Поэтому они с Терри никогда особо не жаловались на то, что в школе трудно учиться, много задают, выматывают бесконечные тренировки и походы в церковь по воскресеньям, средам и пятницам, а также на то, что пришлось довольствоваться Северо-Западным университетом. Они просто работали. И, бывало, мечтали, как уедут из родного дома, из Чикаго. Уэсли хотелось переехать в Нью-Йорк и стать биржевым брокером или сотрудником инвестиционного банка, заработать кучу денег, ходить на модные вечеринки, выйти замуж за богатого и красивого мужчину и поселиться в большом доме в пригороде. Терри грезила переездом в Милуоки вместе с соседским парнем Троем Брумантом, чтобы обзавестись там кучей детишек. Ее мечта исполнилась сразу после колледжа.
— Как поживает твой прекрасный и богатый друг? — спросила Терри.
— Хорошо. Сегодня он проводит время с родными. Пока еще не звонил.
Уэсли не хотела признаваться, как ей тяжело из-за этого.
— Сестренка, ты сегодня сделала невозможное! Он должен сидеть рядом и массировать тебе ступни. Где его носит?
В этом вся Терри: все и так ясно как божий день, но ей непременно нужно подлить масла в огонь.
— Ну, сегодня у них семейная встреча. Он и так с ними не слишком ладит, поэтому ему пришлось пойти, чтобы лишний раз не ссориться. — От собственных объяснений у нее остался неприятный осадок.
— Как мило с твоей стороны извиняться за взрослого мужчину, — резюмировала услышанное Терри.
— Уверена, он скоро приедет. Наверное, не может сейчас вырваться.
— Хм… А который сейчас час?
— Без четверти девять, — ответила Уэсли.
— Мне нужно идти укладывать детей спать. Уже слишком поздно. Ты же знаешь нашу мамочку: она может играть с ними хоть до утра.
— Хорошо. Увидимся через пару недель. Скажи маме, что я испеку пирог.
Повесив трубку, Уэсли бросила взгляд на часы, одиноко висевшие на стене в спальне. Почти девять. Дункан так и не позвонил. Она снова набрала номер его мобильного. И сразу же попала на автоответчик. Потянулась за следующей таблеткой тайленола. «Если они не спасут меня от боли, то по крайней мере помогут заснуть», — рассудила она.
Спустя два часа она все еще бодрствовала. Читала учебник. Точнее, одним глазом читала, а другим смотрела на телефон.
Он так и не позвонил.
Звонок раздался на следующее утро. Дункан рассыпался в извинениях. Встреча с родственниками получилась шумной и бурной, ему было не сбежать. Чувство горечи все еще не покинуло ее, но в то же время она не хотела выглядеть избалованной девчонкой, поэтому с легкостью приняла его извинения, рассказав о марафоне во всех подробностях.
По обыкновению, Дункан собирался загладить вину и компенсировать свое отсутствие на соревновании. На выходные он хотел отвезти ее в Беркшир-Хиллс — еще одно место, о котором ей приходилось только читать. Уэсли была на седьмом небе от счастья.
Глава 12
Уэсли собиралась, точнее, заранее раскладывала вещи по кучкам. Была еще только среда, но ей хотелось избавиться от сомнений: все, что она возьмет в путешествие с Дунканом, должно смотреться и подходить идеально. Она упаковала одежду для долгих прогулок пешком, красивое платье на всякий случай и несколько комплектов сексуального нижнего белья. Они ей непременно понадобятся.
Лана сидела на диване в гостиной, положив ноги в сапогах «Диор» на журнальный столик.
— Слушай, Уэс, жаль, что ты не пойдешь сегодня с нами танцевать, — сказала она, переключая телевизор с канала на канал.
— Без вариантов. Я больше ни ногой в эти ужасные клубы, где все пропахло сигаретным дымом. Не понимаю, Лана, как тебе может там нравиться?
— Ты стала такой занудой, с тех пор как Дункан решил уделить тебе немного внимания.
— Что ты сказала? — Уэсли вышла из комнаты с перекинутым через руку свитером.
— Ты больше не хочешь веселиться, — сказала Лана, не отрывая глаз от экрана.
Уэсли вздохнула. Ей хотелось сказать: «У меня никогда не было желания ходить по клубам. Просто сейчас появилась причина этого не делать».
— Дело не только в Дункане, — попыталась объяснить Уэсли. — Надо убраться в квартире и закончить проект по статистике до Дня благодарения. У меня и правда нет времени…
Лана подняла руку:
— Можешь не продолжать. Я все это уже слышала.
Зазвонил телефон — Шерри.
Принимая ее предложение попить кофе, Уэсли почувствовала на себе взгляд Ланы.
— Кто такая Шерри? — спросила она, сощурив глаза, как только Уэсли повесила трубку.
— Девушка, с которой я познакомилась на марафоне. Помнишь, я рассказывала?
— A-а, помешанная на Христе?
— Она совсем не такая, — попыталась защитить новую подругу Уэсли. — Да, она набожная, но с головой у нее все в порядке.
— Она еще работает журналистом?
— Точно.
Лана фыркнула:
— Не доверяю я журналистам.
Уэсли рассмеялась:
— Лана, ты же не Карли Фиорина или Донна Дубински.
Лана посмотрела на Уэсли отсутствующим взглядом.
«Неужели ей ничего не говорят имена двух самых успешных женщин-предпринимателей в Америке?» — вздохнула Уэсли.
— Откуда она?
— А что?
— Я просто хочу знать. Она толстая?
— Нет, она не толстая. Она занимается спортом. И она из Вест-Индии.
— Значит, некрасивая?
— Лана, почему ты так поверхностно судишь о людях? Ты ведешь себя как ребенок.
Лана рассмеялась:
— Ладно, взрослая ты наша. Я пойду. Встречаюсь с девочками в «Рэкс».
Уэсли почувствовала облегчение: ей не придется встречаться с сокурсницами в шумном холле танц-бара с бильярдом — одном из крупнейших в городе мест, где без труда можно было подцепить партнера на ночь. Попав туда однажды, Уэсли поклялась, что ноги ее больше там не будет. Кругом прогуливались полуголые женщины, мужчины без стеснения их разглядывали, а некоторые даже позволяли себе ущипнуть их за задницу. Никогда еще Уэсли не чувствовала себя так отвратительно.
— Тебе же хуже: пропустишь наши танцы на столе, — подмигнула Лана, закрывая за собой дверь.
Уэсли продолжила укладывать вещи для поездки в Беркшир-Хиллс. Ей все еще не верилось в то, что они с Дунканом проводят столько времени вместе. С ним она чувствовала себя принцессой. Любовь завладевала ее сердцем, и здесь ничего не поделаешь.
После ухода Ланы ей вдруг стало радостнее и легче на душе: теперь никто не мешал ей полностью отдаться мыслям о Дункане. Уэсли понимала, что дело здесь было в семейной ревности, поэтому старалась не обижаться, когда Лана закатывала глаза всякий раз при упоминании имени Дункана.
Сейчас ей хотелось поговорить с кем-нибудь о человеке, который с ног на голову перевернул ее спокойную, размеренную жизнь. Она набрала номер Шерри.
Через час она сидела в ее машине. Девушки направлялись в ту часть города, где Уэсли никогда прежде бывать не приходилось.
— Ничего себе! Значит, вот он какой, Дорчестер!
Шерри рассмеялась:
— Ты говоришь так, будто оказалась в другой стране.
«Скорее, в другом городе», — подумала Уэсли. Старые дома расположились вплотную друг к другу, повсюду мелькали цветные лица, а маленькие витрины напомнили ей некоторые места в Саут-Сайде Чикаго. Ни капли не похоже на тот стерильный Бостон, из уютного гнездышка в котором на благополучной и правильной Коммонуэлс-авеню она только что выпорхнула.
— Добро пожаловать в настоящий Бостон! Я бы не смогла жить в другом месте, — сказала Шерри.
Шерри Чарльз была одной из тех, кому нравилось находиться в центре бурной городской жизни, с ее шумом, преступлениями, мусором и суетой. Ее семья принадлежала к той волне переселенцев с Ямайки, Барбадоса, Гренады и других островов, которые перебрались в Америку из экономически отсталых стран Карибского бассейна, поверив Рональду Рейгану, посулившему им рабочие места, жилье и образование. Однако оказалось, что далеко не всем обещанные блага доставались легко и просто. Часть вернулась домой, потеряв всякую надежду на достойную жизнь на земле обетованной: чтобы продвинуться по социальной лестнице, одной низкооплачиваемой работы было недостаточно. Другие остались: скрепя сердце забыли о полученном на родине высшем образовании и пошли работать уборщиками, продавцами, строителями. Нужно было кормить семьи. Они усердно трудились. Так усердно, что американцы не могли удержаться от смеха: фраза «Каждый выходец из Вест-Индии крутится на восьми работах» стала расхожей шуткой. Но они продолжали работать. И на сегодняшний день составляли больше трети чернокожего населения города, заселяли большинство домов в бедных районах, в то же время неуклонно увеличивая число представителей среднего класса в центре Бостона.
Девушки остановились у кафе на запруженной народом площади, где разгуливали толпы школьников и молодых мамаш из Кабо-Верде, прохлаждались подростки, сновали туда-сюда по делам мужчины и женщины.
