кафе-бар в паре кварталов от их дома. Судя по описанию в интернете, дешевое студенческое место с бесплатным напитком на входе и живой музыкой.
На деле так оно и оказалось, однако в интернете ничего не говорилось о том, что помещение бара крохотное и душное, столиков катастрофически мало, а музыканты орут так, что разговаривать невозможно. Посетители – молодые, шумные, сбившиеся группками и пребывающие в состоянии полупьяной возбужденной эйфории.
Потолкавшись около получаса возле стойки и выпив по коктейлю с привкусом шампуня, по акции «два по цене одного», они поняли, что «развеяться» таким образом не получится, как и познакомится с кем-то, кто внушал бы хоть каплю доверия.
На улице уже стояла теплая умиротворяющая летняя ночь, и после спертого воздуха бара дышалось удивительно легко. Взявшись за руки, они медленно двинулись в сторону дома.
– Что бы ты сначала сделала, если бы внезапно разбогатела? – спросил Коля.
– Отдала бы тебе на учебу, – не задумываясь, ответила Люся.
– Нет, если бы очень-очень разбогатела. Так, что могла бы иметь что пожелаешь.
– Купила бы свою квартиру.
– Свою? Без меня?
– Это как ты захочешь.
– Я хочу с тобой.
– Но ты же знаешь, что я против толпы друзей и безумных вечеринок, которые ты наверняка намерен закатывать.
– Для вечеринок можно купить другую квартиру, а в твоей жить тихо и по твоим правилам.
– И взять туда одного из Мартышкиных котят.
– В большую квартиру можно и всех котят взять.
– И Блохастого до кучи. – Люся вспомнила старого пса с заправки. – Ему уже тяжело жить на улице.
– А можно приехать в Первомайский и пойти всем подарки раздавать: тете Зине стиралку, бабке Роговой новый забор, Лелику мотик. А школе какое-нибудь пожертвование сделать. Директриса обалдела бы.
– Кто бы точно обалдел, так это твоя Вероника.
– Ну ее. – Коля отмахнулся. – А потом собрать всех наших: Жорку, Умника, Славку, Оксанку, Гаврилыча, ну всех-всех – и отвезти на море. Куда-нибудь в Грецию или в Болгарию – на Золотые Пески. Помнишь, свиридовская сестра говорила, что там пляж лучше, чем в Турции?
– Ты тоже скучаешь по дому? – догадалась Люся.
– Москва странная, – неопределенно ответил Коля. – Кажется, что здесь может случиться что угодно.
– Ты про что-то конкретное?
– Вообще про все.
– В хорошем хоть смысле?
Коля с упоением втянул свежий воздух и шумно выдохнул:
– Во всех.
– Мы привыкнем.
Оставшуюся дорогу они шли молча, каждый фантазируя о том, что сделал бы, если бы разбогател, и, уже придя на свою улицу, одновременно притормозили, глядя на дом Гончара.
Окна левого крыла горели на первом этаже в квартире Магды и на втором у Козетты, а третий этаж и четвертый оставались темными, ребята до сих пор не знали, что там.
– Давай обойдем? – предложила Люся, и Коля сообразил, что она хочет проверить, не вернулся ли Корги, потому что окна квартир правого крыла с этой стороны не просматривались.
– Забей на него, – сказал он серьезно, – таких Корги в Москве тысячи. Вернется – хорошо, нет – ну и пусть катится.
– А если ему нужна помощь? Вдруг с ним что-то случилось и он не может вернуться по своей воле?
– И? – Коля никак не мог взять в толк, что именно беспокоит сестру. – Нам-то что? Мы его знаем всего ничего.
– Ты прав. – Люся отмахнулась от своих мыслей. – Может, Козетта вообще все выдумала и у него действительно неприятности дома. С нее станется. Кстати, ты помнишь, что обещал принести мне зеркало с пятого этажа? Не хочу, чтобы эта тетка лазила в моей спальне.
– Я рассказывал, что там целая банда манекенов? Без тебя я туда идти боюсь, – усмехнулся он.
– Тогда идем вместе. – Люся решительно двинулась к дому.
– Прямо сейчас? – Брат побежал за ней. – Но сейчас поздно, и там наверняка темно.
– Ничего, у нас есть фонарики.
Кнопка пятого этажа в лифте отсутствовала, поэтому они доехали до четвертого, прошли через свою квартиру и поднялись по черной лестнице на пролет выше.
Коля молча раскрыл перед сестрой тугую деревянную дверь.
Зашли, не дыша, в темноту и остановились, прислушиваясь.
Точно так же в детстве они забрались ночью в местный детский сад. Без какой-то определенной цели, чисто «на слабо». Влезли через приоткрытое окно второго этажа, забравшись по пожарной лестнице. Походили по пустым темным коридорам, побегали, попугали друг друга, выскакивая из-за углов, сделали несколько фотографий отвратительного качества и вылезли обратно.
Включив фонарик на телефоне, Коля отыскал выключатель. Надежды на то, что свет зажжется, было мало, однако несколько лампочек в коридоре все же загорелись.
Выходящие на уличную сторону комнаты освещались городской иллюминацией, а в тех, что выходили во двор и в палисадник, стояла рассеянная желтовато-синим цветом летней ночи темнота.
Пахло воском и нагретой пылью.
– Какой ужас, – прошептала Люся, осматриваясь. – Почему они все так запустили?
– Наверное, потому, что тут никто не живет.
– Но окна-то могли вставить? Гончару это ничего не стоит. Большая часть дома чуть ли не музей, а здесь хуже, чем в заброшках в Первомайском.
Довольный реакцией сестры, Коля сопровождал ее, переходя из комнаты в комнату. Люся вздрагивала, ахала, с любопытством разглядывала завалы и старье. Однако комнату с манекенами он приберег напоследок.
Коридоры пятого этажа уходили далеко в глубь, плавно продолжаясь в квартире левого крыла. Исследуя вместе комнаты, они нашли несколько старых железных игровых автоматов, сваленных друг на друга, два бюста Ленина, большую белую бочку с надписью «Квас», деревянный сундук со старыми игрушками: пластмассовыми солдатами-красноармейцами, малютками-индейцами и железной дорогой, медный горн, черную швейную машинку, чугунный утюг и прочую всячину, которую Коля сначала фотографировал в ночном режиме, но потом утомился и перестал.
За прислоненной к стене витражной дверью, окрасившей пол вокруг калейдоскопом бликов, обнаружилось потемневшее зеркало – небольшое, с одной-единственной трещиной на уголке.
– Надеюсь, для отпугивания Козетты этого достаточно. – Люся удовлетворенно сунула зеркало Коле в руки. – Ищем еще и для тебя?
– Мне не нужно. Я только рад. Пусть приходит хоть каждый день. А то совесть меня мучает, а убираться – ломает. Я будто твой голос внутри себя слышу: «Убери, убери», – но ничего с собой поделать не могу.
– Тогда пойдем обратно. Здесь, конечно, антуражно, но, по правде говоря, неприятно. Зря ты меня сюда привел. Я теперь в кровати буду думать о том, что у меня над головой весь этот ужас.
Едва Люся успела договорить, как они услышали шаги – похожие на те, что Коля слышал в прошлый раз: тихие, но торопливые, словно кто-то перебегал из комнаты в комнату.
Парень выскочил в коридор, однако шаги уже
