КЛЯТВЕННЫЙ ДОГОВОР БЫЛ НАРУШЕН.
От грохота задрожала даже буревая стена. Каладин ударился о землю, отделившись от бури. Он заскользил и остановился, взметнув струи воды. Штормовые ветра хлестали его со всех сторон, но юноша был в достаточной степени их частью, чтобы не дрогнуть и не зашататься.
ЛЮДИ БОЛЬШЕ НЕ ЕЗДЯТ ВЕРХОМ НА БУРЕ.
Голос походил на раскаты грома.
КЛЯТВЕННЫЙ ДОГОВОР НАРУШЕН, ДИТЯ ЧЕСТИ.
– Я не понимаю! – орал Каладин сквозь ураган.
Перед ним возникло лицо – то самое, что он уже один раз видел, древнее лицо шириной во все небо, с глазами, полными звезд.
ГРЯДЕТ ВРАЖДА. ОН ОПАСНЕЕ ЛЮБОГО ИЗ ШЕСТНАДЦАТИ. ТЕПЕРЬ ТЕБЕ ПОРА УЙТИ.
Навстречу ему задул ветер.
– Постой! – крикнул Каладин. – Почему везде идет война? Неужели мы обречены постоянно сражаться?
Он не понимал, зачем спросил. Вопросы вырвались сами по себе. Буря заворчала, словно погруженный в раздумья престарелый отец. Лицо исчезло, разбилось на множество дождевых капель. Тот же голос чуть тише ответил:
ВРАЖДА ЦАРСТВУЕТ.
Каладин судорожно охнул и проснулся. Темные фигуры окружали его, прижимали к жесткому каменному полу. Из его горла вырвался вопль, а старые привычки взяли верх. Он инстинктивно раскинул руки, схватил двоих нападавших за лодыжки и, дернув, повалил на пол.
Они рухнули, ругаясь. Каладин воспользовался моментом, чтобы извернуться, одновременно замахиваясь. Отбив руки, что прижимали его к полу, он встряхнулся и вскочил, свалив с ног человека, что стоял прямо над ним. Повернулся, смахнул пот со лба. Где копье? Он схватился за нож на поясе.
Нет ножа. Нет копья.
– Каладин, забери тебя буря!
Это был Тефт.
Каладин прижал руку к груди и задышал размеренно, разгоняя странный сон. Четвертый мост. Он с мостовиками. Бурестражи короля предсказали, что рано утром случится Великая буря.
– Все в порядке. – Он посмотрел на копошащуюся и сквернословящую кучу мостовиков, что совсем недавно прижимали его к полу. – Зачем вы это устроили?
– Ты пытался выйти в бурю, – осуждающе сказал Моаш, выбираясь из куча-мала. Единственным источником света была бриллиантовая сфера, которую кто-то закрепил в углу.
– Ха! – прибавил Камень, вставая и отряхиваясь. – Ты открыть дверь и смотреть на дождь, как будто тебя ударить камнем по голове. Пришлось тянуть тебя назад. Не стоит проводить еще две недели больным в постельке, да?
Каладин успокоился. Снаружи продолжалось охвостье бури – тихий затяжной дождь, барабанивший по крыше.
– Ты не просыпался, – добавил Сигзил. Парень посмотрел на азирца, который сидел у каменной стены. Он не пытался удерживать Каладина. – У тебя было что-то вроде бреда.
– Я прекрасно себя чувствую. – Это была не совсем правда; у него гудела голова, тело изнемогало от усталости. Он глубоко вздохнул и расправил плечи, пытаясь взбодриться.
Сфера в углу замерцала. Потом ее свет угас, оставив их в темноте.
– Вот буря! – пробормотал Моаш. – Этот угорь Газ опять подсунул нам тусклые сферы.
Каладин пересек погруженный в непроницаемую тьму барак, ступая осторожно. Голова больше не болела к тому моменту, когда он достиг двери. Парень распахнул ее, впустив тусклый свет мрачного утра.
Ветер ослабел, но дождь продолжался. Он вышел наружу и вскоре полностью вымок. Другие мостовики последовали за ним, и Камень бросил ему кусочек мыла. Как и большинство других, Каладин был в одной набедренной повязке и как следует намылился, стоя под холодными струями. Мыло воняло жиром и было шершавым из-за песка. Мостовикам не полагалось сладко пахнущего, мягкого мыла.
Каладин бросил кусочек Бисигу, худому мостовику с угловатым лицом. Тот благодарно кивнул – Бисиг не отличался многословностью – и принялся намыливаться. Каладин позволил дождю смыть пену с тела и волос. Поодаль Камень набрал воды в миску, чтобы побриться и подровнять свою рогоедскую бороду, длинную по бокам и прикрывающую щеки, но выбриваемую вокруг рта и на подбородке. Она странным образом контрастировала с головой, потому что Камень также побрил макушку, а остальные волосы коротко подстриг.
Руки у рогоеда были умелые и осторожные, он ни разу не порезался. Закончив, выпрямился и махнул тем, кто ожидал своей очереди. Одного за другим побрил всех, кто хотел. Время от времени ему приходилось делать перерывы, чтобы заточить бритву при помощи оселка и кожаного ремня.
Каладин запустил пальцы в собственную бороду. Он не брился с той поры, как был солдатом в армии Амарама, – очень давно… Парень подошел и присоединился к очереди. Когда пришел его черед, здоровяк-рогоед рассмеялся:
– Садись, друг мой, садись! Хорошо, что ты прийти. У тебя не борода, а какие-то заросли чахлокорника.
– Сбрей все начисто, – попросил Каладин, присаживаясь на пенек. – И чтоб никаких чудны х узоров вроде твоих собственных.
– Ха! – воскликнул Камень, затачивая бритву. – Ты низинник, друг мой дорогой. Не быть хорошо, если ты носить хумака’абан. Я устроить тебе взбучка, если ты попробовать такое.
– Я думал, ты считаешь себя выше драк.
– Быть несколько важный исключений. Теперь хватить болтать, если только ты не хотеть остаться без губа.
Рогоед состриг бороду, потом намылил и принялся брить, начав с левой щеки. Каладин впервые позволил кому-то брить себя; на войну он отправился достаточно молодым и не нуждался в бритье. Став старше, привык делать это сам.
Камень действовал искусно, не оставляя порезов, даже маленьких. Через несколько минут рогоед отступил. Каладин коснулся подбородка и почувствовал гладкую, нежную кожу. Лицо на ощупь казалось чужим и тут же начало мерзнуть. Он как будто вернулся в прошлое и сделался – совсем чуть-чуть – похожим на того, кем был раньше.
Странно, до чего бритье все изменило. «Надо было это сделать еще несколько недель назад…»
Охвостье перешло в морось, возвещая о последних вздохах Великой бури. Каладин встал, позволяя воде смыть сбритые волосы с груди. Данни, чье почти детское лицо едва ли нуждалось в бритье, сел на пенек последним из желавших побриться.
– Тебе лучше без бороды, – сказал кто-то. Каладин повернулся и увидел Сигзила, который прислонился к стене барака, под выступающей крышей. – У тебя сильное лицо. С резкими чертами, волевой челюстью и гордым подбородком. У моего народа о таких говорят – лицо вождя.
– Я не светлоглазый. – Каладин сплюнул.
– Ты так их ненавидишь.
– Я ненавижу их вранье. Я ненавижу свою былую веру в их благородство.
– И ты бы хотел их свергнуть? – с интересом уточнил Сигзил. – Чтобы править вместо них?
– Нет. Это как будто удивило Сигзила. Рядом с ним появилась Сил, которой наконец-то наскучило резвиться среди ветров Великой бури. Каладин все время переживал – пусть и не очень сильно, – что однажды она улетит вместе с ними и бросит его.
