Кругом по-прежнему царила немая тишина. Ондра понял, что зря убежал. Ведь гардисты, находясь в освещенной комнате, не могли его разглядеть на темном дворе. Счастье еще, что они не обратили внимания на его возню в чулане. Ондра поднял голову — светлые полосы на потолке исчезли.
Осторожно, стараясь не производить ни малейшего шума, он вылез из ящика. Ободранные колени болели при каждом движении. «Хорошо, что наша команда не видела, как я удирал, — подумал Ондра, сгорая от стыда. — Бежал, как заяц, и весь исцарапался».
Он заставил себя идти ровно, не хромая, — теперь ему казалось, что на него смотрит вся команда, — поднялся по лестнице, вышел во двор и остановился, широко открыв глаза от изумления.
В квартире Гараев еще горел свет. Гардисты возились на кухне с какими-то узлами. Ланцух похлопал по плечу гардиста с перебитым носом. Потом он зажег свет в первой комнате, и все перешли туда.
Ондра недоумевал: почему исчезли светлые полосы на потолке чулана, если в квартире горит лампа? Он спустился в подвал — и замер у входа в чулан совершенно ошарашенный. Полосы света опять появились над его головой. Он услышал топот ног и голоса. Вытянув перед собой руки, чтобы не наткнуться в темноте на какой-нибудь предмет, Ондра пробрался в дальний угол к самым щелям в потолке. Шаги над его головой затихли.
— Мне нужно освободить побольше места. Тащите все вещи в комнату, — явственно прозвучал голос Ланцуха. — А в кухне я сложу вещи, которые привезу завтра.
Ондра не раз слышал этот хриплый голос, когда хозяин приходил к ним за квартирной платой.
— Да ведь мы загородим дверь, если составим здесь все эти шкафы, — сказал один из гардистов.
— Не имеет значения. Лишь бы они уместились. Мне незачем ходить в эту комнату.
— Собачья работа! Дай мне отрез на приличный костюм, а не хочешь, так передвигай сам, — произнес, очевидно, тот же гардист.
— Ты в своем уме? Ну и не двигай, если тебе не нравится. Другой бы в ножки мне поклонился за такой материал, а он…
Ланцух орал во всю глотку. Ондра на мгновение представил себе, как хозяин кричал бы на него, если бы узнал, что он все слышал, и ему стало не по себе.
Ссоры гардистов не занимали Ондру. Гораздо интереснее было заглядывать в освещенное окно. Поэтому мальчик занял свой прежний пост — снова вскарабкался на мусорный ящик, скрипевший при каждом его движении.
Гардисты теперь перетаскивали мебель и скатанные ковры из кухни в комнату. Кривоносый притащил на спине огромный мешок и сбросил его на пол возле Ланцуха, стоявшего у окна. Очевидно, мешок упал хозяину на ногу, потому что он подскочил, схватился за ушибленное место и скорчил дикую гримасу. Ондра чуть не прыснул со смеху, увидев, как Ланцух, выпучив от ярости глаза, кричит на гардиста. Вероятно, они подрались бы, если бы их не разнял Костка.
Кривоносый презрительно повел плечами и принялся передвигать большой шкаф светлого дерева. Страх Ондры как рукой сняло. Лихо засунув руки в карманы, он с любопытством глядел в окно. Как жаль, что команда теперь его не видит!
Потом гардисты загородили окно каким-то другим большим шкафом, и Ондра больше ничего не мог разглядеть. Сквозь узкую щель проникал такой же тоненький луч света, как тот, на потолке в подвале. Ондре вдруг вспомнилась его бабушка, мамина мать. Он гостил у нее как-то целое лето, пока за ним не приехала мама и не сказала, что его записали в школу. Бабушка жила в маленьком домике, и там в полу была откидная дверца от погреба. Для того чтобы ее открыть, приходилось отодвигать стол. Ондра однажды залез туда, но очень быстро вернулся назад. В погребе было темно и пахло гнилой картошкой, а Ондра боялся темноты — он тогда был еще маленький.
Неожиданно у Ондры мелькнула блестящая догадка: а что, если из комнаты Гараев тоже есть вход в чулан и свет проникает через откидную дверцу?
От волнения мальчик едва не потерял равновесие, и ему пришлось срочно покинуть свой наблюдательный пост, чтобы не свалиться в мусор. Ондре не терпелось, он хотел сразу же исследовать потолок в чуланчике. Но, вспомнив, что там сейчас темно и он ничего не увидит, Ондра вновь занял свою прежнюю позицию. Ящик под ним скрипел и качался, потревоженные мыши шелестели бумагой. Но, увлеченный своим замыслом, мальчик ничего не замечал.
Безусловно, Ланцух даже не подозревает о существовании тайного лаза — ведь он никогда здесь не жил. Теперь, когда дверь со стороны кухни загорожена, Ланцух не сможет проникнуть в комнату, а команда могла бы…
Ондра снова спрыгнул на землю. В самом деле, не торчать же ему целую вечность на трухлявом ящике, раз он сделал такое важное открытие! У них есть тайник! У команды будет скрытое от всех убежище! А кто нашел его? Ондра!
«Ондришка, ты молодец!» — скажет завтра Зузка, тряхнув косичками.
«Я бы тоже до этого додумался!» — проворчит Лацо, хотя всем будет ясно, что он только хвастает.
Ондра размечтался. И все же его неприятно поразило одно странное обстоятельство, вначале почему-то ускользнувшее от его внимания. В квартире Гараев нет затемнения, в то время как весь город погружен во мрак. Ондра испугался, что полиция придет штрафовать хозяина и это поставит под угрозу весь его план. Мальчик досадовал на Ланцуха; неужели он не знает, что нельзя зажигать свет, если окна не затемнены?
К счастью, гардисты уже окончили свою работу. Ланцух сунул каждому из них по свертку с отрезом. Гардисты долго ощупывали материал, и Ондра понял, что они недовольны. Кривоносый сердито надул губы, а Костка нахально тыкал своим свертком в лицо Ланцуху. Хозяин притворился, будто ничего не замечает, надел пальто и шапку, затянул пояс, потом погасил свет, и все трое вышли.
Ондра тихонько прокрался в подъезд. В дверях квартиры Гарая щелкнул замок, заскрипел ключ. Мальчик усмехнулся.
«Спасибо, пан Ланцух, что вы позаботились о тайнике для нас», — подумал он и поспешил домой — подкинуть в печку угля, чтобы маме не было холодно, когда она вернется с работы.
Глава XVIII. Ондра пойдет в школу
Ондра услышал знакомые шаги: мама идет! Но кто это с ней? Ему показалось, что она с кем-то разговаривает. Дверь открылась, и в комнату вошла мать, а за ней — школьный учитель. Ондра отказывался верить своим глазам. Да, это был его классный наставник, учитель Гиль. Он смущенно улыбался и вертел в руке шляпу.
— Пожалуйста, садитесь, пан учитель, — пригласила его мама.
Гиль подошел к столу, сел и только теперь заметил в упор глядевшего на него Ондру.
— Ну, что скажешь, братец мой? Не скучаешь без школы? — спросил он.
Ондра опустил глаза.
— Что с тобой? — огорчилась мать. — И поздороваться толком не умеешь.
— Добрый вечер, пан учитель, — сказал Ондра, густо покраснев.
Учитель кивнул головой и поманил мальчика, чтобы подошел поближе.
— Не скучаешь без школы? — повторил он свой вопрос.
Ондра, не поднимая глаз, переминался с ноги на ногу и молчал так упорно, словно язык проглотил. Учитель тем временем обратился к матери:
— Очень рад, что встретил вас, пани Стременова. Я давно собирался зайти к вам, да все откладывал со дня на день.
Он помолчал и внимательно поглядел на мать, но она ничего не сказала. Тогда он продолжал, заметно волнуясь:
— Директор у нас очень плохой человек… А мальчику не годится сидеть дома. Его могут отправить в исправительный дом[6]. Нельзя этого допустить. Вы не тревожьтесь, я позабочусь об Ондре. Правда, время сейчас невыносимо трудное, но попытаемся что-нибудь придумать. Вы сами, конечно, ничего не добьетесь. Мне кажется, что как раз сейчас представляется удобный случай, и надо им воспользоваться. Директор уехал на какие-то торжества в Братиславу. За время поездки он забудет об Ондре, и, я надеюсь, все обойдется благополучно. Не огорчайтесь. Поверьте, мне тоже не сладко. Если бы не дети, я давно бы плюнул на школу. А детей бросать жалко, они-то ни в чем не виноваты.
Голос учителя дрогнул. Он старательно счищал с шляпы какое-то невидимое пятно и не глядел на мать Ондры, возившуюся у плиты.
— Видите, какая я плохая хозяйка: даже угостить вас нечем. Были у нас булочки, да Ондра съел, — извиняющимся тоном сказала мать.
Лицо учителя просветлело. Он переглянулся с ней, и оба улыбнулись.
— Спасибо вам, — сказала мать почти шепотом. — Доброе слово так редко услышишь! А оно человеку нужно.
— Время сейчас такое, приходится язык на привязи держать. Сболтнешь лишнее, да и оглянуться не успеешь, как тебе квартирку за решеткой приготовят…
Мать утвердительно кивнула головой. Две горькие морщинки возле ее губ словно говорили: мне это хорошо известно.
Ондра с трепетом прислушивался к разговору матери с учителем, ожидая решения своей судьбы.
Учитель встал, пододвинул стул для Стременовой, и они оба сели у стола. Теперь он настойчивее стал уговаривать ее послать сына в школу. После долгих колебаний мать согласилась. Ей хотелось, чтобы Ондра учился, как все другие дети, но она боялась возвращения директора: кто знает, какая еще пакость взбредет ему в голову, и тогда он вконец изведет ее мальчика.
