руку тебя держа,
Брести дорогою любою
До жизненного рубежа.
Твоих грядущих потрясений
Так не хотел бы я застать.
Дохнув прохладой предосенней,
Проходит лета благодать.
Но пусть душа, не отлетая,
Витает над тобой, когда
Лавина жёлто-золотая
Засыплет все мои года.
Путешественник
П.Ф.
Честный юноша германский
Заблудился средь пустынь,
Где на кичку – атаманский
Окрик буйный гнал сарынь.
Где живут одни профаны,
И на пристанях реки
Ждут кормильцев сарафаны
И толкутся армяки.
То ли дело в Брауншвейге
Пить горячий шоколад,
Златокудрой белошвейке
Подарить степной халат!
Ну, а здесь, от ветра рябы,
В душу смутную твою
Смотрят каменные бабы
У Аида на краю.
И на карте всадник с пикой
Перед табором телег
Из Татарии Великой
В просвещённый скачет век.
Старонемецкое
Das Wandern ist des Müllers Lust,
Das Wandern!..
Вильгельм Мюллер
Так скучно в глухом проживать городке,
С привычкой к потерям!
Нет, лучше собраться, пойти налегке
Лихим подмастерьем.
Неси за спиной по зелёным холмам
Рюкзак и этюдник!
И где задержишься, тут или там,
Мечтательный путник?
То свежее утро, то пылкая ночь —
Секрет и утайка.
Вздохнут об ушедшем трактирщика дочь
И замка хозяйка.
В лесу просыпаться по плеск родника,
Вставать на рассвете…
Ах, все романтичные эти века —
Что малые дети!
И в новом столетье придётся брести
Уже с автоматом,
Стоять в оцепленье и гибнуть в пути
По топям проклятым.
И смотрит Бобровский[9] на тёмную Вить,
И грёза Шагала,
Которую жаждал в душе оживить,
Горит, как Валгалла.
Гольштейн
Гольштейн. Луга. Могучие коровы.
С державой Датской вековечный спор.
Князья мелкопоместны и суровы,
Удачливые с некоторых пор.
Когда мила, хоть мужу нежеланна,
Вбегая в детство, как в цветные сны,
Оставила здесь гаснущая Анна
Наследника для пасмурной страны.
Но кто там после Рюрика ни правил!
Романовыми назвались всерьёз…
И царствовали… Хоть, возможно, Павел
Был сыном финна-пастора, курнос.
Но важно имя! Лет за полтораста
Изящная словесность процвела.
Приобретались, и довольно часто
Картины, земли, рдели купола.
Метался белый пух кордебалета,
И всё нашло в истории места —
Война и вдохновение поэта,
И царскосельской осени цвета.
Надгробий пышных малахит и яшма,
Метательных снарядов кутерьма,
Но вот и с Гогенцоллернами тяжба
И погреба ипатьевского тьма…
Когда бы ни любимица Петрова,
Ни тонкость династической игры,
Всё было бы иначе: луг, корова,
Порядок, торф и твёрдые сыры.
Балет
И французов сюда принесло,
Чтобы девочкам робким и смелым,
Веселясь, преподать ремесло
Любования собственным телом.
Помогли им Дидло, Петипа
Пересилить закон притяженья…
Изболевшись, вспорхнула стопа,
И волшебными стали движенья.
Всё потеряно. И уж не те —
Космонавтика и Украина,
Но остались ещё фуэте
И уменье в густой пустоте
Сладострастно парить и невинно.
– Государственник, можешь вздохнуть,
Что угасло империи лето!
Но не кончилась вьюжная муть
Набежавшего кордебалета.
«И всё растеряешь – неистовство страсти и ссоры…»
И всё растеряешь – неистовство страсти и ссоры,
И образов дерзость уйдёт, как себя ни корёжь.
Сжимаясь, угаснут цветных сновидений просторы,
И мускулов силу в пустые слова не вернёшь.
Смирись же – исчезнут блаженство блужданья слепого
И медленный гул, иногда исходивший от строк.
Готовность за вымыслом кинуться с места любого
И радость наитий, и музы ночной говорок.
И тяжесть, и нежность с тобою расстанутся обе,
И в голое поле под вечер пойдёшь налегке.
Лишь точность деталей, добытая в долгой учёбе,
Как медная мелочь, влажна и тверда в кулаке.
«Я умер от жары в Калькутте…»
Я умер от жары в Калькутте,
Меня зарезали в Шолоне,
Иль сам угас в душевной смуте,
Нажав гашетку в Барселоне?
О, как я не хочу больницы,
Где в морге подведут итоги!
И мне одна удача снится —
Дожить и умереть в дороге.
«В конце концов лишь ветер я любил…»
В конце концов лишь ветер я любил.
Предутренний, лепечущий, чуть сонный
И вдруг деревьям отдающий пыл,
Загрохотавший бурею зелёной.
К тебе плывущий с облачной гурьбой,
Повелевая призрачною гущей,
Томящийся, бегущий за тобой,
За плечи обнимающий, влекущий.
Ликующий, летящий по стране,
Тревожно пробирающийся в чаще,
Зовущий в путь… И ненавистно мне
Безветрие теснины предстоящей.
Шамшад Абдуллаев
Чек-Шура
Поэт, прозаик, эссеист. Родился в 1957 г. в Фергане. В 1979 г. окончил филологический факультет Ферганского педагогического института. Работал в издательстве «Ёш гвардия» (Ташкент) и в сценарной мастерской киностудии «Узбекфильм». В 1991–1995 гг. заведовал отделом поэзии журнала «Звезда Востока». Лидер «ферганской школы» русской поэзии. Автор пяти книг стихов и двух книг прозы. Лауреат Премии Андрея Белого (1993), премии «Глобус» журнала «Знамя» (1998), Русской Премии в области поэзии (2006), премии журнала «Окно» (Франция) за 2011 год в области эссе. Помимо поэзии в сферу творческих интересов входит современная литературная и кинематографическая практика.
