Девушка забралась на кровать и отползла так далеко от двери, как только могла, пока не уперлась в стену, быстро и тяжело дыша. Шаллан все еще сжимала альбом под мышкой, хотя потеряла карандаш. В ящичках ее ночного столика лежали еще карандаши.
«Не делай этого, – подумала она. – Просто посиди и успокойся».
Нахлынул ужас, мороз пошел по коже. Ей нужно было знать. Она поспешно достала карандаш, моргнула и принялась рисовать свою комнату.
Сначала потолок. Четыре прямые линии. Стены. Штрихами обозначить углы. Ее пальцы двигались, рисуя, изображая сам альбом, ее руку над ним, обтянутую тканью защищенную руку, придерживающую его. И дальше. К существам, что стояли вокруг нее, с их замысловатыми символами, зависшими над неровными плечами. У этих не-голов были неестественные углы, их поверхности сливались друг с другом странным, невозможным образом.
Существо, что стояло ближе всего, тянуло к Шаллан чересчур гладкие пальцы. Они были в дюймах от правой стороны альбома.
«Ох, Буреотец…» – подумала Шаллан, и ее карандаш замер. Комната была пуста, но набросок перед нею говорил, что вокруг полным-полно худых фигур. Они были достаточно близко, чтобы художница могла ощутить их дыхание, если у этих тварей была потребность дышать.
Неужели стало холоднее? В ужасе, не в силах остановиться, Шаллан выронила карандаш, подняла свободную руку.
И что-то нащупала перед собой.
Тогда она закричала и вскочила на кровати. Альбом упал. Шаллан прижалась к стене. Не успев сообразить, что делает, начала сражаться с рукавом, пытаясь вытащить духозаклинатель. Это была единственная из ее вещей, что хотя бы напоминала оружие. Нет, глупости. Она не знала, как им пользоваться, и была беспомощна.
Если не считать…
«Клянусь бурей! – пронеслась неистовая мысль. – Я не могу его использовать. Я дала себе слово».
И все равно Шаллан обратилась к нему. Десять ударов сердца, чтобы на свет явился плод ее преступления, итог ее самого ужасного проступка. На пятом ударе ее прервал голос, звучавший призрачно и в то же время отчетливо:
«Что ты такое?».
Она прижала руку к груди, потеряла равновесие на мягкой кровати и упала на колени на скомканное одеяло. Вскинула руку, уперлась в ночной столик и кончиками пальцев коснулась большого стеклянного кубка, что стоял там.
– Что я такое? – прошептала она. – Я перепуганная девушка.
«Это правда».
Спальня преобразилась.
Кровать, ночной столик, ее альбом, стены, потолок – все вокруг словно вспучилось, превращаясь во множество мельчайших сфер из черного стекла. Девушка очутилась в месте, где было черное небо и странное солнце, белое и маленькое, что висело над горизонтом, где-то очень далеко.
Шаллан начала спиной падать вместе с ливнем бусин и закричала. Рядом с ней парили огни – десятки, а может, и сотни. Словно язычки свечей, что летали, влекомые ветром.
Она ударилась о поверхность бесконечного темного моря, только вот оно не было мокрым. Море бусинок – даже целый океан мельчайших стеклянных сфер. Они колыхались вокруг в точности как поверхность большого водоема. Шаллан судорожно втянула воздух и забилась, пытаясь остаться на плаву.
«Хочешь, чтобы я изменился?» – спросил приятный голос, четкий и совсем непохожий на неприветливый шепот, который она слышала раньше. Он был низким и глухим и почему-то наводил на мысли о весьма почтенном возрасте. Голос будто исходил из ее руки, и Шаллан поняла – в ладони что-то зажато. Одна из бусин.
Движение стеклянного океана угрожало утянуть ее вниз; девушка отчаянно брыкалась, каким-то образом умудряясь не тонуть.
«Я был таким, какой я есть, долгие годы, – сказал тот же приятный голос. – Я так много сплю. Я изменюсь. Отдай мне то, что имеешь».
– Я не знаю, о чем ты! Пожалуйста, помоги мне!
«Я изменюсь».
Ее охватил внезапный холод, как если бы из тела вдруг ушло все тепло. Шаллан закричала, а бусина в ее пальцах засияла, сделалась горячей. Она уронила бусину, и почти в тот же миг океанское течение изменилось и увлекло ее вниз, и волны из бусин с тихим перестуком сомкнулись у нее над головой.
Шаллан рухнула на кровать в своей спальне. Стоявший на ночном столике кубок расплавился, стекло превратилось в красную жидкость, и три сферы, ранее лежавшие внутри, со стуком упали на залитую поверхность столика. Жидкость хлынула на пол. Шаллан в ужасе отпрянула.
Кубок превратился в кровь.
Дернувшись, она задела ночной столик. Пустой стеклянный кувшин для воды, рядом с кубком, перевернулся и упал. Ударился о каменный пол, разбился, и осколки разлетелись по кровавой луже.
«Это же было духозаклинание!» – мелькнуло у Шаллан. Ей удалось превратить кубок в кровь, одну из десяти Сущностей. Она схватилась за голову, уставившись на большую красную лужу, расплывавшуюся по полу.
Девушка была совершенно сбита с толку. Голос, твари, стеклянные бусины и тьма, холодное небо. Все обрушилось на нее слишком быстро.
«Я духозаклинала, – вновь пришло ей в голову. – Я это сделала!»
Было ли это как-то связано с тварями? Но они впервые появились на рисунках задолго до того, как Шаллан украла духозаклинатель. Как… что?.. Она посмотрела на свою защищенную руку и духозаклинатель, спрятанный в кармане внутри рукава.
«Я его не надела, – подумала она. – Но все равно использовала».
– Шаллан?
Это был голос Ясны. Прямо за дверью ее комнаты. Видимо, принцесса последовала за ней. Девушка ощутила укол ужаса, увидев, как струйка крови течет к двери. Она уже почти достигла порога и должна была пересечь его всего через миг.
Ну почему это оказалась кровь? Борясь с тошнотой, она вскочила, и туфельки тотчас же промокли от крови.
– Шаллан? – Голос Ясны сделался громче. – Что это был за звук?
Взгляд неистово заметался между кровавой лужей и альбомом, заполненным набросками странных существ. Что, если они и впрямь как-то связаны с духозаклинанием? Тогда Ясна их узнает. Под дверью мелькнула тень.
Запаниковав, Шаллан спрятала альбом в свой сундук. Но кровь должна была ее обличить. Такое количество могло пролиться лишь из раны, грозившей смертью. Ясна увидит. И поймет. Кровь там, где ее не должно быть? Одна из десяти Сущностей?
Ясна узнает, что натворила Шаллан!
Тут девушку осенило. Это была не блестящая идея, но все-таки выход из положения, и больше ей в голову ничего не пришло. Упав на колени, она схватила обтянутой в ткань защищенной рукой осколок разбившегося кувшина. Глубоко вздохнула и задрала правый рукав, а потом резанула стеклом по коже. От паники она почти не почувствовала боли. Потекла кровь.
В тот момент, когда повернулась дверная ручка, Шаллан выронила стеклянный осколок и легла на бок. Закрыла глаза, изображая обморок. Дверь распахнулась.
