– Адам, Сат не отдаст добровольно то, что любит больше всего на свете.
– А чем же я могу помочь?
– Очень многим. И если ты согласен, что этот убийца и насильник недостоин управлять миром, в котором всем нам предстоит жить, я продолжу.
Адам не возражал. Он просто молча наблюдал за Инанн, и досада за все происходящее больно сжимала грудь. Неужели это тот путь, который уготовила им судьба? Где то счастье, где тот безоблачный мир, так долго живший в его мечтах? Они покинули свою планету, нашли Землю, и вот, когда мечта уже готова была стать явью, все рухнуло. И не осталось ничего, лишь надежда. Надежда и вопрос. В последнее время он все чаще мучил его. Ради чего он пожертвовал своей любовью, своей кровинкой? Кали. Они с Шакти разрушили ее мир, оставив ее одинокой в столь юном возрасте, но тогда им казалось, что жертва эта оправдана. Теперь, слушая Инанн, он еще сильнее в этом сомневался.
– Единственный способ лишить Сата власти – это убить его.
Она произнесла этот страшный приговор так легко, будто речь шла о выборе наряда на ближайший вечер.
– К сожалению, сделать это самостоятельно я не могу. Везде, где он появляется, его сопровождает охрана. В этих, созданных им богах, на уровне души заложена верность своему господину, и их нельзя ни подкупить, ни обольстить, ни запугать. Я знаю лишь двоих, с кем Сат остается наедине. Это я и, как ни странно, ты, Адам. Сам понимаешь, я не могу умертвить мужа, если хочу занять его место. Моя репутация должна быть кристально чиста, а моя роль – это роль безутешной вдовы. Только в этом случае все привилегии Сата перейдут ко мне без ненужных для всех нас осложнений. Поэтому для исполнения миссии остается только одна кандидатура. Это ты.
Она пристально смотрела на него, но Адам молчал.
– Адам, милый, я не скрываю, что эта услуга очень важна для меня. Я не посвящена во все подробности того, что предлагал тебе Сат, но если ты исполнишь мою просьбу, то, став правительницей, я пойду на любые условия богов.
– Инанн, ты предлагаешь мне стать убийцей? Сат – бог, он один из нас. Нет, я не смогу этого сделать.
– Ты говоришь – один из нас? Что же его этот вопрос не сильно волнует? На его руках кровь многих из наших братьев, на его совести моя поруганная честь. Знаешь ли ты, Адам, что значит быть украденной из собственного дома и изнасилованной? Нет, рано или поздно вам придется сделать выбор. Жребий брошен, и ни тебе, ни кураторам не удастся вечно отсиживаться и сохранять свою невинность.
Она жестко чеканила слова, и Адам чувствовал, как закипает в ней накопленная в душе ненависть.
– Я понимаю твои чувства и, поверь, искренне разделяю твое горе и сочувствую, но, убив Сата, мы уже ничего не исправим. То, что было, уже случилось. Все эти преступления лежат на его совести. Его же гибель ляжет на нас. Чем же тогда мы будем лучше его? Насилие, против кого бы оно ни было направлено, – это всегда насилие. Нельзя строить счастье на крови.
– Адам, неужели, прожив здесь многие годы, ты еще тешишь себя иллюзиями? Пойми: ни того мира, ни его философии уже нет и никогда не будет. Эта планета научила нас совершенно по-другому смотреть на вещи, и боги с их бесконечной любовью и терпимостью оказались очень способными учениками. Я не…
Вдруг она прервала свою речь на полуслове. В следующее мгновение поляну накрыла тень. Адам поднял голову и увидел, как ковчег, некогда принадлежавший модулю генетиков, зависнув на мгновение в воздухе, медленно начал спускаться.
Лицо Инанн, мгновение назад выражавшее гнев и власть, тут же чудесным образом преобразилось. Перед Адамом опять сидела наивная и прекрасная женщина с широко раскрытыми голубыми глазами, светлыми кудряшками и чуть припухшими губками.
Тем временем из спустившегося ковчега показался Сат в окружении десятка землян. Несколько из них сразу направились к слугам Инанн, а остальные остались у ковчега. Богиня встала со скамейки и с улыбкой, выражавшей лишь счастье и бесконечную любовь, побежала навстречу мужу. Сат остановился, раскрыл объятия, и она бросилась к нему. Они простояли некоторое время, тесно прижавшись друг к другу. Он говорил ей что-то и, видимо, был рассержен. Инанн, положив голову на плечо мужа, кивала, соглашаясь.
Затем они направились в сторону Адама. Взяв Сата под руку, Инанн рассказывала ему что-то веселое, так как при этом жестикулировала свободной рукой и постоянно смеялась.
Так не спеша они подошли к скамейке, и Адам встал, чтобы поприветствовать еще одного нежданного гостя.
– Мне искренне жаль, и я приношу извинения за то, что мы нарушили твой покой, – начал Сат, после того как они поздоровались.
– Это прямое нарушение нашего договора, но что можно поделать с извечным женским любопытством? Я сам виноват. Инанн не знала, как строго у нас с внезапными визитами. Не подозревая, что ей захочется когда-нибудь здесь побывать, я не предупредил ее.
– Не переживай. Ничего страшного не произошло. Наоборот, я получил искреннее удовольствие от общения с твоей женой. Она немного развлекла меня и оторвала от тягостных мыслей.
– В таком случае нам пора. Любимая, иди к ковчегу, я сейчас тебя догоню.
С этими словами Сат поцеловал Инанн в щеку, при этом освобождая свою руку от ее руки.
Они остались одни. Сат опустился на скамейку. Он смотрел на Адама, видимо, ожидая от него каких-то слов. Посидев так немного, Сат внезапно встал и собрался уж было идти, но передумал и заговорил:
– Адам, не считай меня наивным. Я люблю ее. Мне этого достаточно, чтобы быть счастливым, и я ничего не хочу больше знать.
Сказав это, он, уже не оборачиваясь, направился быстрым шагом к ожидавшей его Инанн. Обнявшись, они медленно пошли к ковчегу.
«Любовь. Возможно, это единственное, что не дает Сату окончательно убить в себе бога. Тоненькая нить, связывающая его с прошлой, направленной на созидание жизнью. Искра, из которой может разгореться пламя, пламя очищения от ненависти и алчности, навязываемой планетой. Возможно, в этом и есть выход?»
Адам еще долго смотрел вслед превратившемуся в маленькую точку на горизонте ковчегу, подставляя лицо смертельному, но такому ласковому ветерку.
12.
Надежда. Она последнее, что остается. Она придает силы, питает каждую клетку организма. Она успокаивает мечущуюся в панике душу, заставляя искать, возможно, единственный путь. Не дать умереть надежде, не позволить себе смириться, сохранить веру в себя – вероятно, самое сложное на долгом жизненном пути. И вот, когда кажется, что силы иссякли, когда все варианты испробованы, вдруг она, ставшая уже незримой, разгорается с новой силой, освещая путь. И цель, такая желанная и неуловимая, становится осязаемой. Ее уже можно потрогать, почувствовать, но хватит ли сил дойти до нее, испробовать плоды, принесенные посаженным тобой древом?
Функция души, как и ожидалась, была очень сложна. Множество констант и допущений, связывавших ее с этим миром, увеличивали вероятность ошибки в расчетах. Адам, как и Шакти, прекрасно понимал это, но права на ошибку у них не было. Слишком высока была цена, которую предстояло заплатить планете за свое очередное преображение. Быть может поэтому даже тогда, когда путь, казалось, был найден, боги не спешили действовать. Шакти настаивала на все новых исследованиях, загружая работой всех, включая, конечно, и его. Насколько такие действия оправданы с научной точки зрения, было трудно судить, но в чем Адам был абсолютно уверен, так это в том, что ему уже не суждено будет жить в том новом, создаваемом и с его помощью мире. Силы покидали его, и с каждым годом он чувствовал это все отчетливее.
Ушла из жизни Инанн. Ее мечущаяся душа нашла наконец покой, а тело упокоилось в сделавшей ее счастливой матерью и несчастной женой земле. Умерли один за другим все земные цари, покинувшие некогда вместе с Адамом свой родной и безопасный дом. Их владения перешли к пережившему их всех Сату, а исследовательские ковчеги, многие века служившие символами власти и мудрости, вернулись на орбиту, в распоряжение бывших кураторов.
* * *
Сегодня Адам ждал гостя. За многие годы установилась традиция, и Сату не надо было особо оговаривать день и час визита, как того требовал древний договор. Он уже не помнил тот день, когда их встречи, носившие первоначально исключительно научный характер, переросли в нечто большее. Нет, они так и не стали единомышленниками. Это было просто невозможно. Они стали друзьями. Их дружба, дружба двух, некогда не понимавших и даже, вероятно, презиравших друг друга богов, была странной и очень трепетной. Конечно, Сат не мог претендовать на место, занимаемое в душе Адама Яхве или Шакти, но в их отношениях было то, чего не могли понять его старинные и любимые друзья.
Адам и Сат стали смертными. Чем ближе они чувствовали свой конец, чем больше богов они провожали в последний путь, тем роднее становились один другому.
