— Вы в порядке?
Глупый вопрос. Очевидно, что нет.
— Нужно перестать плакать. Это расстраивает Пола и Илая. — Ребека медленно повернулась, слезы текли у нее по щекам. От того, как опустились внешние уголки глаз, ее взгляд стал еще более уязвимым. — Два месяца назад у меня случился выкидыш.
Тесс взяла Ребекку за руку.
— Мне так жаль.
— Срок был почти четыре месяца. — Ребекка посмотрела на Рен. — Я как-нибудь справлюсь.
Те же самые слова столько раз говорила себе Тесс.
— Кажется, у горя свое расписание.
— Я столько лет хотела еще одного ребенка. — Ребекка пыталась взять себя в руки, но не могла отвести глаз от Рен. — Вам так повезло с ней.
— Она не моя. Я лишь временная опекунша.
— Что вы имеете в виду? — Ребекка указала на кухонный стол, и когда они уселись, Тесс выложила весьма сокращенную версию того, что произошло. Она изо всех сил старалась придерживаться правды и излагать подальше от подводных эмоциональных течений, но к тому времени, когда она закончила, Ребекка снова начала плакать. — Мне так неловко. Все никак не перестану раскисать.
— Я и сама не раз раскисала.
— Что же будет с этой сладкой малюткой?
— О ней позаботятся, — твердо заявила Тесс, в душе не чувствуя такой уверенности.
Ребекка оторвала взгляд от Рен и встала.
— Не хотите чаю? Я сама выращиваю травы.
Тесс была не большой фанаткой травяных чаев, но приняла предложение.
Пока заваривался чай, прибежал Илай. Тесс проверила его рану и убедилась, что та хорошо заживает. Он бросился обратно, чтобы присоединиться к мужчинам.
— Папа показывает Иену ветряную турбину.
— Последняя задумка Пола, — пояснила Ребекка, когда дверь за сынишкой захлопнулась.
Она поставила пару одинаковых кружек на стол и села напротив Тесс. Позади Ребекки на кухонном подоконнике светились бутылки разных размеров и цветов.
— Знаете, мы не сумасшедшие. Мы просто хотим быть готовыми ко всему.
Чай пах лавандой, шиповником и лемонграссом — всеми ароматами, которые Тесс любила, но не так чтобы хотела их иметь в напитках. Она все равно сделала глоток. Получилось на удивление вкусно. Может, не стоит предвзято относиться.
— К чему готовыми?
Ребекка посмотрела на Рен.
— Когда родился Илай, я могла думать лишь о том, как ненадежно наше существование на этой планете. Не только мусор, отходы, пластик, заполняющий наши океаны, но и сумасшедшие с ядерными бомбами, микробы, которые мы даже не можем идентифицировать, кибератаки, уничтожающие энергосистему страны. Мы решили, что должны сами позаботиться о себе.
Тесс подумала, что с ощутимым беспокойством Ребекки, возможно, лучше справиться с помощью лекарств, чем этим тяжким образом жизни, но решила, что не ей судить, и ничего не сказала вслух.
***
— Что вы о них думаете? — спросила Тесс Норта на обратном пути.
— Илай замечательный парнишка, видать, родители хорошие. Но как по мне, Пол слишком уж сдвинулся на правительственных заговорах. Я не представляю, как кто-то с мозгами может думать, что наше правительство достаточно хорошо организовано, чтобы скрывать инопланетян или фальшивые высадки на Луну, не говоря уже о всеобщей конфискации оружия. Хотя надо отдать должное парню. У него потрясающий набор навыков.
Они вернулись в школу раньше, чем ей хотелось. Затворничество сводило Тесс с ума. Несмотря на низкую зарплату и несносных коллег, она скучала по «Разбитому дымоходу». К тому же не хотела оставлять Фииша без персонала, даже несмотря на то, что он все время советовал ей не торопиться.
Норт вернулся к расчистке кустов на заднем дворе. Ей хотелось свернуться калачиком в постели и вздремнуть, но Рен не желала спать. Пока Тесс укачивала ее в слинге, успевала исследовать книжные шкафы. Сошел бы даже самый занудный роман, но она обнаружила яркий том, посвященный иностранным уличным художникам, еще один — о работе британского уличного художника Бэнкси, и третий — «ИГН4: История бунтаря», с подзаголовком «Как сын одной из самых богатых семей Америки отказался от своего наследия и поднял уличное искусство из сточной канавы до галерей».
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Рен заплакала, когда Тесс попыталась сесть, поэтому она поставила книгу на кухонный прилавок и прочитала:
«Норт провел свои подростковые годы как обычный художник-граффити, варварски портя поезда и метро. Но по мере того, как он взрослел, изменялось и его видение мира. Его юношеская графика, вдохновленная видеоиграми, уступила место более детальной, социально осознанной работе, иногда даже причудливой, такой как превращение железной решетки на стене бакалейного магазина в клетку зоопарка, вокруг которой он приклеил стадо убегающих антилоп гну, или превращение кирпичей неправильной формы на городской стене в выпавшие зубы во рту ребенка.
В последнее время Норт проявляет признаки разочарования, поскольку спекулянты искусством приобретают целые стены, на которых были обнаружены его работы, — покупают их у владельцев собственности, платят за ремонт зданий, а затем продают работы с огромной прибылью, и все это без его разрешения».
Тесс прочитала о семье Иена — его враждебном, целеустремленном отце, погибшем в авиакатастрофе, и его матери, красивой светской львице, склонной к саморазрушению. О ее смерти ничего не говорилось, так что на момент публикации она, должно быть, была жива.
«Стрит-арт, — цитировались слова Норта, — украл искусство у элитарной музейной толпы и аккуратно установил его на пути обычных людей в их повседневной жизни».
Тесс все еще думала о том, что прочитала, быстро купая Рен в раковине в ванной наверху. Норт заглянул к ним. В отличие от нее, его цвет лица не был бледным, а под глазами не водилось темных кругов от сна урывками. Тесс хотелось отрубить ему голову.
— Что вам надо? — проворчала она.
— К вам явилась компания.
— Компания?
— О, да. — Слова сочились сарказмом.
Тесс завернула Рен, пропихнулась мимо Норта и отравилась вниз по лестнице.
Перед входной дверью маячили восемь девочек: Ава, Имани и Джордан с еще пятью любопытными подружками.
***
Полтора часа спустя, когда девочки наконец ушли, сверху примчался Норт с таким видом, словно у него над ухом взорвалась граната.
— Они спрашивали об анальном сексе!
Тесс неловко заерзала:
— Да уж, современные детишки.
— А вы им отвечали!
— А вы бы не подслушивали, дольше бы прожили.
— Вы хоть представляете, как далеко разносятся голоса девчонок?
Он прошел через всю комнату к паре старых деревянных шкафов.
— Послушайте, Тесс, я знаю, вы стараетесь делать доброе дело, но тут черным по белому написано «плохая идея».
В чем-то она была с ним согласна. Рен ткнулась носиком ей в грудь.
— Что вы предлагаете?
Норт распахнул дверцы шкафчиков и нашел в одном бутылку виски.
— Предлагаю сказать им, чтобы сидели дома и поговорили со своими родителями.
— Думаете, я не пробовала? Но у большинства этих девочек родители, кажется, живут в альтернативной реальности. А уж что касается их уроков по здоровью… В их программе стоит только воздержание. Для государственных школ и учителей считается незаконным предлагать что-то еще.
Норт открутил крышку и плеснул виски в стакан с толстым дном.
— Это не ваша проблема.
Она со вздохом откинулась на диванные подушки.
— Знаю. Вы правы.
— Конечно я прав. Но… Погодите. Вы сказали, что я прав? Дайте мне прийти в себя. — Норт глотнул виски и уставился на нее. — Вперед, давайте. Выкладывайте все, что удержали при себе.
Он слишком легко читал ее мысли. Тесс потеребила нижнюю пуговицу заимствованной фланелевой рубашки.
— Я видела, как сексуальное невежество разрушало жизнь детей. По мне, так просвещать их — это…
Она замолчала, чувствуя себя беззащитной.
— Это веление совести, — напрямик, однако явно беззлобно закончил он.
