– Скажи, неужели ты действительно веришь в то, что говоришь? Ты, рожденный свободным среди свободных, живший тысячи лет в обществе, где эта свобода – главная ценность! Как можешь ты или любой другой распоряжаться чьей-либо судьбой? Вы разделили мир – это что, игра? Даже если так, то я в ней не участвую. Но что действительно пугает меня, Сат, так это то, что ты, а возможно и другие, сильно увлеклись ею.
– Извини, Адам, но ты скучен со своими рассуждениями. Миром правит сила. Там, в сердце планеты, я понял, что это значит. Быть властелином тысяч жизней – вот что действительно будоражит воображение. Ради этого сладостного чувства стоит жить, жить и бороться. Бороться за право быть первым. Если ты думаешь, что это игра, – пусть так, но это моя игра. Я и только я устанавливаю ее правила.
– Мой бедный друг, если все боги рассуждают так же, к чему вам знания предков? Непонятное для меня желание быть главным рабом очень скоро сотрет вас с лица планеты.
– Ты лжешь, я свободен. Свободен, как никогда не был раньше, и все здесь подвластно мне. И твоя жизнь, Адам, кстати, тоже.
– Сат, ты пытаешься обмануть себя или меня. Как можно жить свободным среди рабов? Созданные тобой правила для них, – Адам кивнул в сторону ковчега, – очень скоро распространятся и на тебя. И именно тебе придется соблюдать их особенно тщательно. Вдруг одному из твоих подданных придет в голову мысль занять твое место? Чтобы этого не произошло, ты будешь исполнять роль царя с особой тщательностью, не позволяя себе вольности ни днем, ни ночью. Всю жизнь доказывать, что ты иной, что лишь ты достоин этой роли. Неужели, по-твоему, это свобода?
Они смотрели друг на друга. Их взгляды были спокойны, без злобы или обиды. В наступившем молчании Сат поднялся со своего места.
– Ты говоришь, я буду несвободен. Возможно, но ведь это будет моя несвобода. Разве в обществе, где мы выросли, не было условностей или неписаных законов, разве не должен был ты соблюдать некие правила?
– Были, но ведь они – это воля всех живущих. Любой выросший в нашем мире их соблюдал, даже не задумываясь над этим. Никто даже и помыслить не мог, что в ином мире взаимоотношения могут быть иными.
– Поверь, Адам, сейчас мне также легко соблюдать придуманные мной правила, как и тебе те, что существовали в нашем мире, а для богов, созданных мной, иных и не существует. Для них это и есть свобода, и, не зная иного, они так же не задумываются над этим.
– Возможно, но сами принципы неравенства, на которых воспитываются будущие поколения, они уже предполагают агрессию, убийства и разрушения. К чему они могут привести зарождающееся общество?
– Адам, я устал от тебя. Это спор бесконечен. Я уверен, что контролировать тех, кто беспрекословно верит и подчиняется тебе, намного проще, а значит, и вся эта агрессия вполне контролируема и всегда может быть направлена в другое, созидательное русло. Сейчас меня интересуют совсем иные вопросы. Пообещай мне, что передашь Яхве мои условия. Просто передашь и все, без комментариев и прочей философской ерунды.
– Я передам твое предложение, правитель Земли.
Адам произнес фразу с пафосом, но тут же пожалел об этом. Он меньше всего хотел сейчас обидеть гостя.
– Помнится, ты призвал уважать друг друга.
– Прости. Это было некрасиво с моей стороны.
– Ничего, привыкай, привыкай.
На какой-то момент в глазах Сата мелькнула искренняя усмешка, с каким-то детским, смешным образом.
В ответ Адам тоже искренне рассмеялся.
Они сидели друг против друга и просто разговаривали. Будучи фактически знакомы друг с другом лишь заочно, они на удивление быстро сошлись. Расплатой за высший ранг Сата было отсутствие рядом с ним тех, кого он без оглядки мог бы поставить наравне с собой, и Адам подходил для этой роли как нельзя лучше.
Что касается Адама, Сат был интересен ему, ведь его взгляды очень сильно разнились с взглядами всех, кого он знал раньше.
Солнце клонилось к закату, когда Сат засобирался. К началу разговора возвращаться не хотелось, поэтому Адам просто протянул гостю руку. Тот протянул в ответ, но на мгновение задержал руку хозяина в своей.
– Адам, у меня есть кое-какие подозрения. Ты мог бы меня обследовать?
10.
Огромные колонны, уходя вверх, прятали свои вершины в полумрак. У их, уже кое-где потрескавшихся оснований начинали свою жизнь лианы. Невероятно толстые, с грубой свисающей корой, они навечно заключили своих хозяев в любовные объятия. Солнечный свет, разбившись далеко вверху об их молодую листву, миллионами тонких лучей падал на массивный каменный стол посреди зала. За столом, освещенные зеленоватыми лучами, сидели двенадцать богов. Без лишних эмоций и взаимных обвинений они пытались найти, возможно, единственно правильный выход из сложившейся ситуации. Конечно, и солнце, и лианы, и каменный потрескавшийся от времени и поросший мхом пол – все это была иллюзия, умело созданная межзвездным ковчегом. Адам, наблюдавший за всем происходящим на экране в лаборатории, понимал это, но все равно не мог не отметить, что интерьер как нельзя лучше подходил для текущего момента.
– Мы не можем бесконечно долго скрываться на ковчеге. Не ради того, чтобы сейчас не сметь даже прикоснуться к столь долгожданной цели, оставили мы свой мир и рисковали быть раздавленными в стенах вселенских коридоров. Бездействие страшнее небытия, поэтому я за то, чтобы принять предложение Сата.
Произнося эти слова, Ану даже не повышал голос, но по горящему взгляду черных глаз было видно, как близко к сердцу принимает он все происходящее.
– Цель, ты говоришь, цель, – задумчиво сказал Атумм. – Но в чем она, цель? Неужели в том, чтобы наши потомки жили по законам драконов? Неужели они будут лишать жизни друг друга только ради самоутверждения? Нет, я не хочу участвовать в создании такого мира. Я – против.
Обсуждение близилось к концу. После трансляции встречи Адама с Сатом, межзвездный ковчег предоставил сводный доклад о положении на планете, которая пока так и не стала им домом. Сухие цифры сменялись реальными фактами из жизни их бывших товарищей. Местная флора во всем своем многообразии сменяла такое же многообразие фауны. На фоне этих картинок ярким синим цветом светилось уравнение вселенской силы. С каждым следующим тезисом ковчега оно заполнялось новыми константами, полученными как практическим, так и эмпирическим путями. Глядя на эту светящуюся буквенно-цифровую формулу, Адам, возможно, впервые ощутил все великое безразличие мироздания. Кто вообще решил, что богам под силу не то что управлять им, а хотя бы постичь его? Что если решение так и не будет найдено? Тогда предложение Сата не так уж и неприемлемо.
Следующим решил высказать свое мнение Амма. Поднявшись с места и опершись ладонями о потрескавшийся камень, он заговорил не спеша, делая длинные паузы между словами:
– Я думаю, Сат прав. Даже два цветка, растущие рядом, не могут быть одинаковы, а тут – целые миры, разделенные вселенскими коридорами. Отправляясь сюда, наивно было бы полагать, что мы в точности создадим копию того общества, к которому привыкли и которое создало нас. Душа планеты, как бы ни старались разведчики и как бы ни хотели мы, все равно будет вечно хранить память о своем потерянном мире. Возможно, его законы нелепы и дики для нас, но это ничего не меняет. Нам остается смириться и принять все как есть. Я – за.
– Я тоже за.
Услышав знакомый голос, Адам искренне удивился. С этим богом они были знакомы с детских лет. Конечно, он знал его не так близко, как Яхве, но все равно Адаму казалось, что ничто не сможет заставить Тюра усомниться в постулатах их бытия.
– Я – за, но не потому, что согласен смириться и принять чуждые мне по духу законы.
Говоря, Тюр выпрямился в кресле, отчего сразу стал казаться выше остальных сидящих.
– Я думаю, что, находясь на планете, у нас будет больше шансов изменить сложившуюся ситуацию. Рожденные на планете боги даже не имеют представления об истинных ценностях по вине Сата и таких, как он. Кроме души планеты, бесспорно влияющей на психику богов, есть еще и наша душа, наша вера, наша любовь, а это не так уж мало. Сейчас, когда устои общества только зарождаются, мы просто обязаны взять ситуацию под контроль и влиять на общественное сознание землян.
– Я думаю, никто из присутствующих здесь не оспаривает тот факт, что эта планета – наше будущее.
Голос Луга был, как всегда, вкрадчив, а на лице появилась улыбка. Адам за долгие годы общения с куратором хорошо изучил эту манеру ведения спора. Необузданная сила, бросающаяся в глаза с первого взгляда, с одной стороны, и обезоруживающая улыбка, с другой, – все это подкупало оппонента и не оставляло ему ни малейшего шанса. Луг никогда не выдвигал аргументов против, но вел разговор так, что в итоге споривший с ним сам признавал свою неправоту.
– Вопрос в том, настал ли тот момент, когда мы можем приступить к освоению мира. Наши братья, попав под влияние души этой планеты, даже не заметили, как потеряли лицо. Все, чем гордились боги, что создало нас такими, что вело нас к развитию и созиданию миллионы земных лет, – все было забыто. Сейчас я даже не хочу обсуждать преимущества или недостатки устоя, воцарившегося на планете, но, думаю, что все согласятся с тем, что живущие так уже не могут называться богами. С другой стороны, наша цель – это порождение и распространение богов как вида во всех уголках мироздания. Ради этой цели мы покинули близких и рисковали жизнью. Если сейчас принять предложение Сата, то уже через несколько тысяч лет ни мы, ни наши потомки не будем отличаться от наших бывших братьев, если будем жить по законам, навязанным нам такими, как Сат. А если это так, то цель нашей экспедиции никогда не будет достигнута и все наши жертвы напрасны. Я против немедленного заселения.
