– Кабзал? – удивилась девушка при виде молодого лица, окрашенного в синий цвет из-за фонаря.
– Шаллан? – спросил он и поднял голову, выискивая над входом библиотечные обозначения. – Что ты тут делаешь? Ясна сказала, ты отправилась искать Тифандора.
– Я… свернула не туда.
Он вскинул бровь.
– Неудачная ложь? – спросила она.
– Ужасная. Ты на два этажа выше и на тысячу каталожных единиц не в том направлении. Я не смог разыскать тебя внизу и попросил паршунов на подъемнике отправить меня туда же, куда они отвезли тебя, – и вот я здесь.
– Учеба с Ясной бывает выматывающей. Потому я иногда разыскиваю тихий уголок, чтобы расслабиться и прийти в себя. Только так у меня получается побыть в одиночестве.
Кабзал задумчиво кивнул.
– Так лучше? – спросила она.
– Не совсем. Ты решила взять паузу, но… два часа?! Кроме того, я припоминаю, раньше ты говорила, что учеба у Ясны не такая уж страшная.
– Она бы мне поверила. Принцесса считает себя куда более требовательной, чем есть на самом деле. Впрочем… о да, наставница требовательная. Хотя я не так часто с ней спорю, как ей кажется.
– Ну хорошо. И чем же ты здесь занималась?
Девушка прикусила губу, вынудив его рассмеяться.
– Что? – спросила она, краснея.
– У тебя чересчур невинный вид, когда ты так делаешь!
– Так ведь я и есть невинное дитя.
– А кто мне только что соврал два раза подряд?
– «Невинный» в этом случае противоположность «изощренному». – Она скорчила рожицу. – Так или иначе, но ложь вышла неубедительной. Пойдем со мной за Тифандором. Если поспешим, мне не придется лгать наставнице.
– Разумно, – согласился Кабзал, и они вместе направились вдоль периметра Паланеума.
Полая перевернутая пирамида восходила к потолку, четыре стены плавно расширялись. Верхние уровни были ярче: там вдоль перил двигались маленькие огоньки – это ревнители или ученые держали в руках фонари.
– Пятьдесят семь уровней, – проговорила Шаллан. – Я даже представить себе не могу, какого труда стоило создать все это.
– Мы его не создавали. Он тут был. По крайней мере, главная шах та точно была. Харбрантийцы высекли в скале помещения для книг.
– Так это что, естественная пещера?!
– В той же степени естественная, что и города вроде Холинара. Или ты забыла мою демонстрацию?
– Нет. Но почему ты не использовал это место в качестве одного из своих примеров?
– Нам еще не удалось разыскать правильный песочный узор, – признался он. – Но мы уверены, что Всемогущий сам сотворил это место, как и города.
– А что ты скажешь про Певцов зари? – спросила Шаллан.
– При чем тут они?
– Может, это их рук дело?
Кабзал хмыкнул. Они как раз подходили к подъемнику.
– Это не похоже на то, что делали Певцы зари. Они были целителями, добрыми спренами, которых Всемогущий послал заботиться о людях, когда нас вынудили покинуть Чертоги Спокойствия.
– Вроде как противоположность Приносящим пустоту.
– Можно сказать и так.
– Опустите нас на два уровня, – велела девушка паршунам.
Прислужники начали опускать платформу. Блоки заскрипели, доски под ногами затряслись.
– Если ты думаешь, что сможешь отвлечь меня этой болтовней, – заметил Кабзал, складывая руки на груди и прислоняясь к перилам, – то ничего не получится. Я сидел там наверху под неодобрительным взглядом твоей хозяйки больше часа, и да будет мне позволено заявить, что это был весьма неприятный опыт. Думаю, она знает, что я не собираюсь отказываться от желания обратить ее.
– Разумеется, знает. Она ведь Ясна. И знает почти все.
– Кроме того, что именно изучает здесь.
– Приносящих пустоту, – сказала Шаллан. – Их и изучает.
Он нахмурился. Через некоторое время платформа остановилась на нужном уровне.
– Приносящих пустоту? – переспросил ревнитель с любопытством.
Девушка ожидала презрения или снисходительного смеха. «Нет, он ревнитель и верит в них».
– Что они такое? – спросила она, сходя с платформы.
Недалеко внизу огромная пещера сходилась в точку. Там поместили большой заряженный бриллиант, отмечающий надир[3].
– Мы не любим об этом говорить, – бросил Кабзал, присоединяясь к ней.
– Почему? Ты же ревнитель. Это часть твоей религии.
– Непопулярная часть. Люди предпочитают слушать про Десять божественных атрибутов или Десять человеческих пороков.
Мы потакаем им, потому что сами любим эти истории далекого прошлого.
– Потому что… – начала Шаллан, понуждая его не останавливаться.
– Потому что, – продолжил он со вздохом, – есть на нашей совести пятно. Ордена по своей сути – все тот же классический воринизм. То есть позор за Иерократию и падение Сияющих отступников несем мы.
Он поднял свой темно-синий фонарь. Девушка шла рядом, сгорая от любопытства, но не перебивая.
– Мы верим, что Приносящие пустоту были на самом деле. Настоящее бедствие или чума. Они сотню раз обрушивались на человечество. Сначала изгнали из Чертогов Спокойствия, потом попытались уничтожить здесь, в Рошаре. Эти существа не были просто спренами, что прятались под камнями, а потом выбирались, чтобы украсть чью-то стирку. Они были тварями, наделенными жуткой разрушительной силой, выпестованными в Преисподней, сотворенными из ненависти.
– Кем? – спросила Шаллан.
– Что?
– Кто их создал? Я хочу сказать, Всемогущий вряд ли «сотворил бы что-то из ненависти». Так что за сила породила их?
– У всего есть противоположность. Всемогущий – воплощение добра. Чтобы уравновесить Его доброту, космеру были нужны Приносящие пустоту, как Его противоположность.
– Значит, чем больше добра творил Всемогущий, тем больше зла Он создавал в качестве побочного эффекта? Есть ли вообще смысл творить добро, если тем самым ты просто умножаешь зло?
– Вижу, Ясна продолжает обучать тебя философии.
– Это не философия, – возразила Шаллан. – Обычная логика.
Он вздохнул:
– Не думаю, что тебе захочется уходить в такие дебри теологии. Достаточно сказать, что безупречная доброта Всемогущего соз дала Приносящих пустоту, но люди могут выбирать добро, не создавая зла, потому что они смертные и у них дуальная природа. Потому единственный способ сделать так, чтобы в космере стало больше доб ра, – создавать его руками людей, и тогда оно, возможно, перевесит зло.
– Ладно, но на такое объяснение природы Приносящих пустоту я не куплюсь.
– Я думал, ты верующая.
– Так и есть. Но то, что я чту Всемогущего, не означает, что я приму любое объяснение. Это религия, да, но она обязана быть понятной.
– Разве не ты мне как-то сказала, что сама себя не понимаешь?
