Глава пятая
Цвела черемуха в низинах.Плыла над омутом луна.Восторженно-неотразимаБыла в тот вечер тишина.Она спала в ярах покатых,В дремучих чащах ивняка,И лишь на лунных перекатахКатала камешкиРека.Да колокольчики на донкахПересекали тишину,И монотонно,Долго,ЗвонкоКомар настраивал струну.
НеслышноЗвездочки дрожали,И были соловьи тихи,И мы у костерка лежалиИ ждали сказочной ухи.Да, тишина!..Она над намиПлыла, как звездная река.В безветрии звучало пламяТого скупого костерка.
ЗвучалиЗвезды, травы, росы,Светло звучали в тишине.В той тишине звонкоголосойМы говорили о войне.
— Ты знаешь, — Алексей угрюмоПривсталИ жадно закурил, —— Ты знаешь, я о ком подумал?..О тех, кто жизнь нам подарил.Нам помнить мужество солдата —Отца иль брата на войне…Мы чистой памятью богаты,А этим жить тебе и мне.Ну что б мы ныне людям далиИ чем бы насладились всласть,Когда б не наша тетя ДарьяИ наша правильная власть!Мы с ней живем во всем согласно,Она как истинная мать.А властьНа то и власть,Чтоб властноСудьбой сынов повелевать…Он приумолкнул как-то сразуИ от окуркаПрикурил.
— А знаешь,Я тебе ни разуО Венгрии не говорил.То как-то времени нехваток,То думал, расскажу потом.Ведь я входил в нееСолдатомВ том самом пятьдесят шестом.Бывает так!Проснешься ночью,А память сердце опалит.И не сомкнешь до света очи,Душа встревоженно болит.
Представь себе:В тумане мглистомХолодный город потонул.Шли как во сне.Но первый выстрелНас всех к реальности вернул.Да, мы вели себя как надо,Как долг в тот час повелевал.Но скольких,Кто со мной был рядом,Сразили пули наповал!..
Мы в Будапешт вошли с рассветом,ВошлиВ предчувствии беды…Я помню сквер у горсоветаИ трупы,Что свисали с веток,Как черной осени плоды.
Да, это были коммунисты.Что отбивались как могли,Что для себяПоследний выстрелНа крайний случайБерегли.Они сдаваться не хотели,Ведь каждый понял в эти дни,Что проморгали,ПрогляделиКолонну пятую они;
Что под личиной «демократов»Не разглядели вражьих лиц.И вот пришла,Пришла расплатаЗа пагубный либерализм.
Их в петлиМертвыми вдевали.Им больше нечего терять.Но мертвые,Они взывалиОшибок их не повторять.
А небо опускалось низкоИ сквозь тяжелый смертный дымОплакивало коммунистовИ смертьСочувствующих им.
Земля, земля,Ты стольких за деньНе досчиталась сыновей!..Был враг в безумстве беспощаден.В огне тех самых черных днейЯ видел женщин овдовевших,Я видел,Видел их в лицо —Юнцов,От крови опьяневших,Стрелявших в братьев и отцов.
Я видел девочек тщедушных,«Надежду будущих веков».Они стреляли равнодушноВ седых, как совесть, стариков.
Стонали камень и железо,Заслыша человечий стон.Отпетые головорезыЧерез открытый шли кордон.Казалось,Навсегда распятаСвобода вражеской рукой…
Но мы, советские солдаты,Как и в далеком сорок пятом.Вернули Венгрии покой.А враг готовился упорноК тем страшным, горьким дням земли.Врагом посеянные зернаНе сразуПулями взошли.
Рассчитывая на беспечность,Над чувством Родины глумясь,ТаиласьПодлинная мразь,Рядилась в общечеловечность.
Враг — торопиться не хотел он,ПосколькуВыдержка важней.Он делал ставку на незрелыхИ оступившихся парней.
Учитывал их поименноИ знал их жалкие дела.Не сразуПятая колоннаПетлю, как знамя, подняла.Вот так!..
И Алексей усталоПошел к обрыву над рекой.В лесу спокойно рассветало,А в сердце, в сердце —Непокой.
Уха нетронутою стыла.Росинки плавились в горсти,Как цвет черемухи,СветилаСпадали с Млечного Пути.
И где-то тамТуманной глыбойВставало солнце тяжело.И с чавканьем плескалась рыба,Дробя туманное стекло.
Мы молча речку покидалиВ раздумье —Каждый о своем.Мы на могилу тети ДарьиПришли с Алешею вдвоем.
Теперь я понял,Как похож он,Простой погост в краю родном,На тот,Где ныне спит АлешаВовеки непробудным сном.
Глава шестая
О кладбищ светлое забвенье,Где запах мяты, резеды…Чьих рук вы горькие творенья,Крестов нестройные ряды?
Их тени незамысловатоПередвигает высота.И солнца запах сладковатыйСтекаетС каждого креста.
Ни бронзы,Ни иных надгробийНе знает вековой погост.Лишь небосводНад нимОгроменИ, как бессмертье мира,Прост.
Лишь сосен отсвет розоватый,Да снег березовых стволов,Да тишь рассветов и закатовНад самымГорьким из миров…
Здесь траву сроду не косилиИ не сводили дерева.(Не так уж мало мест в России,Где в полной мере,В полной силеПрирода-матушка жива,Где ни кострищ,Ни банок ржавых,Ни блесток битого стекла.)Жила природа,Как дышала,И так же дышит,Как жила…
Под небом, что не знает края,Застыл клочок родной земли,Где тетя Даша спит,Не зная,Что мы на встречу с нейПришли.
Вот все короче тень резнаяОт уходящей ввысь сосны…Как спится, милая, родная,Какие нынче снятся сны?
Мы помним,Как перед разлукойТы с горечью произнесла,Что доучить нас не могла,Что не смогла дожитьДо внуков.
Как жаль, что ты не дожила!А то бы радовалась с нами:Ведь нас судьба не обошлаНи грамотой,Ни сыновьями.
Все, что могла,Ты нам дала,Тепла, любви не пожалела,Жила —Как на ветру горела,Чтоб наша жизнь была светла.
Горел огонь.И вдруг погас.Но мирПредельно совершенен:Как свет угасших звезд,До насДошел тот светИ стал священен.
Я славлю матерей земли,Чьим бескорыстно нежным светомВ веках озарена планета,С которой к звездам подошли.
Мы этим светом озарим,Как славой, будущее наше!За все,Родная тетя Даша,За все тебя благодарим…
Покой на кладбище такой,Что кажется, весь мир в покое.Травинку трогаешь рукой —ТравинкаДышит под рукою.Безоблачна, спокойна высь,И только бубен солнца звонок…
И вдруг,Откуда ни возьмись,Глупышка,Рыжий жеребенок!
Он вышел к намИз-за кустов.В траве, как снег, белы копыта.Он был нелепСреди крестов,Среди холмов могил забытых.Он видел нас.Он к нам шагал.И, молча поравнявшись с нами,Глазами карими моргалИ глупо шевелил ушами.Он был до озаренья рыжИ не вязался с тем пейзажем.Мальчишка,Сосунок,Малыш,Куда ж ты, глупенький,Куда же?Ты только-только начал жить.И, суть явлений постигая,Сюда не следует спешить:Тут, братец, жизнь совсем другая.
Иная жизнь.Людей живыхТут встретишь редко, очень редко.Тут спят хозяева твоихДалекихИ недальних предков.
Они жалели лошадей,И кони верно им служили,И хоть недолго, трудно жили,Но жилиВерою в людей.И ты доверчив неспроста.Мордашкой тычешься в ладони.Ты знаешь,Мы ведь тоже кони,Хотя живем без хомута.И мы порой едва идемПод непосильной ношей века,Мы тоже веримВ человекаИ от негоТого же ждем.
Тебе-то что!От всяких бедТебя под брюхом спрячет мама.А нам — опять идти упрямоПутем утрат, путем побед,Нам жить бедой любой беды,Любой трагедии народной.Вот почему мы несвободны,Как в этот час свободен ты.
Но мы горды судьбой своей,На гордость выстрадано право!И в трудной славеЭтих днейЕсть наша с Алексеем слава.
Она под звездной высотойДойдет в намеченные дали.И главное —Что в славе тойЕсть слава нашей тети Дарьи…Тень от сосны была мала.И безмятежный, ясный полденьБыл весь раздумьями наполненИ словноНе жалел тепла.Его мы брали про запас —Сгодится в пасмурной дороге…
И жеребенок тонконогийГлядел доверчиво на нас.Он брел за нами до села…
А за селомУ речки звонкойЕго родная мать ждала,Звала тоскливо жеребенка.
О, как он резво к ней бежалШироким лугом,Без дороги,Как ржал, как забубенно ржал,Смешно отбрасывая ноги!..
Мы уезжали в тот же день,Неся с собоюЗапах пашен,Покой российских деревень,И от сосны резную тень,И веруВ будущее наше.
Глава седьмая
