– Так или иначе, он отвел тебя в лес, чтобы бросить там, поэтому не лей о нем слезы, – сказал Симон.
– Я и не лью о нем слезы! Просто считаю, что ты должен говорить Софии правду.
– Остановись, Джинкс, – попросила София. – У меня голова идет кругом.
Джинкс встал, сложив на груди руки и гневно глядя на Симона.
– Тебе пришлось пережить так много, Джинкс, – сказала София.
– Ах, это ему многое пришлось пережить? – усмехнулся Симон.
– Ну, надеюсь, ты не думаешь, что главные испытания выпали на твою долю, – отозвалась София. – Ты всего лишь лежал здесь…
– Стараясь не умереть от того, что меня пырнули мечом люди, на которых ты столь усердно работаешь, хоть они и приговорили меня к смерти! – Симон приподнялся и сел, что далось ему с явным трудом.
– Разве это я виновата в том, что ты нарушил наши законы? А не работать я не могу, и ты это знаешь!
Они уже кричали друг на дружку. Эхо их голосов отскакивало от каменных стен – даже кошки разбежались.
– Если бы выбирать пришлось мне, для меня на первом месте была бы ты, а любая работа на втором! – прогремел Симон. – И уж тем более работа на людей, которые приговорили тебя к смерти! Но, очевидно, так думают не все.
– Тебя приговорил суд. Храм Знания никакого отношения к этому не имеет.
– И суд, и вся Самарра принадлежат Храму Знания. Он скупил на корню все и вся. И тебя, по-видимому, тоже!
– Я не обязана оставаться здесь и слушать все это! – и София гневно направилась к коридору, который вел в Самарру.
– Еще как обязана! – Джинкс схватил ее за руку. – Симон, не выводи ее из себя!
– Это не я, а ты вывел ее из себя.
– Отпусти мою руку, Джинкс!
– Ты должна остаться и ухаживать за ним.
– Не уверена, что за ним вообще стоит ухаживать.
– Он ужасно жалел о том, что наговорил тебе в тот раз, – сказал Джинкс. – Он теперь все время на стену смотрит, это ты понимаешь? Он не хотел, чтобы ты ушла.
– По-моему, Джинкс, ты просто не знаешь, о чем говоришь, – ответила София.
– Знаю. Я же видел, что происходило в его голове. Видел, о чем он думает.
– Ах, Джинкс. Не говори глупостей.
– Я и не говорю! Ты тоже не веришь мне! Он забрал мою магию, хоть никогда и не верил, что она существует, а теперь и ты мне не веришь!
София нахмурилась.
– Что значит «забрал твою магию»?
– Заткнись, Джинкс. Ничего я не забирал.
– Нет уж, я хочу услышать об этом, – сказала София.
– Он не знает, о чем говорит! Не слушай его!
– Я отлично знаю, о чем говорю! – теперь кричал и Джинкс. – Ты нарочно раздобыл у Дамы Гламмер корни, которые позволили заколдовать меня! Она же сказала, что ни для какой благой цели они не годятся! И ты разрисовал пол знаками, и произнес заклинания, и я взлетел к потолку, а ты забрал мою магию и засунул ее в бутылку, – ради этого ты и прогнал Софию, ты знал, она остановит тебя, а теперь просто врешь!
В наступившем за этой тирадой звенящем молчании Джинкс понял, что однажды сказанное назад не воротишь.
София повернулась к Симону.
– Ну что?
– Все было не так, как ты думаешь.
– Все, с меня довольно. Я ухожу, – отрезала София.
– А меня ты выслушать не желаешь? – спросил Симон.
– Нет, тебя я уже наслушалась, на всю жизнь хватит.
– Ты не можешь уйти! – сказал Джинкс. – Я не сумею ухаживать за ним, он умрет.
– Что же, тогда он не будет и дальше заклинать невинных детей и убивать их приемных отцов, – сказала София.
– Я не невинное дитя, – возразил Джинкс. – А мой отчим только и знал, что лупить меня да морить голодом.
– Но это, конечно, не так дурно, как творить волшебство, – вставил Симон.
– Ты не можешь уйти, София, не можешь оставить его умирать, если ты сделаешь это, то будешь ничем не лучше него.
– Вот уж спасибо, – фыркнул Симон.
– Ты совсем не изменился, Симон, верно? – сказала София. – Практиковаться на мальчике в магии смертной силы…
– К магии смертной силы я не прибегаю никогда! – воскликнул Симон. – Если бы ты хоть что-то понимала в магии, которую ты знать не желаешь…
– Что такое магия смертной силы? – встрял Джинкс.
– …то узнавала бы результаты магии смертной силы с первого взгляда. А то, что я сделал, было сделано ради его безопасности.
– Послушать тебя, так ты никогда ничего дурного не делал, – сказала София.
– Что такое магия смертной силы? – еще раз спросил Джинкс, чувствуя, как в душе поднимается паника.
– Магия, в которой используется человеческая жизнь, – ответила София, гневно глядя на Симона.
– Так я же не умер! – сказал Джинкс. – Значит, он ничего такого со мной не сделал.
– Мальчик защищает тебя, – заметила София. – Похоже, ты применил заклятье, которое позволяет управлять его мыслями.
– Нет такого заклятия, – ответил Симон. – А защищает он меня потому, что я прав.
– Я его не защищаю! – воскликнул Джинкс. – Он забрал мою магию. Я же тебе сказал. И я хочу ее вернуть. Я отправлюсь в Урвальд и найду ее там!
– Тебе нельзя в Урвальд, – сказала София.
– Если он хочет, можно, – сказал Симон. – Иди, мальчишка.
– Симон! Не отпускай его. Это слишком опасно.
– Жизнь вообще опасна, – сказал Симон. – А молодому человеку полезно повидать свет.
– Там же какие только чудища не водятся! – ахнула София. – Его могут убить.
– Он умеет обращаться в невидимку, превосходно с этим справляется, – ответил, снова ложась, Симон. – И хорошо знает лес, не боится его, в отличие от большинства людей. Вбил себе в голову дурацкую мысль, что деревья разговаривают с ним.
– Я не могу поверить, что ты позволишь ему уйти!
– Придется, не так ли? Он мне не раб, – сказал Симон. – Если ему не по нраву то, что он от меня получил, пусть идет.
– Может быть, он хочет вернуться к своим, – предположила София.
– Не хочу я никуда возвращаться, – заявил Джинкс. – Я хочу вернуть мою магию.
– Где находится его прогалина? – спросила София.
– Не знаю, – ответил Симон. – Ко времени, когда я нашел его, он уже заблудился.
– Ты же должен был выяснить это, – возразила София. – Я тебя знаю, ты всегда наводишь справки.
– Она называется Крыжовенной прогалиной, – уступил Симон. – Отсюда до нее день пути, на запад. Не очень большая, к тому же пару лет назад она сильно пострадала от зимнего мора и волколаков.
– Как! И ты позволил тамошним людям умереть?
– А почему же нет? Они-то оставили умирать Джинкса, – сказал Симон. – Кроме того, я за них не отвечаю.
– Да уж, ты ни за что не отвечаешь, ведь так?
– Собственно говоря, они и не умерли, во всяком случае, не все, – добавил Симон, вглядываясь в лицо Софии. – Когда у них начался голод, я отправил туда некоторое количество ржи и картошки.
– Ты все-таки очень странный, – проговорила София.
– Так ты вернешь мне мою магию? – спросил Джинкс.
– Нет у меня твоей магии, – ответил Симон. – Разве я тебе этого не объяснял? Магия – это то, что ты творишь, а не то, чем обладаешь.
– Тогда я ухожу, – объявил Джинкс.
– Одной заботой меньше будет, – сказал Симон.
– Симон! – воскликнула София. – Ты же так не думаешь!
– Что же мне – и того, что я не думаю, сказать уже нельзя?
Джинксу не нравилось, что они пререкаются, а о нем вроде как и забыли.
– Это была великая магия Урвальда, – заявил он. – Так сказала Дама Гламмер. Я пойду в Урвальд и отыщу ее.
Симон, похоже, оторопел:
– Не приближайся к Даме Гламмер. Иди куда хочешь, только держись от нее подальше.
Джинкс не удостоил его ответом. Дама Гламмер наверняка сможет объяснить ему, что произошло с его магией.
– И от Костоправа тоже, – прибавил Симон.
Вот к Костоправу Джинкс и близко подходить не собирался. С какой стати? Он пойдет к Даме Гламмер.
Глава тринадцатая
Соглашение о Пути
На следующий день под моросящим дождем Джинкс пустился в путь в широкий мир, на поиски счастья.
На поясном ремне его висел нож, за плечами – вещевой мешок с одеялом и кое-какой едой. София обняла Джинкса на прощание, Симон наградил пасмурным взглядом. Ну и пусть его. Смерть Симону не грозила, и Джинкс думал об этом с облегчением, хотя, в общем и целом, испытывал к чародею изрядную неприязнь. И, похоже, взаимную.
Во внутреннем потайном кармане его рубашки лежал талисман Симона – золотая птичка, чародей настоял, чтобы Джинкс положил ее туда, – и с ней пять серебряных полушек. А в наружном – четыре четвертака, которые Джинкс изготовил из шестой полушки. Разрубить ее на четыре равные части было делом непростым, однако с топором Джинкс управляться умел – не зря он столько лет рубил дрова.
– Я же говорил, что заплачу ему, – сказал Симон, нарочито отсчитав деньги в присутствии Софии. – По одной полушке за год, всего шесть. Этого хватит?
Поскольку София ничего не сказала, Джинкс решил, что, наверное, хватит.
