— Хм, — усмехнулся Иван Макарович, — нет, конечно. Врать не стану, у меня тоже есть заказчик, вы правильно предположили, просто на данном этапе интересы моего нанимателя совпадают с интересами следователя: поскорее выявить убийцу.
— Рискну предположить, что вас наняла та немка, сестра Леонида.
— Неужели это так очевидно? — удивился профессор.
— В общем-то да. Катя не стала бы платить, чтобы за ней проследили, по этой же причине исключается и Андрей. Мы с мужем вас не нанимали. Остаются Аркадий и Эльза, но Аркадий практически вне подозрений, за весь вечер он с места не сходил, следовательно, никак не мог подбросить яд в бокал.
— Да-с, мадам, в логике вам не откажешь. Ну, хорошо, допустим, я работаю на Эльзу Францевну, что с того?
— Ровным счетом ничего.
— А то она что-то вашей компании не приглянулась. Вам тоже?
— Не могу сказать, что Эльза мне не понравилась, хотя внешне она не привлекательна, скорее наоборот: деловая женщина, достигшая в свои, не слишком преклонные года, больших успехов. Просто я ее не знала раньше, а потому говорить о симпатии или приятельстве не приходится.
— Тем не менее ваш муж прямо назвал ее убийцей.
— Петю можно понять, Эльза чужая в нашей компании, а думать, что кто-то из нас преступник, невыносимо, мы же друзья. Хотя как раз друзья бьют больнее всех. Значит, на Эльзу работаете? Но мы обе подозреваемые, наши интересы не совпадают.
— Отчего же? Вполне совпадают, если вы обе не убийцы. За Эльзу Францевну я ручаюсь просто потому, что не имею привычки защищать убийц и никогда не соглашусь подписать договор, если имею хоть малейшее сомнение на сей счет.
— Прекрасно, но вы, как и любой человек, можете ошибаться.
— Ошибок, безусловно, нельзя исключить на все сто процентов. Но есть еще и логика: Эльза имела возможность убить, но не имела мотива.
— Они же с братом крепко поругались накануне.
— Знаете, из-за чего?
— Н-нет.
— Вы в курсе, что Эльза с братом совместно владели шикарной квартирой? Нет? Им от родителей осталась квартира ценой за миллион, которую они лет восемь назад оформили в совместную собственность и с тех пор сдавали. Так вот, Леониду внезапно потребовалось много денег, он захотел квартиру продать. В принципе Эльза не возражала, ее не устроила сумма: Леонид предложил всего четыреста тысяч долларов.
— Это очень мало. Я ту квартиру видела, правда, думала, что она вся Ленина. Уверяю, Иван Макарович, стоит она не меньше миллиона, даже намного больше. А зачем ему деньги, Леонид не пояснил?
— Пояснил. Якобы хотел какой-то бизнес купить.
— Ага, теперь понятно.
— Что именно?
— Об этом чуть позже, а пока позвольте поинтересоваться: какое впечатление произвела на вас наша Катя?
— Лично познакомиться пока не сподобился, но сведения собрал. На мой взгляд, она весьма ловкая особа. Не скажу, что умная, но хитрая — безусловно. Способна манипулировать людьми, умело интригует, благодаря тому, что носит маску недалекой простушки, чуть ли не скудоумной.
— В точку попали. Но вы за несколько дней разобрались, мне же потребовалось куда больше времени. Когда же я поняла, что представляет собой Катерина, было поздно, что-то разбилось и уже не склеить. Скажем, с Зиной, женой Андрея, у нас теперь довольно прохладные отношения, а ведь когда-то мы были близкими подругами, и это я ее с Андреем познакомила. А рассорила нас Катя.
Знаете, клевета — штука неприятная, но не самая опасная, откровенную ложь можно опровергнуть. А вот когда говорят правду, искусно смещая акценты, это страшно.
Когда мы с Катей знакомились, я ее, помнится, даже пожалела слегка: мол, не дал Бог ума бабе, хорошо хоть муж обеспеченный достался. Я и предположить не могла, что за этими пустыми глазками, за безмятежным лобиком без единой морщинки на самом деле скрывается изощренный мозг прирожденной интриганки. Мы ее всерьез не воспринимали, держали за пустое место, какие-то свои дела обсуждали, выражаясь порой довольно откровенно. А Катюша сидела в сторонке тихонько, как мышка, на ус мотала, а после от души порезвилась на нашей полянке.
Например, рассорила нас с Зиной. Дело в том, что наши взгляды на материнство и на место женщины в семье различаются кардинально, что дружбе не мешало. Зина считала, что назначение женщины — быть матерью, что она должна буквально забыть о себе и раствориться в детях. Я же полагала иначе: женщине ни в коем случае нельзя терять самостоятельности, а ребенка нельзя опекать чрезмерно. К тому же живой пример перед глазами: над Ленчиком мать буквально тряслась, вот он и вырос инфантильным, так и остался в душе ребенком.
В любой книге по психологии семейных отношений написано, что брак дает трещину тогда, когда жена становится для мужа привычным элементом домашней обстановки. Есть шкаф, стулья, холодильник, а есть еще и неприбранная, ненакрашенная баба в халате, тапочках и пресловутых бигудях. Какие уж тут возвышенные чувства? Как только женщина растворяется в быту, она перестает быть женщиной и превращается в бабу, мужу уже не интересную.
Я, как видите, себя сохранила, а Зина обабилась. У нее, правда, дети, двойняшки, еще маленькие, только в школу пошли, а у меня сын институт заканчивает, но он в шесть лет уже мог сварить себе сосиски. И темноты не боялся, мы с Петей могли пойти в театр или в гости, оставив Витю одного и не боясь неприятностей. И в школу он со второго класса один ходил, без сопровождающих.
— Вы меня извините, Алла Константиновна, но не могу так уж безоговорочно признать вашу правоту. У меня, правда, своих детей нет, но племянников много, и я считаю…
— А я и не утверждаю, что моя позиция самая правильная. У меня такое мнение, имею право, у кого-то, например, у Зины, другое — это ее дело. Но я своего мнения никому не навязываю, а Зина меня порой осуждала. Мы спорили, иногда даже ссорились ненадолго, пока… В общем, я пару раз высказалась на сей счет, Катя Зине доложила в своей интерпретации, и все. Мы больше не подруги.
— Простите, уважаемая, — прервал банкиршу Иван Макарович, — все это, конечно, весьма интересно, но нельзя ли ближе к делу?
— К нему и перехожу. С сыщиком Прохоровым я познакомилась не вчера, а три года назад. Вдруг я стала замечать явные и недвусмысленные признаки того, что у мужа появилась связь на стороне. Так как я далеко не дура, эти признаки заметила сразу, просто долго не могла поверить в очевидное, поскольку подобные фокусы совершенно не в характере Пети. Ну, а поверив, решила убедиться и наняла для этой цели частного детектива. Это и был Гаврила Иванович.
Отработал он четко, потому я и второй раз к нему обратилась. Уже через неделю я получила пачку фотографий, которые не оставляли места сомнениям. И тогда я не стала устраивать скандалов, а решила откровенно поговорить с мужем. Помочь, если надо, ибо попасть под Катю, все равно что под лавину или цунами.
— Странно. Женщины вашего типа предательства обычно не прощают. Вы независимы, материально обеспечены, почему же просто не указали мужу на дверь?
— Возможно, с кем-то другим я бы так и поступила, но, можете не верить, я люблю мужа. По любви замуж шла, люблю и сейчас. Более того, у нас с Петей брачный контракт, по которому в сложившихся обстоятельствах я могла обобрать его до нитки и выгнать за дверь буквально в одних трусах. Но я хотела сохранить семью. И как-то вечером, выбрав удобный момент, я предъявила Пете фотографии.
Муж, надо отдать ему должное, повел себя достойно. Не стал юлить, изворачиваться, прощения просить, просто осведомился, сама ли я подам на развод или хочу, чтобы он это сделал? Но я развода не хотела. Пересказывать наш разговор дословно не стану, мы всю ночь проговорили, отмечу только основные моменты.
Петя мне потом, когда все закончилось, признался, что я его спасла. Отношений с Катериной он не искал, связью с ней тяготился, но оборвать не мог, она его будто околдовала. И я ему верю. Мужчины, как правило, плохо разбираются в женской психологии, но я-то женщина и уже в юности поняла: если достаточно умелая дама поставит себе целью совратить мужика, очень немногие смогут устоять.
— Ну-ну, голубушка, не стоит так уж огульно, всех под одну гребенку…
— Зачем же всех? Я не случайно оговорилась, безусловно, найдутся и те, кто устоит. Только, знаете ли, я почти уверена, что подавляющее большинство таких «стойких оловянных солдатиков» импотенты или люди со сниженным гормональным фоном. Фригидные, проще говоря, если этот термин применим к мужчинам. Ну, вы понимаете, что я имею в виду. А мой Петя — нормальный мужчина, он не устоял, хотя сопротивлялся долго, целый месяц. Вы же с ним встречались, верно? Ничего странным не показалось?
Иван Макарович, оборотившись, кинул взгляд в мою сторону, разрешая ответить.
— Показалось. — Я в своих выводах не сомневался, оттого и говорил уверенно. — Его поведение облику не соответствовало. Люди подобного склада обычно дружелюбны и, уж точно, спокойны и не суетливы. А Петр Петрович был какой-то хмурый, дерганый, все время руками сучил, будто не знал, куда их пристроить.
