— СО-О-ОНЯ!
Я непроизвольно втянула голову в плечи. Случайные похожие заозирались, решив, что случилось какое-то несчастье. И зачем вообще меня окликать? Как будто мы подружки не разлей вода и пьем вместе каждую пятницу! Наверное, нужно было отбросить гордость и спасаться бегством, но на меня уже налетел золотисто-бирюзовый вихрь.
— Ты грустная! Еще что-то случилось? Или ты все еще убиваешься из-за этого идиота?
Чертов Эрик… все растрепал своей матери. Впрочем, чего ожидать от этого разгильдяя…
— Кстати о твоих сережках. Ни в коем случае не надевай их в офис.
У нее было такое серьезное лицо, что я невольно прикоснулась к маленьким золотистым колечкам, свисающим с моих мочек.
— Золото притягивает негативную энергию, а затем она курсирует по кольцу. Для вашего гадюшника тебе нужны серьги-подвески, чтобы весь негатив стекал с них. И еще тебе пригодится кулон с лунным камнем — отводит дурной взгляд. С твоей стервой самое оно, если, конечно, ты не собираешься перейти к серьезной магии.
Оглушенная потоком нелепой информации, я и слова не смогла вымолвить, а мама Эрика уже устремилась прочь, подвижная, как ручей. И я еще думала, что Эрик чересчур непосредственен… да, яблочко от яблоньки… Я даже имени этой дамочки не знаю! Как будто подслушав мои мысли, она обернулась и крикнула:
— Альбина! Но вообще меня называют Аля!
Деструктор тянул ее прочь, но она все же гаркнула с расстояния в двадцать метров:
— Мы с Деструктором идем в цирк!
Надеюсь, львы и обезьянки не испугаются ее макияжа. Хотя они привыкли, общаясь с циркачками.
— Эта женщина определенно не от мира сего, — бормотала я, поднимаясь по лестнице. — И Эрик не от мира сего.
Я подумала еще, что и сама немного того, и мне стало грустно.
Вероятно, я действительно нуждалась в средстве для отвода дурного глаза, потому что в понедельник Ирина снова вызвала меня в комнату для собеседований. Войдя, я сразу поняла по ее грозовому лицу, что в этот раз провинилась по-крупному.
— Ты разговаривала с администратором, — тонкие губы Ирины подрагивали от ярости.
Я лихорадочно начала вспоминать, где, как долго и, главное, о чем мы говорили с Эвелиной, но вроде ничего криминального не было.
— Мы только парой слов перекинулись, а потом я побежала работать, правда!
— Меня не интересует, с людьми какого круга ты общаешься во внерабочее время, но, находясь в офисе, ты являешься представительницей компании. Что было бы, если б, например, клиент увидел, как ты по-свойски болтаешь с обслуживающим персоналом?! Как после этого он оценит культуру наших сотрудников и, прежде всего, нашего отдела?
После такого заявления я вдруг поняла, что мама Эрика еще нормальная. Все познается в сравнении. Ирина вот тоже будет вполне нормальна на контрасте с туземцем из племени людоедов, прокалывающим свои гениталии шипами терновника.
— Впредь, прошу, тщательнее подбирай себе собеседника…
— Но, еще на прошлой неделе, вы говорили, что я должна улыбаться даже уборщице!
— Не в буквальном же смысле, — возмутилась Ирина. — К тому же это огромная разница — формально улыбнуться нижестоящему, или же снизойти до общения с ним.
— Но… но…
Я попыталась возразить, но Ирина разразилась потоком слов, смысл которых был в том, что я должна вести себя как человек, уважающий себя, и именно поэтому я сижу тут, низко наклонив голову, и выслушиваю все те гадости и глупости, которые она мне говорит. Есть люди достойные, и есть те, что расположены ступенью или двумя ниже, и вроде как все равны, хотя некоторые менее равные, и, общаясь с ними, ты опускаешься до их уровня. Кажется, где-то когда-то подобные вещи уже произносили… году в 39-ом. По-немецки.
Получив наконец дозволение уйти, я направилась прямиком в туалет, где вскоре меня нашла Диана. Я сидела на унитазе и рыдала.
— Она просто стерва!
— Без сомнения. Судя по физиономии, с которой она пришла утром, она наступила в собачье дерьмо, вылезая из своей «Субару». А потом просто отыгралась на тебе.
— Столько гадостей наговорила про Эвелину! Как можно так отзываться о людях? И с какой стати администратор — обслуживающий персонал? Посмотрела бы я на Ирину, если бы на нее валились все шишки и три телефона постоянно звонили разом! С таким высокомерием ей только быть рабовладелицей на американском юге!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Ага, а ты бы была бедной сироткой, которую она держит в хижине для рабов… а потом началась бы гражданская война, и она бы решила ублажить твоим телом приятеля-конфедерата, но появился бы храбрый солдат-янки, который бы тебя спас, и…
— Не издевайся! Хотя я бы почитала роман с таким сюжетом… Не понимаю, как они могли взять эту женщину в компанию… и профессионал никакой, и человек отвратительный…
— Или ее кто-то прикрывает? — спросила саму себя Диана. — Какой-то бешеный садист, которому приятно наблюдать, как она отрезает голову нашему отделу, либо же кто-то, кто вообще не втыкает в ситуацию. Ярослав?
— Надеюсь, что нет, — выдохнула я.
Если мой любимый стал причиной всех этих мук, то я испытаю куда большее разочарование, чем когда мальчик, который мне нравился в детском саду, ударил меня по голове кубиком. Я решила, что уже достаточно расстроена на сегодня, и, позвонив маме, соврала, что у меня мигрень и я не приеду.
Ключ застрял в замочной скважине, не поворачиваясь. Недоумевая, я толкнула дверь, и она открылась. Только я задумалась о домушниках, насильниках и маньяках, как из кухни вывалился вечно сияющий Эрик.
— Привет!
— Как ты сюда попал?
— Представляешь, обнаружил в своей квартире ключи от твоей.
— А… я давала Антонине Павловне запасные, на всякий случай, а потом забыла об этом.
— Это опасно. Мало ли кто мог найти ключи и забраться к тебе.
— Вот сегодня это сделал ты, — я потянула носом. — Вкусно пахнет.
— Прошлый раз ты меня угощала, сегодня я тебя.
Я вошла в кухню.
— Ты испек пиццу?
— Печь пиццу я не умею. Взял на вынос в соседней пиццерии.
Мы ели под «Секс в большом городе». Эрик все время отпускал шуточки с набитым ртом, и в другое время меня бы это раздражало, но сейчас я была слишком поглощена своими офисными передрягами.
— Слушай… у меня тут возникла одна проблема…
— Какая?
— В пятницу я уезжаю в Москву на компьютерную выставку. На один день, но с дорогой туда-обратно получается, что раньше вечера воскресенья не вернусь. Обычно мама без проблем берет к себе Деструктора, и он обожает жить у нее, но я затормозил и не предупредил ее заранее. А сегодня узнал, что на выходные она отправляется в Питер на концерт Green Day. Ей удалось добыть билеты в последний момент. Все это хорошо, но теперь мы не знаем, куда деть Деструктора.
— И? — настороженно поинтересовалась я.
— Как насчет того, чтобы он пожил у тебя?
— Я ему даже не нравлюсь.
— Да он просто дикий, привыкнет. Но если у тебя есть свои планы, то, мама сказала, Билли Джо придется как-нибудь отыграть без нее.
Конечно, у меня есть планы. Проваляться два дня под одеялом, перечитывая в сотый раз «Само совершенство» Макнот, и сожрать целый пирог, оправдываясь депрессией. Я решила промолчать об этом и насмешливо сощурилась:
— Теперь понятно, к чему эта пицца. Решил меня задобрить?
— Нет, это просто ужин. Так что с Деструктором?
— Ты так запросто оставишь его соседке, которую знаешь без году неделю? А вдруг я психованная или вроде того?
— Такая девушка как ты не может причинить кому-то вред, — с чувством произнес Эрик.
Обрадованная обращением «девушка» и напрашиваясь на дальнейшие комплименты, я уточнила:
— Откуда у тебя такая уверенность?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Потому что выбранная тобой жертва непременно оказалась бы районным чемпионом по бегу. И пока бы ты бегала за ней с маникюрными ножницами, мимо бы проехал полный автобус японских туристов с фотокамерами, обеспечив улики против тебя в суде. А потом ты свалилась бы в канализационный люк и сидела бы там до приезда полиции. На том бы все и закончилось.
