— Милита?..
Лицо ее озарилось улыбкой. Она улыбалась так, словно он произнес не ее имя, а некий чарующий комплимент. Гуль почувствовал, что и его губы невольно превращаются в полумесяц.
— Пилберг велел найти тебя, — сообщила она. — Мне кажется, что старичок не в себе.
— Странно. Я видел его полчаса назад, он был в полном порядке.
Гуль старался не смотреть в глаза девушки. Их можно было сравнить с топким болотом, и, ступив раз, он всерьез опасался утонуть. Такой уж была эта Милита. Как ни смотри, всегда ощущалось неудобство, и, одолеваемые мучительной поволокой, глаза предательски возвращались к первоисточнику смущения. Что поделать? Ему нравились ее глаза. И нравился ее маленький, красиво очерченный рот. А ей, похоже, нравилось его нынешнее состояние. Он смущался, и она этим смущением откровенно любовалась. И даже сейчас, в молчании, между ними завязывалось опасное взаимопонимание. Гуль решил, что, пожалуй, Милита — единственное, о чем он будет жалеть потом…
Не сознавая, что делает, он взял девушку за локоть.
— Милита! — Шумно, как большой и неловкий теленок, он вздохнул. — Ты бы хотела уйти отсюда?
— Но ведь Пилберг ждет?..
— Ты не поняла меня… — Гуль взмахом руки обвел пространство. — Я говорю об этом. Ты бы хотела выбраться отсюда? Со мной?.. Дело в том, что это возможно, я знаю, как это сделать. Да, да! Мне рассказал Зуул! Там, в горах, есть особые проходы, которые могут вывести наружу. Правда, они во впадениях Мудрецов, но это не страшно. Они не желают нам зла и пропустят нас…
— О чем ты говоришь. Гуль! Туда нельзя ходить!
— Подожди, Милита! С чего ты взяла, что туда нельзя ходить? — Он все еще удерживал ее за руку, но это давалось непросто. Девушка начинала пятиться.
— Все обойдется. Гуль! Правда, правда! — скороговоркой тараторила она. — Ведь другие привыкают, и ты привыкнешь. А Мудрецам верить нельзя. Они ведь только и ждут этого!
— Чего ждут? Чего, черт побери?!
— Ну… Чтобы мы все пошли за ними. А там, в горах, они тут же обратят нас в свою веру и заставят работать на себя.
— Кто вбил тебе в голову эту чушь? Пилберг?
— Это не чушь! Это правда!.. Гуль, миленький, самое главное — не делай опрометчивых шагов. Отсюда нет выхода! Ведь мы пытались!.. А Мудрецы — они нашептывают. Но мы не должны их слушать, понимаешь?
Гуль с печалью отметил, что первый сентиментальный порыв прошел.
Взаимопонимание улетучилось, они снова были чужими.
Здорово же окрутил всех Пилберг! Да и чего ради он вдруг решил, что Милита обрадуется его предложению? Тоже принц нашелся!.. Гуль обозлился на себя.
За несдержанность, за длинный язык.
— Значит, говоришь, ждет профессор? Милита испуганно кивнула. Она, конечно, заметила, что с ним что-то произошло, и это «что-то» моментально передалось и ей. Глаза ее потускнели, красивые губы обиженно поджались.
— Ну так пошли, — сказал он грубовато. Грубее, чем ему хотелось. — Нельзя заставлять ждать такого человека, как Пилберг, верно?
* * *
С Пилбергом действительно творилось неладное. Отослав Милиту, он усадил Гуля на единственный стул в «мэрии» и осторожно, чуть ли не на цыпочках приблизился к выходу. Плотно прикрыв дверь, некоторое время стоял, прислушиваясь, словно там, снаружи, кто-то невидимый подкрадывался к дому и профессор должен был обязательно это уловить. Когда он обернулся, Гуль обратил внимание на его побелевшие губы и на опасно блуждающий взгляд.
— Он вернулся, — не то вопросительно, не то утверждающе произнес Пилберг.
— Да, Зуул здесь. — Брови Гуля удивленно скакнули вверх. Профессор боялся гостя!.. Это было столь очевидно, что Гулю немедленно захотелось сказать что-то доброе, успокаивающее. — В чем дело, проф? Он самый обыкновенный человек, как вы и я. Ну, может, не совсем… Но лично мне он вовсе не показался страшным. Так что причин для паники нет.
— Значит, тебе он понравился? Гуль пожал плечами.
— Наверное, да. Но… Я не совсем понимаю вашу политику, так что давайте без обиняков. Чего вы хотите?
Пилберг медленно прошелся.
— Кое-что узнать…
— О чем?
— О разном… — нараспев произнес Пилберг. Гуль внимательно взглянул на профессора. Мало-помалу напряжение Пилберга передалось и ему.
Ученого-атомщика просто трясло от страха, но он прикрывал испуг резкостью фраз, порывистостью движений. Стало ясно, что о Зууле он знал. Гуль недоуменно оглядел помещение, словно надеялся обнаружить подслушивающую аппаратуру. В самом деле!.. Каким образом Пилберг пронюхал о прибытии Мудреца? Или учуял, как чуют приближение хищника деревенские псы? Или Мудрецы сами нашептали ему? Но зачем?..
— Стало быть, о разном, — повторил Пилберг. На озабоченном его лице промелькнула детская растерянность. Гулю стало смешно.
— Он в самом деле Мудрец, проф, поверьте мне! Ему есть о чем порассказать.
И уж, конечно, вам с ним было бы интереснее поспорить, нежели с вашим облезлым Ферги.
— Не сомневаюсь, — медленно и с расстановкой произнес Пилберг. — Абсолютно не сомневаюсь… Сказочник-краснобай!
Гуль нахмурился.
— Это же чепуха! Появись у Мудрецов желание покончить с колонией, они сделали бы это в любой момент. И никто бы не сумел помешать им. Ни вы, ни ваше оружие. Вы же знаете, ни огонь, ни пули не берут их. Но Мудрецы не питают к нам ненависти. После всей этой истории с походом и перестрелкой они всего-навсего прислали к нам Зуула.
— Зачем?! — фальцетом выкрикнул Пилберг.
Издав нервный смешок, он шагнул к низенькому топчану и сел. Сгорбившись, сложил руки на коленях. — В общем-то, я чувствовал, знал, что этим должно было кончиться. Все эти сны с шепотками, галлюцинации… Нас терпеливо и планомерно подготавливали к очередной — более радикальной стадии. Мы нужны им, Гуль, вот в чем дело! Нужны!.. — Профессор искоса взглянул на собеседника. Глаза у него были странные — какие-то ошалелые, с искоркой бешенства. — Они ведь тоже обреченные, понимаешь? Назад, на Землю, им ходу нет, и все, что им остается, это закрепляться здесь. — Профессор развел руками. — А закрепиться они могут лишь перетянув в свой стан потенциальных мыслителей, увеличив, так сказать, массу коллективного разума.
— Вы полагаете, у них коллективный разум?
— Что же еще? — Пилберг неопределенно покрутил пальцами в воздухе. — Мы ведь знать не знаем, что происходит с человеческим мозгом при переходе из стадии человеческой в стадию Мудреца. И потом, кто сказал, что у них четвертое измерение? Может быть, пятое? Или шестое? А это уже, братец Гуль, куда как серьезно! Тут такое начинается, о чем мы и помыслить не можем!
— Странно… Ни о чем таком Зуул не говорил.
— А зачем ему пугать? — Профессор усмехнулся и принялся нервно потирать руки. — Этот парень свое дело знает. Уговаривать людей следует потихоньку, не слишком подталкивая и настаивая. Да и что Зуул? — Пилберг поморщился. — Цель — сожрать нас, с потрохами.
— Потому-то вы и бегали к ним, — заключил Гуль.
— Потому и бегал, — согласился профессор. — Надеялся высмотреть ахиллесову пяту. Не высмотрел. Только ускорил события. Зуул первым убежал к ним. В любой момент за ним могли последовать и другие. Я хотел предотвратить это любыми способами.
— Да, насчет перебежчиков вполне реально… — Гуль невольно подумал о Володе.
— Вот именно! И потому — единственное, что может нас спасти, — это война с двойниками. Ничего нового мы не изобрели. Любая политика строится на чем-либо подобном. Хотите отвлечь людей от насущного — вынимайте шпагу из ножен. Воюющий менее подвержен соблазнам, потому что война становится смыслом жизни. Пока мы деремся, колонисты хоть как-то держатся друг за дружку, но стоит покончить с конфликтами, как людей тут же начнет разбирать скука. А потом пойдет разброд, анархия, внутренние взрывы…
— И в результате все кончится еще худшими конфликтами.
Пнлберг вяло улыбнулся.
— Когда дисциплина поползет вниз, когда повеет скукой, в колонию наверняка заявятся они. Очень уж это подходящий момент! И всех до единого возьмут тепленькими! Сначала нас, а затем и наших двойников. Именно поэтому ни Чен, ни его сторонники ни за что не согласятся на мир. По счастью, они не идиоты и тоже прекрасно понимают, чем это грозит.
— Занятно. Почему-то раньше вы об этом не говорили. Во всяком случае, от вас я это слышу впервые. И все равно не понимаю! Вы могли бы объединиться с двойниками! Как-никак у вас общая цель — не поддаваться чарам Мудрецов.
— Объединиться? — Пилберг хлопнул ладонью по колену и звучно рассмеялся. — Да… Выходит, переоценил я вас. Ни черта вы, сударь, так и не поняли. Ну а наш многоуважаемый Зуул, понятное дело, темы этой скользкой не касался.
— Какой еще темы он должен был коснуться?
— А той, дружок, в которой объясняется, что два полушария — это человеческий мозг, а два двойника — это Мудрец. Лишенный своей половины.
