Ну, я жду. Есть среди нас заячьи души?
— Нет! — ответил за всех Дамийонас.
— Отлично! — похвалил Витаутас. — Имейте в виду: предатели, трусы, нытики и дезертиры будут расстреляны на месте. Первый раз — с десяти шагов, второй — с пяти, а на третий раз вообще выгоним из отряда. Расстреливать будем в мягкое место, так что потренируйтесь заранее. Кто не попадет в мишень, может сам пойти под расстрел за свою косорукость. Дисциплина у нас будет железная. А теперь все по очереди на колени — целуйте землю, будем присягу принимать. Один за всех, все за одного! Я начну первый…
Он построил нас, скомандовал «смирно», опустившись на колени, поцеловал усеянную хвоей траву и торжественно начал:
— Я, Витаутас Вайштарас, клянусь…
— Постой, — неожиданно перебил его Юлюс. — Забыли еще про одну вещь сказать.
Витис встал, выплюнул приставшего к губе муравья и с досадой сказал:
— Разговоры в строю запрещены. Да еще во время присяги!
— Надо оговорить, чтобы Дамийонас скотину по ногам не опутывал. Нечего угрюмиться, Дамийонас.
— Как решает большинство? — спросил командир.
— Правильно! — поддержали мы с Еруте. — И чтобы проволокой их не стегал.
— Так как, товарищ Дамийонас, даешь слово? — спросил наш командир.
— Даю… — нехотя согласился Дамийонас.
— А будешь проволокой драться? — настойчиво допытывался Юлюс.
— Не-а…
— Будут еще вопросы?
— Нет.
— Тогда пошли, — приказал Витис. — Найдем место получше, тут от муравьев спасу нет, чтоб им провалиться.
Наконец мы выбрали живописную лесную прогалину, где не было ни муравьев, ни коровьих лепешек. И снова командир скомандовал «смирно», а потом на коленях повторил присягу. За ним поросшую заячьей капустой землю поцеловал Дамийонас, затем присягнул я, потом Еруте и под конец, неуклюже отставив в сторону хромую ногу, опустился на одно колено Юлюс.
— Обещаешь, что не пощадишь сил и своей жизни?
— Обещаю.
— Обещаешь хранить тайну и честь нашего отряда?
Юлюс пообещал.
— Обещаешь, что будешь соблюдать железную дисциплину?
— Насчет дисциплины обещаю, а стрелять в своих друзей из рогатки не собираюсь, — ответил Юлюс. — И не хочу, чтобы в меня стреляли. А коли понадобится умереть, обойдусь и без расстрела.
— Никаких исключений! — выкрикнул Витаутас. — Говори, обещаешь соблюдать дисциплину или нет?
— Обещаю, — помедлив, ответил Юлюс.
— Поклянись, целуй родную землю.
Неловко опустившись на колени, Юлюс примеривался и так и этак, чтобы поцеловать землю, как вдруг хлоп — и свалился на бок, бедняга.
— Не говорил я вам разве, — прыснул Дамийонас, — что из него солдат, как из трубки пистолет.
Я ткнул его локтем в бок.
— Заткнись!.. Родине певцы не меньше воинов нужны…
— Вольно! — рявкнул Витаутас. — А сейчас я вам кое-что покажу…
Он развернул бумажный сверток, в котором оказалось полтора бруска взрывчатки, и спросил:
— Кто знает, что это за сыр?
— Знаем. Это тол. Такой и у нас имеется.
— А взрыватель, капсюль у вас есть?
— Был, да весь вышел. Использовали.
— А у меня есть! — показал Витис алюминиевую трубочку величиной не больше мизинца. Сегодня мы этот «сыр» так шарахнем — будь здоров!
— Давайте заминируем что-нибудь! — крикнул Дамийонас и бросился в кусты «по делам»…
— Я там один пень подходящий приметил. Хотите, покажу? — предложил я.
— Да тут куда ни пни — одни пни… Ладно, веди уж.
Стреляя на ходу из рогаток по кустам, по невидимому врагу, мы с гомоном повалили в глубь леса, подальше от дома. Просторная, усеянная гравием луговина на берегу речушки сплошь поросла бессмертником. На самом ее краю, над обрывом, издали виднелся полый пень вывороченной ели, напоминающий чудовище с раскинутыми руками.
Мы решили спрятаться во время взрыва в ложбине, откуда черпали гравий. Оба куска тола накрепко связали нитками, а в дырочку, что обыкновенно бывает в любом бруске тола, засунули капсюль. Наш командир называл его детонатором.
— Жаль, что у нас нет поджигательного шнура. Придется вот этой макарониной подпалить… — и Витис показал зеленую палочку из спрессованного пороха длиной около полуметра.
— А отбежать успеем? — забеспокоился Дамийонас.
— Запросто!.. — заверили мы его дружно.
Так вот, сунули мы эту «макаронину» в детонатор, обернули заряд газетами и затолкали в трухлявый пень. Обложили его со всех сторон камнями, чтобы потом было видно, куда их отбросило взрывом. Все было готово, оставалось только поджечь пороховую палочку.
— Стоп, товарищи… — остановил нас командир, у которого в руке уже появились спички. — Стойте все вот тут. Никто из вас не имеет права двинуться с места, покуда я не подожгу и не отдам команду «беги».
— Товарищ командир, погоди немного, — попросил Дамийонас, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу. — Я тут за кусты сбегаю. А ты, Еруте, не гляди.
— Ступай, — нехотя согласился Витис, который, судя по всему, сам был непрочь составить Дамийонасу компанию за кустиком. — Приказываю еще раз хорошенько разведать местность. И чтобы каждый потом — в свою сторону! Только живо, живо!..
Приглядев каждый подходящее укрытие, мы построились в шеренгу спиной к пню и искоса поглядывали, как Витис будет поджигать «макаронину».
И вот он чиркнул спичкой. Появился дымок. Уже!..
Мы и не заметили, как ноги сами понесли нас прочь.
— Стой! Назад! — сердитым окриком остановил нас командир. — Почему без команды?! Не видите разве — спичка погасла.
Мы сконфуженно вернулись на свои места и, дрожа от волнения, снова вполголоса стали следить за пеньком.
— Беги! — закричал вдруг Витис и, побрякивая на бегу спичечным коробком, мигом оставил позади ковыляющего Юлюса.
Мы попа́дали друг за дружкой в ложбину и, окаменев от напряжения, стали ждать оглушительного взрыва. Вот-вот должна сгореть полая внутри пороховая палочка… Огонь подберется к детонатору, и…
Но что это? Прошло, пожалуй, уже минуты три. Мы с Юлюсом стали опасаться, как бы нам не влетело дома, если мы поздно выгоним коров.
— Получится, как с Юлюсовой бомбой, — рассмеялась Еруте. — Грянул гром, да не из тучи…
— Скорее всего, «сыр» отсырел, — сказал Дамийонас.
