Мы были поражены тем, что у этих паршунов есть религия. Растущее количество свидетельств того, что перед нами сформированная цивилизация с уникальной культурой и языком, нельзя назвать иначе как изумительным. Мои бурестражи окрестили этот народ „паршенди“. Безусловно, это племя очень сильно отличается от привычных нам слуг-паршунов и, возможно, вообще принадлежит к другой расе, несмотря на узоры на коже. Вероятно, они дальние родственники и так же отличаются от обычных паршунов, как алетийские рубигончие – от селайской породы.
Паршенди видели наших слуг – и растерялись. „Где их музыка?“ – часто спрашивает меня Клейд. Я не понимаю сути вопроса. Но сами паршуны никак не реагируют на паршенди, не пытаются им подражать. Это обнадеживает.
Вопрос про музыку, возможно, связан с тем, что паршенди постоянно издают гулкие звуки или что-то поют. У них необъяснимая склонность к совместному музицированию. Клянусь, я как-то услышал, как один паршенди напевает что-то себе под нос, а вскоре повстречал другого – вне пределов слышимости первого, – поющего ту же самую песню.
Их любимые инструменты – барабаны. Грубо сделанные, с отпечатками испачканных в краске ладоней по бокам. Это вполне соответствует их простым жилищам, построенным из крема и камн ей. Они живут в похожих на кратеры каменных образованиях на краю Расколотых равнин. Я спросил Клейда, как же Великие бури, но он лишь рассмеялся: „О чем беспокоиться? Если дома сдует, мы просто построим их заново, верно?“»
По другую сторону алькова раздалось шуршание – Ясна перевернула страницу. Шаллан отложила книгу и перебрала тома, что лежали на столе. Поскольку изучение философии на этом этапе закончилось, она вновь взялась за материалы по убийству короля Гавилара.
Девушка вытащила из нижней части стопки маленькую книжечку: воспоминания, надиктованные бурестражем Матейном, одним из ученых, сопровождавших короля. Шаллан пролистала страницы, разыскивая нужный абзац. Это было описание самой первой встречи с отрядом охотников-паршенди.
«Все случилось после того, как мы расположились на берегу глубокой реки, среди густого леса. Это место безупречно подходило для длительной стоянки, поскольку плотные заросли костедрева давали защиту от ветра во время Великих бурь, а русло реки уберегало от затопления. Его величество мудро согласился с моим советом и послал отряды разведчиков как вверх по течению, так и вниз.
Разведывательный отряд великого князя Далинара стал первым из тех, кому довелось встретиться со странными неприрученными паршунами. Когда он вернулся в лагерь, чтобы рассказать о случившемся, я – как многие другие – не поверил его словам. Мы были убеждены, что светлорд Далинар просто напоролся на слуг-паршунов, принадлежавших к другой экспедиции, такой же как наша.
Но после того, как на следующий день они явились в наш лагерь, отрицать реальность их существования никто не мог. Их было десять – безусловно, паршуны, но крупнее обычных. У одних кожа была в черно-красных разводах, у других – в бело-красных, что чаще встречается в Алеткаре. У них имелось великолепное оружие, с блестящими стальными лезвиями, изукрашенными сложной гравировкой, но при этом – простая одежда из нарбиновой ткани.
Вскоре его величество оказался очарован этими странными паршунами и настоял, чтобы я начал изучать их язык и общество. Признаю, я предполагал разоблачить некий обман, частью которого они являлись. Однако чем больше мы узнавали, тем больше я понимал, насколько ошибочным было мое изначальное суждение».
Шаллан в раздумьях постучала по странице. Потом вытащила толстый том, озаглавленный «Король Гавилар Холин. Биография», изданный вдовой Гавилара, Навани, два года назад. Шаллан пролистала его в поисках нужного абзаца.
«Мой муж был отличным королем – вдохновляющим правителем, непревзойденным дуэлянтом и гением военной тактики. Но ни один волос на его голове не был волосом ученого. Он никогда не проявлял интереса к расчетам, касающимся Великих бурь, научные беседы вызывали у него скуку, а фабриали супруг игнорировал, не считая тех, что имели очевидное боевое применение. Он был создан сообразно классическим канонам мужественности».
– Почему они его так заинтересовали? – спросила Шаллан вслух.
– Хм?.. – отозвалась Ясна.
– Король Гавилар, – уточнила девушка. – В биографии, которую написала ваша мать, настойчиво повторяется, что он не был ученым.
– Это правда.
– Но ведь паршенди его на самом деле заинтересовали. Еще до того, как он мог услышать про их осколочные клинки. Если верить воспоминаниям Матейна, король хотел знать об их языке, их обществе и музыке. Или это всего лишь преувеличение, чтобы потомкам он казался более ученым, чем был на самом деле?
– Нет. – Судя по звуку, Ясна опустила книгу. – Чем дольше он оставался в Ничейных холмах, тем больше его очаровывали паршенди.
– Я вижу в этом противоречие. Почему человек, ранее не интересовавшийся научными изысканиями, вдруг сделался таким одержимым?
– Меня это тоже удивляло. Но иногда люди меняются. Когда он вернулся, то заразил меня своим Азартом; мы вечер за вечером обсуждали его открытия. Это был один из тех немногих случаев, когда я ощутила истинную связь со своим отцом.
Шаллан прикусила губу.
– Ясна, – спросила она после долгого молчания, – почему вы поручили мне изучить это событие? Вы его… пережили. Вы уже знаете все о моих так называемых открытиях.
– Мне понадобилась новая точка зрения. – Принцесса отодвинула книгу и устремила пристальный взгляд на Шаллан. – Я и не думала, что ты разыщешь какие-то особенные ответы. Просто надеялась, что ты подметишь детали, которые ускользнули от моего внимания. Ты начинаешь понимать, как изменился мой отец за те несколько месяцев, а значит – глубоко копаешь. Поверишь или нет, но мало кто почувствовал это несоответствие… хотя многие, конечно, заметили, что в Холинар он вернулся другим.
– Пусть так, но я все равно чувствую себя странно, изучая все это. Возможно, все еще нахожусь под влиянием своих наставников, которые были убеждены, что молодые дамы обязаны изучать лишь подобающие классические произведения.
– У классики свое место, и я направлю твое внимание на классические труды, когда представится случай, как уже сделала, обучая тебя морали. Но я намереваюсь сделать так, чтобы эти смежные темы не мешали твоим основным изысканиям. Сосредоточься на главном, а не на замшелых исторических головоломках.
Шаллан кивнула:
– Но, Ясна, разве вы не историк? Разве эти, как вы выразились, замшелые исторические головоломки не представляют собой суть профессии?
