— Да, — ответил Пин. — Это урожай 1417 года, прошлого, ой, нет, конечно, уже позапрошлого: хороший был год.
— А, ладно, надо надеяться, что какое бы зло ни затевалось тогда, оно теперь миновало. В любом случае, это сейчас вне пределов нашей досягаемости, — со вздохом промолвил Арагорн. — Тем не менее, я думаю, что должен упомянуть об этом обстоятельстве Гэндальфу, хотя оно может показаться и мелочью среди его великих дел.
— Хотел бы я знать, чем он занимается, — сказал Мерри. — Дело уже к вечеру. Пойдёмте осмотримся! Теперь-то, Бродяжник, ты можешь войти в Скальбург хоть сейчас, если пожелаешь. Но это не очень приятное зрелище.
Глава X
Голос Сарумана
Они прошли сквозь разрушенный туннель и встали на куче камней, разглядывая тёмный утёс Ортханка и его многочисленные окна, всё ещё грозные, несмотря на разруху вокруг. Вода уже почти спала. Там и сям оставались тёмные лужи, покрытые пеной и обломками крушения, но большая часть широкого круга была опять открыта: грязная пустошь с разбросанными в беспорядке камнями, изрытая чёрными дырами и утыканная столбами и колоннами, пьяно склонившимися в разных направлениях. По краям разбитой чаши виднелись глубокие канавы и огромные насыпи, словно галька, нашвырянная сильным штормом, а за ними взбегала вверх зелёная извилистая лощина, переходя в глубокое ущелье меж тёмных отрогов гор. На другой стороне разорённого круга они увидели прокладывающих себе путь всадников. Они двигались с северной стороны и уже почти приблизились к Ортханку.
— Там Гэндальф, Теоден и его люди! — сказал Леголас. — Давайте пойдём к ним навстречу!
— Идите осторожно! — предупредил Мерри. — Тут есть подвижные плиты, которые могут опрокинуться и сбросить вас в яму, если вы не побережётесь.
Они медленно пошли по остаткам дороги, ведущей от ворот к Ортханку; плиты её были разбиты и облеплены грязью. Всадники, увидев, что они приближаются, задержались в тени утёса и подождали их. Гэндальф поскакал вперёд навстречу друзьям.
— Ну вот, у меня была интересная дискуссия с Древобородом, мы вместе составили кое-какие планы, — сказал он, — и, кроме того, получили совершенно необходимый отдых. А теперь мы опять должны двинуться в путь. Надеюсь, что ваши друзья тоже отдохнули и подкрепились?
— Да, — ответил Мерри. — Но наша дискуссия началась и окончилась дымом. Надо сказать, благодаря этому мы несколько лучше расположены к Саруману, чем прежде.
— Неужели? — спросил Гэндальф. — Ну что ж. А я нет. Теперь у меня перед уходом осталась последняя задача: я должен нанести Саруману прощальный визит. Это опасно и, вероятнее всего, бесполезно, но я обязан это сделать. Те, кто захочет, могут пойти со мной. Но остерегайтесь! И без насмешек! Сейчас не время для этого.
— Я пойду, — сказал Гимли. — Я хочу увидеть его и узнать, действительно ли он так похож на тебя.
— А как ты это узнаешь, мастер гном? — спросил Гэндальф. — При желании Саруман может показаться тебе похожим на меня, если это будет соответствовать его цели. Или ты уже достаточно мудр, чтобы различать все его подлоги? Что ж, может быть. Посмотрим. Возможно, он постесняется предстать сразу перед многими разными глазами. Но я приказал всем энтам не стоять на виду, так что, быть может, мы заставим его выйти.
— А в чём опасность? — спросил Пин. — Он будет стрелять в нас или лить из окон огонь? Или он может наложить на нас чары на расстоянии?
— Последнее очень возможно, если вы легкомысленно подскачете к его дверям, — ответил Гэндальф. — Но неизвестно, что именно он может сделать или что попытается испробовать. Небезопасно приближаться к загнанному в угол дикому зверю. И Саруман обладает могуществом, о котором вы и не подозреваете. Берегитесь его голоса!
Теперь они приблизились к подножью Ортханка. Он был чёрен, а утёс блестел, словно мокрый. Края многогранных камней были острыми, будто только что высеченными. Несколько царапин и мелких плоских выбоинок у подножья — вот и все следы, оставленные яростью энтов.
С восточной стороны высоко над землёй меж двух столбов были большие двери, а над ними — закрытое ставнями окно, выходящее на балкон, загороженный железными прутьями. К дверям вёл крутой пролёт из двадцати семи широких ступеней, каким-то неизвестным образом высеченных из того же чёрного камня. Это был единственный вход в башню, но в её уходящих ввысь стенах было пробито множество узких окон, прячущихся в глубоких амбразурах. Издали они выглядели как маленькие глазки на отвесных стенах из рога.
У основания лестницы Гэндальф и герцог спешились.
— Я собираюсь подняться, — сказал Гэндальф. — Я был в Ортханке и знаю грозящую мне опасность.
— И я тоже поднимусь, — сказал герцог. — Я стар и больше не боюсь опасностей. Я хочу поговорить с врагом, который причинил мне столько зла. Эомир пойдёт со мной и присмотрит, чтобы мои старые ноги не дрожали.
— Как хочешь, — отозвался Гэндальф. — Со мной пойдёт Арагорн. Остальных оставь дожидаться нас у подножья лестницы. Они увидят и услышат достаточно, если будет на что смотреть и что слушать.
— Нет, — возразил Гимли. — Мы с Леголасом хотим увидеть всё поближе. Мы с ним одни представляем здесь оба наших народа. Мы тоже хотим сопровождать вас!
— Тогда идём! — сказал Гэндальф и начал подниматься по лестнице. Рядом с ним шёл Теоден.
Всадники беспокойно сидели на лошадях по бокам лестницы и мрачно поглядывали на высокую башню, опасаясь, что с их господином может случиться недоброе. Мерри и Пин сидели на нижней ступеньке, чувствуя себя неуверенно и небезопасно.
— Верных полмили до ворот, да ещё и по грязи, — бормотал Пин. — Хотел бы я как-нибудь незаметно ускользнуть отсюда обратно в караульню! И зачем мы сюда потащились? Нас не звали.
Гэндальф встал перед дверями Ортханка и стукнул по ним своим посохом. Раздался гулкий звук.
— Саруман, Саруман! — крикнул он громко и повелительно. — Саруман, выходи!
Ответа некоторое время не было. Наконец открылось окно над дверьми, но в тёмном отверстии никто не показался.
— Кто здесь? — спросил голос. — Что вам надо?
Теоден вздрогнул.
— Мне знаком этот голос, — сказал он. — И я проклинаю тот день, когда впервые прислушался к нему.
— Ступай и приведи Сарумана, раз уж ты стал его лакеем, Грима Злоречив, — сказал Гэндальф. — И не трать наше время!
Окно захлопнулось. Они ждали. Внезапно зазвучал другой голос, тихий и мелодичный, и звук его зачаровывал. Те, кому доводилось прислушиваться к этому голосу без опаски, редко могли повторить услышанные ими слова, а если и могли, то начинали удивляться, как мало они значили. Большинство же помнило только, что слушать его было наслаждением; всё, что он произносил, казалось мудрым и убедительным, и в слушателях просыпалось желание поспешно согласиться с ним, чтобы и самим выглядеть мудрыми. Другие же речи казались им по контрасту путанными и нескладными, и, если они противоречили голосу, в очарованных им сердцах просыпался гнев на говоривших. На некоторых чары действовали только пока голос обращался непосредственно к ним, а когда он заговаривал с другими, то прежние слушатели улыбались, как люди, разобравшиеся в ловком фокусе, на который остальные смотрят, разинув рот. Многим же достаточно было лишь звука этого голоса, чтобы покориться ему; но для тех, кого голос подчинил, действие чар продолжалось и тогда, когда они были далеко, и они постоянно слышали убеждающие нашёптывания этого мягкого голоса. Но никто из слушающих этот голос не оставался равнодушным, никто не мог без усилия мысли и воли отбросить его требования и приказы, пока хозяин голоса владел им.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
