и доброжелательны! Мне Юсуповы очень понравились и все, все, что я видела, слышала, все что я пробовала — это было восхитительно! Это, словно небожители!
— Аннушка, ты завидуешь?! — воскликнула Светлана.
Анни быстро замахала отрицательно головой и от этого у неё снова закололо в висках, и она спешно схватилась их массажировать пальцами. Слегка притупив боль, она эмоционально снова заговорила:
— Я не знаю. У меня двоякое чувство. Очень противоречивое! Все так замечательно и все так печально одновременно. Но…это я…скорее мое несуразное «эго», которое и живет в этой жизни в полном противоречии со всем миром!
— Анни, ты о чем? Если тебя что-то заботит, поделись. А с кем же как не с нами? — попросила Светлана.
— Я бы хотела иметь ко всему этому четко сформированное мнение. Но все время ловлю себя на мысли, что не могу. Как-то все это неправильно!
— Ани, говори, просто говори, что у тебя на сердце! Мы поймем, не старайся думать о мыслеоборотах.
— Я постараюсь. Я не завидую. Мне нравиться такая сказочная красота в которой живут люди. И Бог всем нам дает в жизни такое право. Только …только Светлана, я все-таки, кое-что услышала с твоих лекций перед студентами и мне это запало в сердце, разум. Такой пир во время чумы — это неправильно.
— Но. У нас нет в стране сейчас чумы — поспешила вставить свое мнение Глаша.
Светлана дотронулась до её руки. — Глаша. Это образное выражение, не в прямом смысле.
Анни продолжала. — В моей больнице работают замечательные доктора, которые идут на любые хитрости, чтобы вылечить даже тех пациентов, у которых на лечение недостаточно средств. И мы с тобой часто посещали семьи рабочих и видели своими глазами, в каких условиях они живут. А они не лентяи и дармоеды. Они трудятся с утра и до ночи, чтобы свести концы с концами и прокормить своих детей. И это будет всегда. Никогда не будет по-другому. Потому что я глубоко убеждена, что когда такой перевес в изобилии у малой группы людей, другая группа будет влачить нищенское существование!
Гриша снова глубоко вздохнул. — И это не кучка. Нищих, нуждающихся огромное количество! Соотношение бедных и богатых как десять на тысячу. Прав, тысяча раз прав, Ульянов Владимир, народ не поднимется из нищеты никогда и это будет только усугубляться, потому что стоящего положения в жизни просто не существует! Пока на плечах народа будут восседать такие небожители, пока власть будет в их руках, только каторжный труд. Голод. Грязь, ранняя смертность и невежество — удел рабочих масс.
Светлана с большим теплом посмотрела на его открытое лицо и в её взгляде было столько солидарности.
— Гриша… …Я тебя поддерживаю. Большие деньги и наследства всегда стояли на горе, слезах и крови! — и вдруг в нетерпении встала, речь её облеклась в эмоциональные краски. — Да далеко ходить не будем. Вот тот же самый Юсупов. Их династия. Да, они одни из самых богатых семейств не только в России, но и в Европе! Но …Их далекие предки были монголо-татарскими ханами! Мы же знаем, знаем их легенду, их истинные корни. Отец оставил сыновьям, еще тогда при Иване Грозном, огромное состояние, золото, драгоценности! А столетия монголо-татары грабили и превращали в рабов все покоренные народы! И эти камушки, Аннушка — застывшие слезы и боль тех, кого обокрали, это тяжелейший труд, труд даром!
Анни устало опустила голову на руки. Было тяжело после вчерашнего веселья. Для ярких дебатов она не имела сил и желания. Положив камушки перед собой, она отодвинула их на середину стола. — Если это застывшие слезы и боль людей, то наш долг направить их теперь на доброе дело! У меня есть предложение …
Гриша, Глаша и Светлана с огромным вниманием уставились на неё — Какое? — спросили почти одновременно.
— Ну, я предлагаю, а вам решать. Первое мое предложение — купить автомобиль. Ты Светлана и Григорий много ездите на окраины столицы, посещая семьи рабочих. Автомобиль же позволит меньше времени тратить на дорогу. И так, может из-за экономии времени, вы сможете большему количеству людей быть полезными. А второе — просто предложить самым нуждающимся семьям по камушку. Или семьям, где есть больные детишки.
Светлана растрогалась. Быстро подойдя к Анне, она чмокнула её в склоненную макушку, обняла сзади за плечи. — О… милая моя! Ты поверишь, но я и не думала иное. Я знала, что ты поступишь только так. Добрая душа. Мы подумаем. Аннушка. Ведь, деньги есть и нет. Надо не торопиться и все обдумать.
ГЛАВА 89
В больницу к Миррано влетел как вихрь молодой рабочий, прямо в специальной одежде, перепуганный и взбудораженный.
Он молил, слезно, чуть не на коленях, пойти с ним к нему домой, так как его жена умирает.
Миррано сорвался с места и хорошо, что вернулся с завода графини фон Махель Игн, что позволило ему отлучиться, откликаясь на мольбы ворвавшегося в больницу.
Взбежав на второй этаж обшарпанного, каменного дома, испещренного всего маленькими комнатушками, он застыл в открытых дверях. На пороге появилось еще пару любопытных зевак-соседей, но тяжелый смрадный воздух от духоты поздней весны и отсутствия вентиляции в доме, от закупоренных окон, словно плотной завесой стал в воздухе и еще какая-то невыносимая для понимания ситуация, в которой он уже почти разобрался, но еще принять не сумел. На лицах у всех застыл ужас, а молодой рабочий, совсем с перекошенным лицом, прошел к кровати своей жены и казалось, что каждая его нога налита свинцом и шаг давался с большим трудом.
Когда до Миррано, наконец, дошел весь смысл произошедшего. Когда огромное красное пятно, расползшееся между ног женщины на платье, отчетливо рассказало всем свидетелям о сделанном ею, силы, которые он готовил для оказания помощи, оставили его и он обреченно облокотился спиной о косяк не крашенной двери. От духоты и нахлынувших мрачных эмоций, на лбу выступили капельки пота и машинально, забыв про платок в кармане, он стал вытирать его руками. Но его прибавлялось все больше и больше и возникало ощущение, что ты находишься в бане, а не в жилье человека.
Все стало уже так очевидно,
