у этих ребят всё хорошо и на зоне. Но вот остальных, даже крепких бойцов из высшей преступной касты, Георг заставил задуматься. На их лицах отразилась мучительная умственная деятельность.
— Выбирайте, парни, — сказал Георг. — Что лучше? День орлом или век вороном? Сколько вам будет, когда закончится срок? Выйдете ли вы отсюда здоровыми? Выйдете ли вообще? Со мной вы покинете колонию самое позднее — через несколько часов. Вы получите хорошо оплачиваемую работу. Да, рискованную, но попробуйте найти что-нибудь подобное. Вы станете честными людьми… если, конечно, — Георг ухмыльнулся, ухмыльнулись и многие другие, в том числе и охрана, — будет желание. — Георг выдержал несколько секунд и продолжил: — Выбирайте. Кто надумает присоединиться, прошу пройти в бараки двадцать третьего и двадцать четвёртого отряда. Там пройдёт символическое собеседование.
Долго уговаривать не пришлось. Народ потянулся к указанному месту. Даже не единицы — десятки.
Десятки только с одной колонии.
Возможно, у Империума на Хелге-Воланте ещё был шанс.
Глава 25 — "Страсти"
Аннотация: война на Хелге-Воланте продолжается, и Георг Хокберг снова в родной стихии. Кому война, а кому мать родна. Для тысяч — трагедия, для Георга — страсть.
1
Капитан Камала Кассаб проснулась от того, что её кто-то настойчиво поглаживал. По плечу, по спине, по бедру. Вроде бы должно быть приятно, но голова трещала, и Камала даже веки разлепить не смогла, только промычала:
— У?
— Просыпайся, дорогуша. Давай трахаться!
— Что?! Который час?!
— Только-только восемь склянок отбили, — отозвался Георг.
— Ах ты, паразит!
Камала отпихнула его в сторону, пнула ногой, стараясь попасть в пах, но не вышло. Смеясь, Георг поймал её, подтянул, не дал Камале отвесить ему затрещину, перехватив за руку, а потом навалился сверху.
— Брось, ты уже проснулась, — Георг подмигнул любовнице, — и вряд ли заснёшь.
Камала фыркнула и отозвалась:
— Нет, мы не будем трахаться! Сколько можно уже?! Я в душевую.
— А если я тебя поцелую?
— Пусти!
Вместо этого Георг покрыл поцелуями шею любовницы, постепенно перешёл на грудь, а потом оставил влажный след от солнечного сплетения и до пупка. Камала проскрежетала зубами, рыкнула, а потом сказала:
— Лоргар-искуситель! Твоя взяла! Но дай хотя бы пописать сходить.
Георг широко ухмыльнулся, помедлил, но всё-таки послушался.
Он ждал любовницу, сложив руки за головой. Камала не задержалась надолго, — Георг не успел растерять боевой дух и даже больше воспрял, когда пусть и в полумраке, но оценил её зловещую красоту.
Камала не могла похвастаться пышными формами. Вообще-то для описания не подходило ни то, ни другое слово. Но было нечто змеиное смертоносное в движениях Камалы, она перетекала с одной ноги на другую, хотя просто шла, а не танцевала. Цветные татуировки, которые покрывали почти всё её тело, не разобрать при таком освещении, а потому они только усиливали сходство с очковой коброй или каким другим пресмыкающимся с замысловатой чешуёй. Однако Камала ни разу не хладнокровная, а очень даже горячая женщина, и это ещё мягко сказано.
Она вползла под покрывало, оплетая любовника, заворожённого зрелищем. Камала поднималась всё выше и выше, пока не посмотрела на Георга сверху вниз. Молчала, передав эстафету, размышляя над тем, что же он будет делать.
Георг хмыкнул, а потом произнёс:
— И что? Это ты меня так смутить попыталась?
Камала не успела ответить, и Георг добавил:
— Забирайся.
От сна ничего не осталось, и стук сердца отдавался в ушах. Камала застыла в предвкушении, но совсем ненадолго, а потом всё-таки села Георгу на лицо.
Короче говоря, ни стыда, ни совести у людей! В то время как Вилхелм с Серой запретили писать об их интимной жизни, что Георг, что капитан Кассаб охотно делятся подробностями. Мне кажется, им нравится издеваться над пожилым человеком.
Мерзавцы! А ведь ещё в церковь ходят!
Ну да ладно, выговорился, теперь можно продолжить описывать близкие контакты третьей степени.
Камала совсем недолго переживала о том, что не успела досмотреть пусть странное, но захватывающее сновидение. Вообще забыла о нём, тихонько подрагивала и постанывала, приложив руку к груди. Бесконечная нега грозила скрутить узелком, а потому Камала оседлала Георга иначе. Двигалась размеренно, постепенно ускоряя темп и контролируя то, как глубоко любовник проникал в неё. Камала вспотела, обхватила голову, — там не осталось и мысли, только жар. Она потеряла инициативу, управление, и Георг воспользовался этим. Он опрокинул её на спину и брал жёстко, жадно, так, словно любовницу в любое мгновение могли отнять. Несмотря на то, что удовольствие смешивалось с болью, Камала и не думала останавливать Георга. В то мгновение она вообще перестала размышлять и только чувствовала одну накатывающую волну ощущений за другой. Камала потерялась в них, а когда пришла в себя, то поняла, что Георг всё ещё пыхтит сверху, и произошедшее — не сон. Камала попыталась что-то проговорить, но оказалось, что охрипла. Она прочистила горло и произнесла:
— Успокойся, чёрт тебя дери.
Георг и не думал успокаиваться, он словно участвовал в каком-то соревновании. Всё двигался и двигался, и двигался.
Камала вонзила ему коготки в бок, — Георг дёрнулся и очнулся.
— Чего?
— Кончай, давай! Это ты можешь бездельничать круглые сутки, а мне работать надо! — Камала добавила спустя пару мгновений: — И это… я на таблетках. Можешь не вытаскивать.
Георг словно бы ждал этого сигнала. Несколько фрикций, а потом он прохрипел нечто нечленораздельное и похоронил любовницу под собой.
— Слезай, — приказала она и постучала ему по спине.
Георг нехотя послушался. Камала поднялась, пошатываясь, едва сделала шаг в сторону санузла, как услышала:
— Я люблю тебя.
Она повернулась, прищурилась и спросила:
— Ты всем так говоришь?
На лице Георга появилась наглая усмешка, при виде которой стоило усилий не сжать ладони в кулаки, а потом он ответил:
— Конечно.
— Сейчас… погоди… я отвечу тебе тем же! — Камала отвела взгляд, снова посмотрел на Георга спустя секунду и сказала: — Ты — лучший мой любовник.
— Непохоже на шпильку.
— Лучший из нынешних, — добавила Камала. — А так, конечно, у меня были мужчины и поинтереснее. Те, кто умел что-то ещё, кроме подростковой долбёжки.
Георг сел в постели и воскликнул:
— Подростковая долбёжка?! Ха! — Он побагровел, кожа натянулась на скулах. — Хорошо. Я понял. Удвою усилия и поищу другой
