— Из «контакта»! Молча взял и удалил!
— Тогда успокойся. Его могущество не распространяется дальше «контакта». В реальном мире ты в безопасности. Слушай, я тут собрался побродить по округе. Составишь компанию?
Наверное, он сто раз пожалел, что позвал меня, потому что я всю дорогу жаловалась на свою горемычную жизнь. Впрочем, внешне Эрик недовольства не показывал. Он был такой простой, с ним было так легко. Мы летели, как два воздушных шара.
— Да, он поступил по-свински, не извинился, исчез. Тебе-то чего расстраиваться?
— Как это? У меня был парень, а теперь нет!
— Нужен тебе такой парень? Ушел и пусть, выпей кофе, забей, забудь.
— Мне нужен кто-то, — упавшим голосом созналась я.
Шедшая навстречу ярко накрашенная девушка лет двадцати смерила нас взглядом, и я вдруг задумалась, как выгляжу рядом с Эриком, — я, схватившая по привычке рабочую одежду и теперь вся такая офисная, и Эрик, чьи вещи гладили разве что до того, как он их купил.
— Надо тебя познакомить с моей мамой.
— Вряд ли это решит мою проблему.
— Ты не смотри, как она одевается. Она очень умная.
— И как это поможет с моей проблемой?
— Она действительно очень умная.
— Но…
— Слушай, ты чересчур заморачиваешься, — Эрик резко затормозил, развернувшись ко мне, и я едва не врезалась в него. Ветер ерошил его светлые волосы, щеки порозовели от свежего воздуха и энергичной ходьбы. Он выглядел таким юным. Двадцать два года… прекрасный возраст. Жаль, в свое время я этого не понимала.
— Тебе легко говорить. У тебя вся жизнь впереди.
Он посмотрел на меня с искренним недоумением.
— И что? У тебя тоже.
[1] Хэдхантинг (от англ. «охотники за головами») — одно из направлений поиска и подбора персонала, когда ценным кадрам предлагают перейти в другую компанию, заманивая лучшими условиями, высоким уровнем оплаты и т. д.
Глава 5: Ужасный ребенок
Наши отношения с Федей были столь же неидеальны, сколь и непродолжительны, но после внезапного разрыва я обнаружила, что вокруг меня стало темнее. День за днем я тратила свою жизнь на верификацию нашей бесценной базы данных (во всяком случае, я должна была считать ее таковой, иначе мне пришлось бы признать свою деятельность совсем бессмысленной). К пятнице я обнаружила, что окончательно и бесповоротно впала в депрессию.
Полученное от начальницы приглашение на рандеву не улучшило моего настроения. Направляясь в сторону маленькой комнаты для собеседований, я гадала, что такое собирается сказать мне Ирина, если для этого ей потребовалось уединение. Однозначно, это будет не признание в любви.
Ирина сразу взяла быка за рога:
— Ты не улыбаешься.
Вот уж чего я не ожидала услышать.
— Что? — я непроизвольно улыбнулась смущенной, жалкой улыбкой.
— Ты ходишь с мрачным, замкнутым видом, чего корпоративная культура нашей компании категорически не приемлет. Сотрудники «Синерджи» обязаны излучать оптимизм и дружелюбие.
Да уж, сама Ирина так и излучала дружелюбие… впору ставить на нее желтый знак с черепом и скрещенными костями: «Опасно! Ядовитые вещества!»
Я снова неловко улыбнулась.
— Простите… извините… сейчас у меня черная полоса, и…
— У всех бывают черные полосы, — перебила Ирина. — Но это не должно влиять на твое поведение на работе. Ты никогда не добьешься повышения в должности, если не будешь следить за выражением своего лица. Самое главное для построения карьеры — производить правильное впечатление. Никогда не знаешь, когда встретишь человека, который потом тебе поможет. Сегодняшний менеджер завтра может стать начальником отдела, или даже директором, и потянет тебя за собой. Именно поэтому необходимо быть любезной, очаровательной с каждым сотрудником. Улыбка — это ключ к симпатии людей. Ты должна сиять улыбкой, даже здороваясь с уборщицей. Посмотри на меня. У меня полно проблем. Но по мне же этого не скажешь, — Ирина зверски оскалилась, и ее суховатая по причине излишней худощавости кожа натянулась на лице, ясно обрисовывая череп.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Да, по вам не скажешь, — испуганно соврала я.
Покивав, поблагодарив и — конечно — улыбнувшись, я выскочила из кабинета, кипя от возмущения. Возможно, совет Ирины и был хорош, но тогда ей самой не помешало бы ему следовать. Я не была осведомлена, как сложились ее отношения с нашей уборщицей Ритой, но Ирина даже с нами, сотрудниками собственного отдела, никогда не здоровалась, пролетая мимо с видом снежной королевы. И потом, я не считала себя недружелюбной. Я никогда никому не грубила, я всегда была рада помочь, и замечания Ирины оставили у меня ощущение несправедливости.
Тем не менее весь остаток дня, стоило кому-то бросить на меня взгляд, я разражалась суетливой, испуганной улыбкой, утешаясь лишь тем, что завтра суббота и мне не придется прозябать в этой пыточной под суровым взглядом главного инквизитора.
Диана весь день искоса поглядывала на меня, лениво пощелкивая по клавиатуре (с приходом Ирины в «Синерджи» Диана нечасто проявляла усердие), а в шесть внезапно сказала:
— Пошли-ка выпьем пива.
— О… конечно!
В задымленном многолюдном баре неподалеку от нашего офисного здания место нам нашлось только за стойкой, но я все равно очень радовалась, что Диана позвала меня. До этого мы ограничивались общением на работе. Однажды я была у нее в гостях, но только в связи с выполнением общего задания для тренинга профессионального роста.
Мы заказали пиво и не начали говорить, пока не влили в себя по кружке.
— Дела у нее ни шатко ни валко, — сказала Диана. — Еще есть надежда, что ее выпрут по окончанию испытательного срока. Но это вряд ли.
На темных волосах Дианы мерцали золотистые блики, и я, наверное, в сотый раз подумала, какая же она красивая, загадочная, как чужестранка.
— Почему?
— Потому что руководство, нанявшее ее, ни за что не признает своей ошибки. Это же как сознаться в собственной некомпетентности.
— Но если она неэффективный сотрудник, это же убыточно для компании.
— Ну и что? Тщеславие и гордость отдельных людей выше интересов компании, и уж тем более наших с тобой.
— Мне никогда этого не понять.
— Хорошо. Значит, ты нормальная. А я разведываю потихоньку, смотрю вакансии. Буду претендовать на начальника отдела.
Я вздрогнула.
— Смысл оставаться. Эта сучка не даст мне подняться, а мазохистское удовольствие работать с ней само по себе меня не привлекает.
— Мне будет очень грустно без тебя, — созналась я.
— А чего грустить? Тоже уходи.
— Легко сказать. Кому нужна сотрудница, пять лет протоптавшаяся в ассистентках?
— На твоем месте я бы задумалась, нужна ли мне компания, пять лет продержавшая меня в ассистентках.
— Наверное, я плохо работаю.
— Глупости, ты хорошо работаешь. Во всяком случае, не хуже остальных. Просто ты тихая, незаметная. Другая бы уже давно пошла к Ярославу и стукнула кулаком по столу.
— И ее бы уволили.
— И ее бы повысили. Как минимум начальник бы узнал о ее существовании. А то Ярослав в упор тебя не видит, даже после череды ваших эротических приключений.
От замечания, что Роланд не видит меня в упор, я мгновенно впала в уныние, поэтому сказала:
— А мне все равно.
Диана деловито помахала рукой, подзывая бармена.
— Еще по кружке, пожалуйста. С этим Федей у тебя все, я так понимаю?
Я кивнула.
— А что такое?
— Неразрешимые противоречия. Я бы предпочла встречаться с ним без пива, а он — с пивом без меня. Зато я, кажется, подружилась с моим соседом. Оказывается, не такой уж он и плохой.
Диана загадочно хмыкнула.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Ничего подобного, — возмутилась я. — В этом смысле он совершенно меня не привлекает.
— Почему? Он страшный?
— Нет, он довольно симпатичный… особенно если его причесать и прилично одеть. Но он мальчишка. Да еще успевший сделать другого мальчишку. Стабильной работы нет, образования нет, своего жилья нет, интересы более чем странные. И к тому же в нем едва наберется 175 сантиметров роста.
