что задавать вопрос молодому рабочему, почему его жена это сделала, было нелепым.
Муж женщины, не перенесшей небрежного аборта, рыдал, сидя на коленях возле кровати. Миррано медленно прошел к нему и дотронулся до его плеча. Постоял минуту. — Я думаю, я сейчас здесь не нужен.
Тот с невыразимой мукой взглянул на него и Миррано чуть сам не разрыдался. Он молча взял руку рабочего и, настойчиво, вложил ему в ладонь несколько бумажек. Это были деньги.
И этот день, этот случай определил для Миррано многое. Вернувшись в больницу, он нашел Игн. Тот молча зашивал рваную рану на руке пациента. Встав за его спиной, впечатленный итальянец, четко произнес такую фразу. — Я думаю, что нет ничего более противоестественного, чем смерть молодой женщины от аборта. Но родить ребенка в тех условиях, в которых она жила — было бы более чем противоестественно! Все! Решено!
Игн перестал шить, иначе он причинил бы человеку боль, так озадачили его слова коллеги.
— Что решено? — удивленно спросил.
— Потом. Потом узнаешь. — Миррано не мог делиться мыслями при пациенте.
Вечером у него состоялся разговор с Хелен. Но…он не советовался, он даже не делился своими мыслями. Он просто поставил её в известность, что начинает торговлю противозачаточными средствами. То есть, презервативами и наживаться на этом не собирается. Они будут продаваться как можно дешевле и это он считает своим долгом — долгом врача!
— Ты сегодня трезвый? — сразу спросила Хелен.
— Настолько трезвый, как никогда! — обтекаемо ответил муж.
— Мне потом несколько лет передачи носить в тюрьму? — очень серьезно отнеслась она к этому.
— Тогда помогай! Вместе проще! Надо действовать очень, очень осторожно!
— Да, ты в своем уме? Сколько веревочке не виться! Ты врач — самый законопослушный гражданин в стране, ну…после полицейского может, после юриста… — и он её прервал.
— Хелен. Мне сейчас не до политики.
— Представь, что мне даже не до сна, после твоих заявлений! Ты подумал, если это откроется! Мне больше в клинике не работать! А мой отец! Он еле отошел восемь лет назад от моего замужества, но от такого уже не отойдет никогда!
Миррано резво подскочил к ней и схватил её за плечи. — А твой папа еще не узнал, что Гельмут нас стал профессиональным шулером в игре в карты и что каждая дыра в нашей квартире забита деньгами! Ты бы лучше больше беспокоилась о будущем нашего ребенка, а не о том, какая реакция будет у твоего папы!
— Так в семье же хоть деньги завелись! Может за них мне и придется выкупать тебя из тюрьмы?
Миррано слегка стал её дергать за руки! — Ну что ты за чушь опять несешь? Я сам очень, очень сильно люблю деньги, но не все же в жизни они определяют!
— Все! — только отчеканила она.
Миррано понял, что в вопросах денег они с женой никогда не смогут найти понимания и эта очень щепетильно болезненная тема в их семье, так же, как и Гельмут! Обреченно опустив руки и засунув их в карманы, он стал как столб перед женой, но с потупленным в пол взглядом.
Немного помолчав, проговорил. — Я еще колебался. Но сегодня видел яркое зрелище. Молодая женщина неудачно сделала себе аборт. И её можно обвинить в невежестве, в грехе. Да…можно — и голос его стал повышаться. — И женщина замужняя, не распутная девка. Но… Но — это молодая семья. Живут — чуть лучше собак в будках! Да у зажиточных семей — лошади и собаки, коты — живут в лучших условиях! Как, как в те условия можно принести ребенка!? А после еще и еще — ребенка. А понятно же сразу — из пятерых детей, там выживет только один! Да, она не самоубийца, но я скажу тебе кощунственные слова — и хорошо, что она отправилась на тот свет! Как бы она жила на этом!
Хелен была не каменная. Она была вздорная, импульсивная, но добрая женщина. Она глубоко вздохнула, подошла к нему вплотную и погладила по плечу. — Делай как считаешь нужным. Только надо осторожно. Только осторожно, я тебя умоляю!
Попугай, самым странным образом все это время молчавший, как всегда, восседая на плече хозяина, в довершение вставил реплику «Горе! Какое го-ре-ре…»
— Не каркай, Чарли! — возразил Миррано.
Вскоре все закружилось, понеслось, как в водовороте.
К этому делу с большим энтузиазмом, подключился Игн. И самым трудным делом, как оказалось, было доставать «противозачаточные» штучки, а не сбывать. Поставщики часто подводили, требовали деньги наперед. Миррано выкручивался самым бессовестным образом — вскрывая тайники Гельмута в квартире.
Мужчинам приходилось объяснять принцип действия этого средства и его полезность. Кто-то брал из интереса, кто-то быстро принимал его ценность, кто-то невежественно смеялся, кто-то пугался. Но …как бы там ни было, торговля пошла бойко. Миррано стал все чаще носить туда-сюда простую коробку из-под обуви, и даже некоторые соседи заинтересовались, зачем он так часто покупает обувь? Он весело отвечал, что мальчикам, жене и себе, а еще в подарок тестю и своим родственникам в Италии. Коробка ездила то в больницу, то домой. Хорошо, что приличные люди не посещают районов с разгульными притонами, иначе удивились бы частому пребыванию там итальянца, и это вызвало бы шквал сплетен.
Хелен стала жаловаться, что осталась в управлении своей огромной квартиры практически одна, с попугаем Чарли. Миррано возвращался всегда поздно и сразу заваливался спать, сильно уставший.
Денег в семье прибавилось, но не настолько, чтобы это удовлетворило Хелен. Проделки Гельмута, его постоянные «загулы» стали целиком её головной болью.
Игн не достиг объемов реализации таких как Миррано, по вполне понятным причинам — большей занятостью на работе. Он постоянно оперировал, и доктор Цобик в этом году отдал «пальму первенства» целиком в его руки, признав огромные успехи и талант молодого хирурга. Его операция кесарева сечения с переливанием крови пациенту во время операции привлекла внимание врачей Будапешской клиники. Его пригласили работать в ней, на что молодой хирург ответил категорическим отказом. Он своим принципам не изменял. Миррано узнав об этом пришел в неописуемый восторг, так как в обратном случае не знал бы как к этому относиться. Ведь изначально он должен
