Троица расположилась на отдых под каменистым бортиком расселины. Он был теперь не более чем в рост высокого человека, а у его основания тянулась приподнятая широкая полоска плоских сухих камней. Вода бежала по гравию ближе к другой стороне. Фродо и Сэм уселись на каменную плиту и прислонились спинами к бортику. Горлум шлёпал в потоке и шарил в воде.
— Нам нужно немного подкрепиться, — сказал Фродо. — Ты голоден, Смеагорл? У нас мало что есть, но мы поделимся с тобой, чем можем.
При слове голоден бледные глаза Горлума разгорелись зелёным светом и чуть было не выскочили из глазниц на его тощем нездоровом лице. На мгновение он вновь вернулся к прежней манере Горлума:
— Мы из-с-голдодались, да, мы очень голодны-с-с, прелес-с-сть, — проговорил он. — А что они едят? У них есть славные рыбки-с-с?
Его язык замелькал между жёлтыми клыками, облизывая бесцветные губы.
— Нет, у нас нет рыбы, — ответил Фродо. — У нас в запасе только вот это, — он показал ему галету лембас, — и вода, если вода здесь годится для питья.
— Да-с-с, да-с-с, славная водичка, — отозвался Горлум. — Пейте её, пейте, пока можно! Но что это за запасец, прелесть? Это хрустит? Это вкусно?
Фродо отломил кусочек галеты и протянул ему на обёртке из листа. Горлум понюхал лист, и лицо его исказилось: по нему пробежала судорога отвращения и мелькнула тень прежней злобы.
— Смеагорл нюхал это! — сказал он. — Листья из страны эльфов, га! Они воняют! Он взбирался на такое дерево и не мог отмыть вонь со своих рук, моих милых ручек.
Бросив лист, он взял лембас за краешек, куснул разок, плюнул и затрясся от приступа кашля.
— Ах, нет! — прошипел он, брызгая слюной. — Вы пытались задушить бедного Смеагорла. Пыль и пепел, он не может есть это. Он должен голодать. Но Смеагорл не придаёт этому значения. Славные хоббиты! Смеагорл обещал. Он поголодает. Он не может есть пищу хоббитов. Он поголодает. Бедный, тощий Смеагорл!
— Мне очень жаль, — сказал Фродо, — но боюсь, что не смогу помочь тебе. Я думаю, эта еда пошла бы тебе на пользу, если бы ты попытался проглотить её. Но может быть, ты не в состоянии даже попытаться, во всяком случае, не сейчас.
Хоббиты молча жевали лембас. Сэм думал, что, так или иначе, а теперь на вкус они гораздо лучше, чем уже долгое время: отвращение Горлума словно возвратило для него их прежний аромат. Но ему было неуютно. Горлум караулил каждый отправляемый в рот кусочек, как собака, ждущая за ужином у стула. Только когда хоббиты закончили есть и приготовились отдыхать, он, очевидно, убедился, что у них нет припрятанных деликатесов, которые он мог бы разделить с ними. Тогда он отошёл на несколько шагов, уселся там и тихонько заскулил.
— Послушайте! — шепнул Сэм Фродо, но не слишком тихо, поскольку не очень-то заботился о том, услышит его Горлум или нет. — Нам бы поспать, но только не одновременно, учитывая этого голодного разбойника под боком. Обещал он там или нет, Смеагорл или Горлум, но, держу пари, он не бросит так сразу свои привычки. Вы ложитесь, мистер Фродо, а я разбужу вас, когда не смогу больше держать веки открытыми. Будем, пока он на свободе, как и прежде, дежурить по очереди.
— Возможно, ты прав, Сэм, — ответил Фродо, не понижая голоса. — Он действительно изменился, но в какую сторону и насколько глубоко, я ещё не знаю. Говоря серьёзно, не думаю, что есть повод для беспокойства… пока. Но, если хочешь, карауль. Дай мне пару часов, не больше, а затем разбуди меня.
Фродо был так утомлён, что голова его упала на грудь, и, едва договорив, он уже спал. Горлум, похоже, больше ничего не опасался. Он свернулся клубком и заснул — быстро и совершенно беззаботно. Только его дыхание с тихим свистом вырывалось сквозь клыки, а сам он лежал неподвижно, как камень. Спустя немного Сэм, который боялся, что тоже провалится в сон, если будет сидеть, прислушиваясь к дыханию своих спутников, поднялся и легонько толкнул Горлума. Его ладони дрогнули и сжались, но больше он не шевельнулся. Сэм наклонился и тихонько шепнул ему на ухо "рыб-с-с", — никакой реакции, даже частота дыхания Горлума не изменилась.
Сэм почесал голову.
— Кажется, действительно спит, — пробормотал он. — И если б я был он, он бы никогда больше не проснулся.
Он отогнал от себя невольно возникшие в уме мысли о мече и верёвке, вернулся и сел рядом с хозяином.
Когда он проснулся, небо над ним было тусклым: не светлее, а темнее, чем когда они завтракали. Сэм вскочил на ноги. По ощущению бодрости и голода он внезапно понял, что проспал весь день, не меньше девяти часов. Фродо всё ещё крепко спал, теперь лёжа на боку и вытянувшись. Горлума не было видно. В голове Сэма промелькнули разные бранные клички на свой счёт, извлечённые из обильного отеческого запаса изречений его старика, но затем ему пришло на ум, что хозяин-то был прав: на данный момент караулить абсолютно незачем. Во всяком случае, оба они были живы и не задушены.
— Несчастный лиходейщик! — пробормотал он, наполовину раскаиваясь. — Хотел бы я знать, куда он сейчас-то потащился?
— Не далеко, не далеко! — отозвался голос над ним.
Сэм взглянул вверх и увидел силуэт крупной головы Горлума и его ушей на фоне вечернего неба.
— Эй, что ты там делаешь? — воскликнул Сэм, чьи подозрения вернулись сразу же, стоило ему увидеть эту фигуру.
— Смеагорл голоден, — ответил Горлум. — Скоро вернусь.
— Возвращайся немедленно! — крикнул Сэм. — Эй! Вернись!
Но Горлум исчез.
Фродо проснулся от крика, сел и протёр глаза.
— Привет! — сказал он. — Что-то случилось? Сколько времени?
— Понятия не имею, — отозвался Сэм. — Наверное, уже после заката. А он куда-то удрал. Говорит, что голоден.
— Неважно! — сказал Фродо. — Тут уж ничего не поделаешь. Но он вернётся, вот увидишь. Он пока не нарушит своего обещания. Да и в любом случае, он не покинет свою Прелесть.
Фродо весьма спокойно отнёсся к тому факту, что они проспали несколько часов бок о бок с Горлумом, причём с очень голодным Горлумом, оставленным совершенно без присмотра.
— Не стоит припоминать бранные клички, которыми награждал тебя старик, — сказал он. — Ты просто вымотался, да и обернулось всё к лучшему: мы оба отдохнули. А нам предстоит тяжёлый путь, худший из всех возможных.
— Кстати о еде, — деловито заметил Сэм. — Сколько примерно нам понадобится, чтобы сделать дело? А когда оно будет сделано, что будем делать потом? Этот дорожный хлеб, он просто удивительно поддерживает на ногах, хоть, если так можно выразиться, при всём почтении к тем, кто его сделал, не удовлетворяет толком желудка, во всяком случае, по моим ощущениям. Но ведь есть-то приходится каждый день, и больше его от этого не становится. Я так прикидываю, что у нас осталось, скажем, недели на три или около того, да и то, если затянуть пояса и не баловать зубы. До сих пор мы обходились с нашими припасами несколько расточительно.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
