– Ладно, но на такое объяснение природы Приносящих пустоту я не куплюсь.
– Я думал, ты верующая.
– Так и есть. Но то, что я чту Всемогущего, не означает, что я приму любое объяснение. Это религия, да, но она обязана быть понятной.
– Разве не ты мне как-то сказала, что сама себя не понимаешь?
– Ну-у да.
– И теперь ты хочешь понять истинный замысел Всемогущего?
Она поджала губы:
– Ладно, хорошо. Но я все-таки хочу больше узнать про Приносящих пустоту.
Он пожал плечами и вошел следом за нею в архивную комнату, где стояло множество стеллажей с книгами.
– Шаллан, я объяснил тебе основное. Приносящие пустоту были воплощением зла. Мы отразили их натиск девяносто и девять раз, возглавляемые Вестниками и их избранными рыцарями – десятью орденами, которые мы называем Сияющими рыцарями. В конце концов пришло Последнее опустошение, Ахаритиам. Приносящих пустоту отбросили обратно, в Чертоги Спокойствия. Вестники отправились следом, чтобы изгнать их с небес, и Эпоха Вестников в Рошаре подошла к концу. Человечество вошло в Эру одиночества. Современную эру.
– Но почему сведения обо всем, что было до этого, такие обрывочные?
– Потому что это было тысячи и тысячи лет назад. До исторических хроник, даже до того, как люди научились ковать сталь. Нам дали осколочные клинки, потому что иначе мы бы сражались с Приносящими пустоту при помощи дубин.
– И все-таки у нас были Серебряные королевства и Сияющие рыцари.
– Их основали и возглавили сами Вестники.
Шаллан, хмурясь, начала отсчитывать ряды стеллажей. Остановилась возле нужного, передала фонарь Кабзалу и, пройдя вдоль шкафа, отыскала биографию на полке. Кабзал следовал за нею, держа оба фонаря повыше.
– Что-то тут упущено, – пробормотала Шаллан. – Иначе Ясна бы так не старалась.
– Я могу тебе сказать, почему она это делает.
Девушка уставилась на него.
– Разве ты не видишь? – спросил он. – Принцесса пытается доказать, что Приносящих пустоту никогда не существовало. Она хочет продемонстрировать, что это все выдумки Сияющих. – Кабзал обогнал ее и развернулся так, что они оказались лицом к лицу; в сфере фонарей, что отражался от книг с обеих сторон, он казался бледным. – Она хочет раз и навсегда доказать, что обители – и воринизм – одна большая подделка. Вот в чем все дело.
– Возможно, – задумчиво проговорила Шаллан. Вроде бы получалось складно. Разве может общепризнанная еретичка избрать для себя лучшую цель, чем подорвать глупые верования и опровергнуть религию? Это объясняло, почему Ясна взялась изучать нечто столь несущественное на вид, как Приносящих пустоту. Если Ясна разыщет нужные улики в исторических хрониках, то вполне сумеет доказать свою правоту.
– Разве нас недостаточно покарали? – допытывался Кабзал, устремив на нее гневный взгляд. – Ревнители не представляют для нее угрозы. Мы теперь ни для кого не представляем угрозы. У нас нет собственного имущества… Преисподняя, да мы же сами имущество! Мы пляшем под дудочку градоначальников и военачальников, боясь сказать правду об их греховности из-за возможного возмездия. Мы как белоспинники без бивней и когтей, должны сидеть у ног хозяина и славословить его. Но это по-настоящему. Все-все по-настоящему, и, хотя они не обращают на нас внимания, мы…
Он осекся и уставился на нее. Челюсти стиснуты, губы плотно сжаты. Девушка еще ни разу не видела, чтобы симпатичный ревнитель демонстрировал такой пыл, такую ярость. Она и не думала, что он на это способен.
– Прошу прощения. – Он отвернулся и направился в обратную сторону.
– Все в порядке! – воскликнула Шаллан и поспешила за ним. Внезапно ее охватила тоска. Она надеялась, что за тайными изысканиями Ясны кроется что-то более величественное и непостижимое. Неужели все дело в простом разоблачении воринизма? Они в молчании вышли обратно на балкон. И там девушка поняла, что должна ему признаться.
– Кабзал, я уезжаю.
Жрец изумленно посмотрел на нее.
– Я получила новости от родных. Не могу ничего рассказывать, но задерживаться здесь мне нельзя.
– Это из-за твоего отца?
– Ох… ты что-то прослышал?
– Я знаю лишь о том, что в последнее время он ведет замкнутый образ жизни. Чересчур замкнутый.
Шаллан подавила дрожь. Неужели слухи добрались и сюда?
– Извини, что мне приходится уезжать так внезапно.
– Ты вернешься?
– Не знаю.
Он испытующе заглянул ей в глаза и спросил на удивление ровным голосом:
– Ты знаешь, когда именно уедешь?
– Завтра утром.
– Ну что ж, – проговорил Кабзал. – Ты хоть окажешь мне честь и нарисуешь мой портрет? Ты стольких ревнителей одарила подобием, но только не меня.
Шаллан вздрогнула, сообразив, что это правда. Несмотря на время, проведенное вместе, она ни разу не сделала набросок Кабзала. Девушка вскинула свободную руку ко рту:
– Прости!
Он как будто растерялся:
– Шаллан, я не хотел тебя обидеть. Это не так уж важно…
– Совсем наоборот! – заявила она и, схватив его за руку, потащила по галерее. – Я оставила свои рисовальные принадлежности наверху. Идем.
Она ускорила шаг и повела его к подъемнику, где приказала паршуну поднять их наверх. Когда платформа пришла в движение, Кабзал посмотрел на ее руку, что продолжала сжимать его. Шаллан поспешно разжала пальцы.
– Ты постоянно сбиваешь меня с толку, – сухо заметил ревнитель.
– Я тебя предупреждала. – Она прижала книгу, взятую со стеллажа, к груди. – Кажется, ты сказал, что разобрался во мне.
– Беру свои слова обратно. – Жрец посмотрел на нее. – Ты правда уезжаешь?
Шаллан кивнула:
– Кабзал, мне жаль… Я не та, за кого ты меня принимаешь.
– Я принимаю тебя за красивую и умную женщину.
– С «женщиной», по крайней мере, ты не ошибся.
– Твой отец болен, верно?
Она не ответила.
– Я понимаю, что ты хочешь вернуться и быть рядом с ним, – продолжил Кабзал. – Но ты ведь не собираешься навсегда забросить учебу. Ты вернешься к Ясне.
– А она не будет сидеть в Харбранте вечно. Последние два года принцесса почти все время путешествует с места на место.
Он отвел взгляд и, пока платформа поднималась, смотрел куда-то вперед. Вскоре им пришлось сменить подъемник, чтобы вознестись еще на несколько этажей.
– Мне не следовало проводить с тобой так много времени, – наконец произнес Кабзал. – Старшие ревнители думают, я слишком отвлекся. Им не нравится, когда кто-то из нас начинает интересоваться жизнью за пределами ордена.
– Ты ведь имеешь право ухаживать за кем-то.
– Мы собственность. Человека можно наделить каким-нибудь правом, а потом настоятельно рекомендовать воздерживаться от использования этого права. Я пренебрегаю работой, не подчиняюсь приказам вышестоящих… Уделяя тебе больше внимания, чем следовало, я навлек на свою голову неприятности.
