— Как так? — в один голос воскликнули дети.
— К тому времени вернется мой отец, — не очень уверенно ответил Ондра.
— Откуда ты знаешь? — недоумевала Зузка.
— Из газет.
Ондра с сознанием своего превосходства посмотрел на товарищей, разинувших рты от удивления.
— Ты читаешь газеты? — Зузка даже растерялась. — И там писали о твоем отце?
— Через две недели будет процесс, а потом отца освободят. Я сегодня прочитал об этом.
— А мой папа? О нем там ничего не написано? — Лацо так и вцепился в рукав Ондры.
Ондра смутился.
— Да нет, там ничего не сказано и о моем отце. Пишут только, что будут судить тех, кого арестовали два года назад во время демонстрации в Поважской Быстрице. Мой отец там был и произнес речь. Я много раз слышал об этом от его товарищей. Процесс будет через две недели.
— А моего отца арестовали недавно. Значит, его не будут судить? — спросил Иван.
— Нет, — ответил Ондра так твердо, как будто ему были известны сроки всех судебных процессов.
— И моего, наверно, тоже не будут, — с грустью предположил Лацо.
— Лишь бы их не судили гардисты, — с опаской сказала Зузка.
— Отец гардистов не боится, — поспешил ее успокоить Ондра. — Когда все кончится, их уже не будет.
— А кто же останется? — загорелся Иван.
— Только коммунисты! — восторженно крикнул Лацо.
— А куда же денутся гардисты?
— Никуда! Их вообще не будет!
— Пора домой, дети, уже поздно, — сказала Зузка тоном классной наставницы. — На сегодня занятия окончены. Завтра после обеда снова приходите в школу.
Мальчики послушно собрали тетради и направились к выходу.
— А может, мы и в воскресенье поиграем в школу? — предложила Зузка. — Ведь тогда на уроках в своем классе вы будете отвечать лучше всех.
В этот момент из сеней донесся легкий шорох. И тут же без стука в комнату вошел высокий человек в очках. Дети оробели и попятились от двери.
— Как поживаешь, Ондришка?
Услышав его голос, Ондра радостно бросился навстречу гостю. Это был давешний знакомый из каменоломни, тот самый, который дал ему спрятать портфель.
— Ты что, стал директором школы? — спросил он у Ондры, с удивлением глядя на детей.
— Мы просто играем в школу.
— А я учительница, — осмелев, вставила Зузка.
Она не отрываясь, с любопытством смотрела на незнакомца.
— У вас точь-в-точь такое же пальто, как у моего папы, только папа свое разорвал, его отнесли к портному.
— А как тебя зовут, девчурка? Давай познакомимся, коли я тебе напоминаю отца.
— Зузка Сернкова.
По лицу гостя пробежала тень, он даже чуть-чуть поморщился, словно у него внезапно разболелись зубы, но тут же весело рассмеялся:
— Хорошая фамилия у тебя, Зузочка. И ты в самом деле умеешь бегать, как серна?
— Даже лучше, — шутливо ответила девочка.
— В таком случае, серночки, мчитесь домой. На дворе темнеет, и погода портится. Осторожнее только, не поскользнитесь на лестнице.
— Мы как раз собирались уходить: занятия наши закончены, — сказала Зузка, упрямо не сводя глаз с Ондриного гостя. — А можно мне потрогать ваше пальто? Я посмотрю на верхнюю пуговицу. Я папиному пальто я сама ее пришивала, а мама сердилась, что я слишком крепко затянула и потом дырка останется.
— На моем пальто все пуговицы хорошо пришиты, Зузочка, в другой раз посмотришь, — сказал гость, отступив на шаг.
— А кто вам их пришивает? — не сдавалась неугомонная Зузка.
Незнакомец улыбнулся:
— Моя дочурка, ее тоже зовут Зузкой.
— Правда? А в каком она классе?
— Я тебе все расскажу при следующей встрече, а сегодня уже поздно, родители ваши беспокоятся.
Дети убежали, а гость подсел к печке. Ондре показалось, что у него очень утомленный вид.
— Я не сразу узнал вас в очках, — робко сказал Ондра.
— Глаза болят, — рассеянно ответил гость. — Но не очень, — с улыбкой добавил он и снял очки. — Ондришка, дай мне напиться и притащи мой портфель. Я спешу.
Ондра подал кружку воды:
— Я завернул его в бумагу и спрятал в чулане, под кучей угля. Так никто не мог заметить.
— Молодец, Ондришка. Отец, когда вернется, будет тобой доволен. А теперь поживей неси портфель.
Гость дружески кивнул Ондре, и в его глубоко запавших глазах блеснули теплые искорки.
Ондра не заставил просить себя дважды. Он бегом кинулся в сени, открыл дощатую дверцу чулана и так и застыл от удивления: в том углу, где валялись старые ящики Ланцуха, сквозь узкую щель в потолке проникал свет. Мальчик стал напряженно прислушиваться, но в чулане было тихо, он слышал только стук своего сердца. Сверху падали две полоски света. Ондра хотел было выяснить, откуда взялся этот свет, но вспомнил, что его ждут. Он выглянул на лестницу, стараясь не производить шума, поднялся на несколько ступенек и внимательно огляделся вокруг. Ни души. Ондра часто ходил в чулан за углем, и его присутствие здесь никого бы не удивило. Но теперь, когда он пришел по такому важному делу, никто не должен был его видеть. Ондра вернулся в чулан и быстро выгреб из-под угля драгоценный сверток.
— Хорошо спрятал, Ондришка, умница! — похвалил его гость. — А когда мама будет дома?
— Вечером.
— Ондришка, до вечера я ждать не могу. Может, ты и без мамы мне поможешь? Нет ли у отца какого-нибудь костюма?
— Только брюки и ботинки остались, — недоуменно ответил Ондра.
— Покажи-ка!
Мальчик покорно исполнил его просьбу.
— Ботинки рваные, я их не возьму, а брюки мне подойдут.
Ондра не на шутку испугался:
— Брюки уносить нельзя! Они отцу скоро понадобятся: ведь он через две недели вернется.
Гость от удивления выронил один ботинок.
— Откуда ты знаешь?
— Из газеты.
— Из какой такой газеты? Покажи! — почти крикнул гость.
— Ее у меня уже нет, я сжег. — Ондра показал на печку и своими словами рассказал все, что прочел о процессе.
Гость некоторое время глядел на него мрачно насупившись, но мало-помалу лицо его прояснилось. Он даже засмеялся.
— Ондришка, чертенок этакий, напугал ты меня до смерти! — сказал он с явным облегчением и крепко стиснул мальчика в своих могучих объятиях.
Ондра едва не задохся.
— Отдайте брюки! Отец выиграет процесс, — настаивал мальчик.
— Когда отец придет домой, купим ему новый костюм. Вместе выбирать пойдем, ладно?
— У нас нет денег на новый костюм, — недоверчиво сказал Ондра.
— Ну, ладно, прячь брюки в шкаф; как-нибудь обойдусь. А о деньгах не беспокойся, деньги дело наживное.
Он взял портфель, бросил тревожный взгляд на затемненное окошко и протянул мальчику руку.
— Ну, Ондришка, будь здоров. Скоро увидимся снова. А гардистские газеты больше не читай, правды там не найдешь. Не верь им, паренек: все, о чем они пишут, — сплошное вранье.
Он погладил мальчика по голове и вышел. Ондра напрасно прислушивался к звукам его шагов на лестнице. Гость исчез, словно бесплотный дух, растворился в ночном мраке.
Глава XVII. Тайник
Оставшись один, Ондра вспомнил про свет в чулане и тихонько вышел в темные сени. Он решил, что свет пробивается из бывшей квартиры Гараев. Бесшумно взбежав по лестнице, Ондра выглянул во двор. Да, он прав. Недолго думая он вскарабкался на мусорный ящик, стоявший под ярко освещенным окном, уселся поудобнее, чтобы не свалиться, и приник к стеклу.
Ланцух сидел в глубоком кожаном кресле, а перед ним на полу была навалена целая гора шелка в рулонах. Время от времени он потирал руки, дышал на пальцы, потом нагибался и вытаскивал приглянувшийся ему кусок материи.
Вся комната была заставлена мебелью и какими-то машинами, а между ними в беспорядке громоздились бесчисленные узлы и чемоданы.
Ланцух встал и завернул в бумагу несколько отрезов шелка, потом выключил свет, с трудом протиснулся к двери и вышел из комнаты. Почти тотчас загорелся свет в кухне, и Ондра увидел, что Ланцух впустил туда Костку и какого-то другого гардиста, с расплющенным, как у боксера, носом. Некоторое время они о чем-то совещались, и внезапно все трое повернулись лицом к окну. У Ондры душа ушла в пятки. Не помня себя от страха, он спрыгнул с ящика, стремглав влетел в подъезд и одним духом спустился в подвал. Нерешительно поглядев на дверь своей комнаты, Ондра прошмыгнул в чулан и спрятался в самом темном углу. Но этого ему показалось недостаточно. Все еще дрожа от страха, он залез в пустой ящик. Сердце его громко стучало. Ондра прижал руку к груди, словно надеясь унять этот беспокойный стук, и напряженно стал прислушиваться. Однако ничьих шагов на лестнице не было слышно. Никто за ним не гнался. И тут только мальчик почувствовал, как больно колют его в спину гвозди, торчащие в ящике. Он слегка наклонился вперед, теперь все тело у него немилосердно ныло, а по щеке медленно стекала липкая жидкость. «Должно быть, кровь, содрал кожу», — подумал мальчик.
