, чтобы во время визита они ни в чём не нуждались. Но ты не поедешь домой на Пасху, Гарри. Ты не поедешь домой летом. У тебя больше не будет обедов в Косом переулке, даже под присмотром профессора Квиррелла. Твоя кровь – это второй компонент, необходимый Волдеморту, чтобы обрести прежнюю силу. Поэтому ты никогда больше не покинешь границ охранных чар Хогвартса без жизненно важной причины и без достаточно сильной охраны, способной выдержать любую атаку как минимум до тех пор, пока тебя не доставят в безопасное место.
