всего?»
Марта сняла с очага котелок с кофе. Разлив его по чашкам, она пустилась напротив Мирьям.
Марта погладила маленькие, сильные пальцы женщины: «Майкл на север поехал, в Лидс. Он Бена
на год из школы забрал, пусть при отце побудет. Мы...- она помолчала, - вскрытие делали, там
хорошие врачи были». Марта порылась в своем саквояже: «Почитай. Как мне объяснили, там
даже Иосиф бы ничего не изменил».
Мирьям разложила перед собой бумаги: «Бедная моя девочка..., У меня были такие роженицы,
Марта, это смертельно, конечно».
-Лежит она на кладбище нашем, семейном, - Марта все держала Мирьям за руку, - там Питера
родители, Констанца рядом, на участке ди Амальфи..., Ты не волнуйся, милая, мы за могилой
будем ухаживать.
Мирьям отпила кофе и замялась: «Ты, наверное, не хочешь никому на глаза показываться...»
-Нельзя мне, - Марта покачала укрытой капором головой. «Но письма ты напиши, я все передам. И
Джованни, на словах, скажу, что с Тони и Дэвидом все хорошо».
Мирьям принесла оловянную чернильницу с пером и остановилась посреди кухни: «Тедди и
Мораг Дэвида под свое крыло забирают. Дэниел опекуном его назначил, сына твоего. Марта...-
она помолчала и опустилась на крепко сколоченный, покрытый индейской тканью стул: «Марта, я
тебя сама до Порт-Тальбота довезу. Только ведь если там Менева, там и сын его тоже...»
На кухне воцарилась тишина и Марта вздохнула. «Она никому ничего не скажет, - торопливо
уверила ее Мирьям. «Не волнуйся. Просто я вижу - у нее боль в глазах, у девочки..., Это ее дитя,
Марта, пусть хоть посмотрит на него».
-Заберем ее, - наконец, ответила вторая женщина. «Конечно, Мирьям, я ведь тоже мать».
Уже на рассвете, Мирьям, посмотрев на спящую дочь, подошла к штурвалу и встала рядом с
Мартой. «Плакала, - вздохнула она, обернувшись на Мораг. «Она после того, как случилось все,
изменилась, Марта».
-Я вижу, - Марта вгляделась в темную полоску канадского берега и покрутила штурвал. «Тедди
тоже другой стал. Рэйчел я твое письмо передам, конечно. Может, и оправится она, замуж
выйдет... Трое детей на руках, им отец нужен». Марта прищурилась: «Дымки видны, над
берегом».
Мораг поднялась. Оправив свое платье, женщина закуталась в шерстяную шаль: «Господи, как мне
их благодарить, тетю Марту, маму..., Почти четыре года мальчику, хоть увижу, какой он».
Мать погладила ее по плечу и посмотрела на бледное лицо Мораг: «Тетя Марта хочет брата твоего
уговорить обратно в горы уйти».
-Не знаю, правда, как – вздохнула Мирьям, бросив взгляд на Марту. Зашумела якорная цепь, и
Мораг ахнула: «Их здесь тысячи, мама!»
-Пойдем, - велела Марта, подхватывая саквояж, поднимая подол платья. Плоский берег был
уставлен вигвамами, горели костры, и даже сюда, в бухту, доносился запах пороха и жареного
мяса.
Мораг незаметно перекрестилась. Спустившись в мелкую воду, она последовала за старшими
женщинами.
Собака, - маленькая, рыжая, - залаяла и ринулась по белому песку за палкой, что бросил мальчик.
-Его «Луто» зовут, - улыбнулся ребенок, - это значит, «рыжий», на нашем языке.
-Как хорошо на английском говорит, - подумала Мирьям. Мальчик был невысокий, легкий, в
замшевых штанишках и курточке с бахромой. Каштановые, чистые, мягкие кудри украшало белое
перо. Серо-синие, большие глаза ласково смотрели на воду озера. «На кого-то он похож, - сказала
себе Мирьям, - не могу понять, на кого».
Мальчик тронул ее за руку: «А вы Осенний Лист. Мне о вас папа рассказывал, и женщины тоже. Вы
меня принимали, и папу моего».
Мораг сидела, молча, стараясь не смотреть слишком часто на ребенка: «Одно лицо с Натаном.
Господи, только бы мама не заметила. И он такой белокожий..., Конечно, у него всего одна
бабушка индианка, и все. Мальчик мой, маленький...».
Ребенок подобрался к ней поближе: «И о вас мне папа говорил, тетя. Вы его сестра, у большого
моря живете. А вы мою маму знали? Она умерла, когда я родился, - ребенок вздохнул.
-Нет, не знала, милый мой, - Мораг, на мгновение, приложила ладонь к его теплой, нагретой
солнцем макушке.
Луто принес палку и потерся головой о руку мальчика. Менева засмеялся и швырнул ее в воду.
«Мы с ним купаемся, - гордо сказал ребенок, - каждый день. Папа меня учит на коне ездить,
стрелять..., и шить тоже, - мальчик покраснел. «И на языке белых со мной говорит. Хотите, я вам
свои игрушки покажу? - Менева взял тетю за руку.
-Вот бы у меня такая мама была, - он незаметно поморгал глазами. «Она красивая, и добрая, и на
папу похожа. Ничего, нам и с папой, хорошо».
-Очень хотим, - ответила Мирьям за дочь, заметив тоску у нее в глазах. «Потом мы тебя на боте
покатаем, по заливу».
-У белых есть большие лодки, - заметил ребенок, когда они уже заходили в лагерь. «На океане,
мне папа рассказывал. А у нас каноэ, папа меня грести учит».
Мораг шла, как во сне, не обращая внимания на ржание лошадей, на людей, что складывали
вигвамы. Они очень вовремя добрались сюда с южного берега. Брат сказал им, что еще несколько
дней, и здесь бы никого не осталось. Женщины и дети ушли бы в леса, а мужчины, во главе с ним
и Текумсе, - отправились бы на север, соединяться с британскими войсками.
-Мальчик мой, - все думала Мораг, когда Менева показывал им искусно вырезанные из дерева
игрушки, - собак, лошадей, маленькие каноэ. «Сыночек мой..., Ничего, он ухоженный,
здоровенький, Менева его любит, и всегда о нем заботиться будет. Только бы тете Марте удалось
его уговорить, не воевать...»
Они, вместе с собакой, вернулись на берег, Луто звонко лаял, паруса надувались ветром и малыш,
держась за борт, смеялся: «Как хорошо, тетя! Спасибо, спасибо вам большое!».
Мораг наклонилась. Женщина на одно мгновение, быстро, прижалась щекой к его волосам - от
мальчика пахло дымом костра и еще чем-то - детским, сладким. «Будь счастлив, - попросила она.
«Будь счастлив, мой хороший».
Марта и Менева сидели на поваленном дереве. Она усмехнулась, следя за ботом: «Ты не бойся,
они его на юг не увезут. Сам понимаешь, - женщина развела руками, - это мать..., Пусть хоть так на
сына посмотрит».
Мужчина сосредоточенно, не поднимая глаз, набивал трубку. Марта покосилась на ее головку -
она была сделана из красного камня. Менева сказал: «У нас, на западе, за озерами, есть
каменоломня. Туда все индейцы ходят. Там запрещено воевать, это священное для нас место. Там
их, - он ласково погладил трубку,- и делают». Менева чиркнул кресалом и предупредил: «Вы не
затягивайтесь, миссис Кроу, очень крепкий табак».
Марта посмотрела на сизый дым и бережно приняла трубку. «Констанца писала, - вспомнила она,
- писала, как она, то есть, мистер Констан, выкурил с Черным Волком трубку мира».
-Это честь для меня, - тихо сказала женщина, - спасибо тебе.
Они сидели, молча, передавая друг другу трубку. Менева вздохнул: «Я с ней тоже..., курил ее,
миссис Кроу. С Рыжей Лисой. Я ведь любил ее, когда-то. Как ее дети?»
-Дочь замуж вышла, за сына Осеннего Листа, - Марта коснулась рукой широкого плеча в замшевой
куртке, - а сына, Дэвида - мой сын опекать будет. И сестра твоя.
Над их головами, где-то в кроне сосны, пели птицы, озеро тихо шуршало совсем неподалеку.
Менева, выбил трубку: «Он мне все сказал..., тот..., человек, миссис Кроу. То есть не человек. Он
стрелял ей в спину, безоружной. Сказал, что его послал мистер Вулф, что ее, Рыжую Лису,
обвиняют в шпионаже, в том, что она передавала мне сведения..., Мы о книгах друг другу писали,
она мне новые издания везла, - смуглое лицо Меневы исказилось, - это все ложь, ложь, миссис
Кроу. Мне надо было отомстить за нее, потому я и стал воевать».
Марта помолчала: «Это не твоя война, милый. И за Констанцу отомстили, не волнуйся. Забирай
дитя и уезжай в горы». Марта раскрыла саквояж и протянула Меневе выпуск National Intel igencer с
некрологом по Дэниелу.
Мужчина пробежал его глазами и упрямо сжал красивые губы: «Это не месть, миссис Кроу. Я
должен сам...»
-Уже некому, - Марта забрала у него газету. «Мертвым не мстят. Его убили, - спокойно добавила
Марта.
Менева молчал, искоса глядя на нее.
-Не я, - Марта отдала ему трубку.
Она порылась в саквояже и чуть не добавила: «Бабушка сына твоего, мать человека, которого ты
искалечил». Она сразу узнала эти серо-синие, красивые глаза. Маленький Менева был похож на
отца и деда. «Пусть увозит его, - сказала себе Марта. «Так безопасней, для всех».
-Атлас вам купила, в Питтсбурге, - она улыбнулась и протянула Меневе книгу. «Небольшого
формата, удобная книга. Пусть малыш о других странах узнает. И уезжайте, сегодня же».
Менева осторожно уложил атлас и трубку в походную суму, что стояла рядом. «Мои воины
