занимаетесь у маэстро Лихтера? — спросила девушка, осторожно трогая кончиками пальцев струны арфы и внимательно разглядывая юношу.
— Нет, я состою в школе де Либерти.
— Значит, нарушаете папский эдикт о дуэлях? — Селестия спрятала улыбку в ладошке.
— Что вы, мы лишь тренируемся, не более, — юноша потупил взор, стремясь скрыть неловкую ложь.
— А что с вашим лицом, сеньор? Только не врите, что это Джованни вас так отделал.
— Селестия, деточка, не донимай молодого человека, ты всё равно ничего не смыслишь в мужских искусствах, — вмешалась тётя Агата. — Сеньор де Грассо, кажется, искал дорогу?
— Эм-м, да, — Джулиано чуть замялся, подбирая достойный предлог. — Я как раз направлялся в м-м-м… в библиотеку, когда заблудился.
— Идите налево, — начала пожилая донья, — потом…
— Я провожу, тётушка, — перебила её Селестия. — Если, конечно, вы не возражаете.
Тётушка Агата пристально вгляделась в лицо девушки, а затем перевела тяжёлый взгляд на де Грассо.
— Хорошо, только не задерживайся, — женщина царственно махнула рукой, и девушка лёгкой птахою вскочила на ковёр, лишь слегка приминая его густой ворс острыми носами бархатных туфелек. Селестия приподняла кисть руки, чуть задрала лицо и замерла в ожидании чего-то. Её тонкая бровь изогнулась крутой дугой.
— Простите, я совсем не знаком с придворным этикетом, — повинился Джулиано, смущённо подставляя сеньорите локоть. Девушка поджала губки и быстро вывела его из комнаты. В её серых глазах плясали задорные бесенята.
Золотистая головка Селестии озорно покачивалась где-то у плеча Джулиано. Девушка ускорила шаг и замедлила его, только когда они завернули за угол длинного коридора.
— Спасибо, — тихо прошептала Селестия, чуть придвинувшись к юноше, так что её тёплое дыхание коснулось его худой шеи.
— За что? — удивился Джулиано.
— Вы спасли меня от тётушки. Ещё одного часа наставлений святого Августина я бы не выдержала.
— Разве вы не могли уйти к себе в покои сославшись на мигрень? — Джулиано значительно осмелел, лишившись пристального внимания тётушкиных глаз. А кроме того, при близком рассмотрении девушка оказалась совсем юной, она сильно напоминала ему младшую сестру — малышку Анну. — Моя матушка часто грешит этой болезнью, когда её донимают отец и дети.
— О-о, вы не знаете, тётю. Она любую мигрень будет лечить гимнами из псалтыря.
— Ваша тётя так набожна?
— А что ещё остаётся старой деве? — Селестия спрятала лукавые глаза. — Кстати, я скоро выхожу замуж за венетского герцога.
— Поздравляю, — Джулиано нахмурился, не понимая, зачем юная кокетка рассказывает ему об этом, — надеюсь, вы будете счастливы.
— Хотелось бы верить, — девушка мечтательно улыбнулась, — увы, герцог стар и хром. Наш союз скорее политическое решение моего отца, чем единение двух сердец. Хотите, я приглашу вас на свадьбу?
— Я с величайшим удовольствием приму ваше приглашение, — Джулиано снова смутился, — но вы меня совсем не знаете…
— Глупости, там будет столько незнакомых людей, что это ровным счётом не имеет никакого значения. К тому же, — девушка невинно стрельнула глазками, — у нас есть ещё море времени, чтобы познакомиться. Откуда вы, сеньор?
— Моя родина Себилья. Я девятый в роду сеньора Эстебана де Грассо, графа Лаперуджо.
— Себилья — это где-то на юге?
— Да, недалеко от границ с Силицией.
— Кажется, ваш край славится недурным вином?
— Что есть — то есть, — согласился Джулиано. — Как любит повторять мой отец: «с вином у нас только одна беда: что бы ни случилось, в Сибилье всегда пьют вино. А когда в Себилье ничего не происходит, его пьют, чтобы что-нибудь произошло».
Девушка мило хихикнула, показав ровный рядок крепких зубов.
— Вот мы и пришли, — сообщила она, указывая на запертую дверь.
Селестия потянула за массивное кольцо, блестевшее светлым металлом. Дверь не поддалась. Девушка забарабанила кулачком в потемневшие сосновые доски. За дверью царила тишина.
— Сеньор де Грассо, вам очень повезло, что вы встретили меня. Архивариус опять где-то бродит, — сообщила довольная Селестия.
Она звякнула снимаемыми с пояса ключами и вставила один из них в замочную скважину. Девушка с усилием надавила на ключ. Замок пару раз глухо щёлкнул. Джулиано толкнул скрипучую створку и уставился на длинные витки книжных полок по сторонам круглой башни, уходящей на множество ярусов вверх и вниз.
— Что вы хотели найти в библиотеке? Здесь есть свитки времён империи, — Селестия пошла вверх по лестнице, чуть задевая кончиками пальцев обтрёпанные корешки, — манускрипты первых веков, философские сочинения позапрошлого тысячелетия, совсем свежие издания. Можно найти даже несколько запрещённых томов. Вы читаете на языке древних?
— Немного, — де Грассо облизал пересохшие губы. В присутствии Селестии он чувствовал сильную неловкость.
— Хотите, я отведу вас в гробницу Адриа́на? Она как раз под нами, — встав на несколько ступенек выше, девушка заглянула юноше прямо в глаза.
— Э-эм, хочу, наверное, — Джулиано смущённо отвернулся, делая вил, что изучает содержимое полок.
— Вы не знаете кто такой Адриан? — тонкие брови Селестии в сомнении поползли вверх. — Тогда вам обязательно надо туда сходить.
Девушка протиснулась мимо Джулиано, обдав его тонким ароматом цветочных духов, и быстро упорхнула вниз. Юноша неуверенно потопал за ней.
— Этот человек жил полторы тысячи лет назад. Весь Папский замок когда-то служил его усыпальницей, — голос Селестии легко прыгал по ступенькам следом за ней. — Он отвоевал Игри́пет, укрепил колонии в Бриссии и Фрейзии, построил множество оборонительных сооружений на границах империи. А ещё предал огню и мечу десятки тысяч джуди́тов[53] и первых истиан. Хронисты пишут, что Адриан мечтал обрести бессмертие и однажды даже провозгласил себя богом. Он приказал изваять множество собственных статуй по всей империи и возвести пару десятков храмов в свою честь. К сожалению, когда император возвращался из Игрипта, на его трирему[54] напали эне́йские пираты, подкупленные врагами Конта. Адриана смертельно ранили, и вскоре он умер. В честь этого события море к западу от Контийского полуострова назвали Адриановым. Останки императора до сих пор покоятся здесь, замурованные в стену.
— Почему же его не выкинули отсюда на поругание толпы, когда весь мир отверг старых богов?
Гулкое эхо молодых голосов разносилось по всей башне, дробясь и застревая в пыли минувших эпох.
— Если бы проклятью памяти[55] подвергали всех, кто этого заслуживает, Папе пришлось бы снести большую часть Конта, — Селестия остановилась на последней ступеньке, поджидая Джулиано.
Де Грассо спустился к Боргезе, и перед ним открылась просторная круглая зала с восемью колоннами, покрытыми листьями аканфа. Тусклый свет догорающего дня едва просачивался в неё из узких прорезей окон под самым потолком. Закатные отблески слабо поблёскивали на позолоте расписных стен, на бронзовых подсвечниках и окованных медью сундуках, кучей громоздившихся в центре. В дальней стене напротив окон выделялась порфировая плита, украшенная барельефом и
