же не ходите никуда? Ты посещала такие балы?
Светлана махнула на неё ладошкой.
— Мама рассказывала. Родственники мои по материнской линии из очень громких, знатных фамилий, только обедневших. Но, раньше, раньше — они не пропускали даже царские балы!
Анни внимательно посмотрела на свое лицо в зеркальном отражении самовара и чему-то улыбнулась.
— А я ведь никогда не посещала балы, разве что только в университете. Рождественские балы устраивали сами студенты, они были скромны, совершенно со скудными угощеньями, но нам было весело.
— Аннушка. Мы купим тебе завтра же самый нежный, салатовый кринолин, с отделкой атласными вставками. Во мне погиб кутюрье! — Светлана словно пелену взбила, провела руками по воздуху. — Я так отчетливо вижу твое платье. И самое главное — оно будет украшено кроваво красными розами из лент и белыми ромашками.
ГЛАВА 87
Юсуповский дворец ничем не выделялся в ансамбле добротных, больших домов на Мойке. Экипаж подвез их прямо к парадному крыльцу. Анни с Серафимой Гричич приехали с опозданием и это было продумано. Дворец в девять часов вечера горел иллюминацией и среди царившей вокруг темноты похож был как взрыв вулкана. На улице было все выметено и прибрано, не смотря на слякотную погоду в конце апреля, а дом свеж и нов, тщательно выкрашенный желтой краской и выбелен строгими геометрическими линиями. Как говорила Светлана, желтый цвет — это цвет императорского штандарта, он же стал цветом императорской гвардии и автоматически переходил на архитектурные сооружения. Это цвет Санкт-Петербурга. В парадную входную дверь им открыли двери с учтивым поклоном два лакея, так же в золотисто-желтого цвета ливреях, подвязанных голубыми атласными поясами и в ослепительно белых чулках.
Они попали в волшебный сад! Анни застыла от восторга. Насколько не вычурным был снаружи стиль этого дворца, настолько шикарным он был изнутри! Ты входил как в храм, только там Анни всегда наблюдала настолько высокие небосводы потолка, что ты чувствовал себя сразу маленьким и потерянным и только яркий свет, струящийся из огромных хрустальных люстр и всевозможных подсвечников в настолько огромном изобилии согревали своим домашним теплом вошедших в дом и смягчали его чувство незначительности и незащищенности в таком высоком, огромном мраморном пространстве. Мраморная лестница, ведущая сразу с огромного вестибюля на второй этаж, была устлана совершенно новым пурпурны ковром и на белом мраморе, он струился, извините за жесткое сравнение, как река полная крови и даже несколько ослеплял входившего сразу таким контрастом сочетания цвета. Там, где-то справа, четко слышались звуки играющего оркестра. Серафима Гричич, ожидала, что великолепие огромного парадного вестибюля, с мраморной лестницей и золотыми канделябрами, милыми ангелочками и гипсовой лепниной из библейских сюжетов, вставленными в сетку резного потолка, произведет на её знакомую шокирующее впечатление, а по сему терпеливо ждала, не торопя её пройти дальше.
Она по ходу комментировала некоторые события, но это так было мимоходом и не навязчиво, что надо отдать должное её пониманию и такту — это было воспитание. Так, отдавая вышколенному лакею свое пальто, отороченное норкой и жестом предлагая раздеться и Анни, говорила — Когда мы войдем в бальную залу, я, хорошая моя, не обо всем смогу тебе рассказывать, да бы не прослыть первой сплетницей. Давай установим условный сигнал, между нами. Если я тебе быстро-быстро замашу веером, значит от темы, которую затронули, лучше отказаться.
Анни увидела её бальное платье и глаза её не поверили. Серафима Гричич была почти вся оголена. Если бы не упругие, поставленные на тонкую леску рюши, закрывавшие вырез её черного платья, то возникало ненавязчивое опасение, что легкий наклон вперед и на все обозрение предстанут её великолепные, литые прелести, уж настолько низким был вырез! Но Серафима и это продумала и её совершенно не смущало — как это смотрится, но вот прослыть сплетницей — она почему-то боялась?! Само же платье было великолепно! И это было произведение искусств. Оно не было перегружено всякими оборками и украшениями в виде гирлянд цветов, кружев, оборок. Нет. Но черный атлас, с черными бархатными вставками снизу настолько струящимися волнами обтягивал её стройный, сильный стан, слегка присобранный сзади в огромный бархатный бант, лепестки которого были украшены россыпью бриллиантов и длинными лентами спадал до самого пола и легким шлейфом, как «хвостом русалки», женственно двигался в кокетливых изгибах во время шага. А впереди, под эти упругие рюши под грудью, была усажена в несколько нитей и как у гусара, прихвачена по краям, а остальные свободные концы раскачивались, привлекая к себе внимание при каждом движении — бриллиантовая нить.
Анни подумала. — Богатая своим сумасшествием публика обитает в этой Северной столице! Даже в своем родном Будапеште она не встречала такого роскошества.
Серафима же продолжала говорить.
— Ани, мы может быть пребываем сегодня на последнем балу в этом году. И будут ли в нашем государстве еще устраиваться балы, сейчас уже никто уверенно не скажет.
— А почему? — на автомате спросила Ани.
— Война с Японией и… смута в государстве, большая смута, и это уже в таком объеме, что вызывает опасение. Мне кажется, и не только мне, вот-вот грядут большие потрясения в обществе. Ты сегодня увидишь одну из ярчайших светских «львиц» нашей столицы. Это графиню Зинаиду Юсупову — эта фантастическая женщина, как героиня наших детских сказок. Вот, вот, самое верное определение! Только ради одного общения с ней стоило сюда приехать. Но… поверь …ты еще долго не забудешь всего, что здесь увидишь! Может здесь окажется и графиня Нарышкина, они дружны с Зинаидой Юсуповой — это еще одна светская «львица», только я слышала, что Ольга Семеновна хворает… поэтому, вероятно, пропустит этот бал. Ты играешь в вист?
— Нет — ответила Анни.
— Жаль, но ничего …ты прекрасна и я уверена, после этого бала только о такой паре как мы, все и будут говорить. Ты приготовься — к тебе начнет поступать масса приглашений в гости, жизнь забьет ключом!
— Серафима — но я не хочу этого — обреченно проговорила Ани. — Мне столько еще всего предстоит освоить на работе, только бы жизни хватило на все это!
— О, да, кстати …этим нонсенсом ты и станешь знаменита больше всего. Это так забавно, это необычно и незаурядно — молодая, состоятельная иностранка, яркой, восхитительной внешности
