верх. Он лишь на секунду прикрыл глаза, а половины дня как не бывало. В чутком беспокойном сне Джулиано постоянно сражался с толпой учеников Лихтера или с Джованни Боргезе, или с соседом по комнате. Нападающие всякий раз одолевали его, и он позорно отступал, спасаясь бегством.
Перед тем как погрузиться в тревожную дремоту, Джулиано подпёр стулом дверь из опасения подлой расправы со стороны разъярённого де Ори. Этим он хотел выиграть себе пару секунд форы, когда взбешённый силициец ворвётся в комнату, чтобы мстить ему за нанесённое оскорбление. Сейчас стул был аккуратно сдвинут в сторону. Обнажённый меч, в обнимку с которым Джулиано уснул, так и лежал на его груди.
— Вставайте-вставайте, солнце ещё не село, а вы уже почивать изволите. Это никуда не годится, — монотонный голос монаха мягко выдернул Джулиано из подступающей дрёмы.
Странно, что юноша не услышал звука отодвигаемого стула, когда отец Бернар входил в комнату.
Джулиано с трудом открыл тяжёлые веки и потёр ладонями лицо. Ему бы очень хотелось послать всех святош к Дьяболле и захрапеть, отвернувшись к стене, но, рассудив, что для него сегодня безопаснее будет находиться как можно дальше от школы маэстро Фиоре, Джулиано поднялся. Де Грассо ещё раз протяжно зевнул и нехотя поплёлся за отцом Бернаром.
В вечернем воздухе разливалась прохлада, едва ощутимая после дневной жары. Нагретые солнцем мостовые и каменные стены домов щедро отдавали контийцам накопленное тепло. С дневной суетой было уже покончено, а ночные гуляки ещё не выбрались из прохладных погребов, отчего город казался полупустым и сонным. Гулкие колокола храмов выводили какой-то особенный беспокойный перезвон, поднимая в воздух стаи пёстрых голубей.
— Отродье Саттаны! — ругнулся Джулиано, брезгливо счищая жидкий птичий помёт с рукава дублета.
— Божий вестник! — монах назидательно поднял палец к небу. — Всего лишь божий вестник. Не гневитесь, сын мой, вас ожидает удача.
— И, судя по всему, большая, — буркнул юноша, оценивая размер пятна. — Чего там случилось? Уж не набат ли бьют?
— Что вы, сеньор де Грассо, — запыхавшийся монах отёр потное лицо рукавом, — если бы в Конте били набат, сам апостол Пётр восстал бы из могилы, а это сущая ерунда! Папа Иоанн ныне созывает консисторию из приближённых кардиналов. Обычное дело: такое случается по нескольку раз в году.
Городской стражи на площади Звезды сегодня не наблюдалось. На пьяццо в ожидании возвращения с консистории своих ездоков стояло около дюжины конных экипажей с позолоченными гербами на дверцах. У выхода с площади несли почётный караул статуи Петра и Павла.
Миновав их, Джулиано с монахом вступили на ажурный белый мост, перекинутый от новой Папской резиденции к старой крепости. Десять статуй ангелов по обеим сторонам дороги, изображавших страсти господни, парили над филигранной решёткой парапетов. Хмурый ангел с колонной, скорбный ангел с восьмихвостой плетью, печальный ангел с терновым венцом, плачущий ангел с кровавым платом, суровый ангел с хитоном и игральными костями, мрачный ангел с гвоздями, ангел с крестом, ангел со свитком, ангел с губкой и ангел с копьём провожали пришедших всеведущими очами, полными грусти. Захваченный величественным зрелищем вечернего солнца, кропящего алым башни дворца и фигуры статуй, Джулиано замедлил ход. Его обогнала четвёрка Псов господних, торопливо шествующих вперёд в чистых развевающихся на вечернем ветру сутанах.
— Идёмте, сын мой, идёмте. Его преосвященство уже заждался. Вон он, меряет шагами вход под аркой, — поторопил юношу монах.
Джулиано прикрыл глаза ладонью от косых вечерних лучей и разглядел Лукку, ожидающего их у подъёмного моста в окружении папских гвардейцев на карауле. Викарий нетерпеливо махнул рукой, и юноша ускорил шаг.
Стража, облачённая в полосатые красно-сине-жёлтые мундиры, блистала начищенными кирасами и морионами[49] с багряными плюмажами. Гвардейцы даже не посмотрели на юношу с монахом, и те без лишних вопросов миновали первые ворота замка.
Гулкое эхо шагов загремело под широкой аркой входа.
— Зачем звал? — поинтересовался Джулиано, подстраиваясь под рысистую походку брата.
— Хочу представить тебя высшему обществу, — насмешливо заявил Лукка, — в Конте принято заводить полезные знакомства. Говори всем, что ты мой телохранитель.
— Думаешь, кардиналы так далеко зайдут? — юноша недоуменно подвигал усами.
— Всякое бывало. Даже жертвы, — викарий подмигнул брату. — Отец Бернар, приглядите за ним, сделайте милость.
— Всенепременно, ваше преосвященство, всенепременно.
— А по замку можно прогуляться? — спросил Джулиано, видевший до этого настоящие крепости только на картинках.
— Хм, — Лукка задумчиво потёр кисть в чёрной перчатке, выпростав её из-под широкого синего рукава парадного облачения, — консистория может затянуться до утра. Если совсем заскучаешь или сон разберёт, пройдись, но не отлучайся надолго.
Троица быстро миновала сводчатый переход, подсвеченный чадящими огнями тусклых масляных фонарей. Узкий дворик перед внутренним бастионом упирался в тяжеленную, окованную потемневшим металлом дверь толщиной в три ладони. Привратники, выстроившиеся попарно с протазанами в руках, проводили вошедших скучающими взглядами. Лукка свернул из основного коридора и повёл Джулиано с монахом через путаницу тёмных залов, лестниц и открытых переходов куда-то на верхние этажи. Вскоре до ушей юноши долетел приглушенный шум голосов, а нос уловил аромат плавящегося воска.
— А ничего, что у меня такой бандитский вид? — спросил Джулиано, указывая на подживающие синяки на лице.
— Скорчи-ка гримасу пострашнее, — попросил викарий.
Джулиано выпятил челюсть, скривил разбитые губы и прищурил один глаз.
— О, да! Подойдёт. Настоящий головорез, — Лукка весело кивнул, останавливаясь перед закрытой дверью, — такого никто просто так задирать не станет — сразу видно, что ты не зря ешь свой хлеб.
— Сохрани нас господь, — пробормотал отец Бернар.
Викарий толкнул белые с позолотой створки, и компания оказалась в душном зале с колоннами и высоким сводчатым потолком, расписанным оливковыми деревьями на фоне неба и парящими в нём розовощёкими малышами с крылышками. Комната была плотно забита людьми: о чём-то чинно беседовали между собой три десятка монахов различных орденов, мужчины в светской одежде, скучая, прохаживались под колоннами, то и дело с тоской посматривая на плотно закрытые двери в центре зала, четверо гвардейцев в парадных кирасах истекали потом, закрывая дальнейший проход незваным гостям скрещёнными протазанами.
Лукка кивнул тощему офицеру охраны. Протазаны разошлись, и викарий юркнул в зал консистории. Джулиано остался с отцом Бернаром.
Юноша подошёл к окну и с любопытством обозрел пейзаж, раскинувшийся под башнями Папского замка. Вечерний Конт полнился огнями. Справа, на расстоянии четверти лиги, над плотными купами старых пиний возвышался недостроенный купол собора Святого Петра. Мутная лента Тибра змеилась между черепичными крышами домов и особняками знати, на плёсе отливая медной чешуёй заката, как кожа древней рептилии. По воде сновали кажущиеся отсюда крошечными лодки рыбаков, вышедших на вечерний промысел.
Довольно быстро
