Это все плюсы. Но были и минусы, среди которых самые главные, возможный раскол церкви и внутренняя борьба в культе. Так что торопиться не стоило. Что такое два месяца, которые я провел в Киеве? Пшик! Реформы готовятся десятилетиями, а изменения могут длиться веками. Поэтому я митрополита не торопил, да и не стояло передо мной такой задачи, нахрапом все за один год изменить. Есть разговоры, споры с интересным и ученым человеком, думы о будущем и примеры из далекого прошлого. С этого все начинается, ведь нельзя по мановению волшебной палочки переделать сотни тысяч людей, а значит, требуется долгосрочная программа и четкое понимание того, как и что надо делать. Но кое-что стало складываться, причем Климент и я будущее Руси видели по-разному. И если в своих мечтах митрополит представлял, что в итоге Русская Церковь возвысится и сможет через таких людей как Вадим Сокол (адекватных и умных) распространить свое влияние на Венедию, то я видел все иначе. Митрополит и епископы, которые его поддерживают, могут решиться на реформу церкви, и если они сделают это, то совершат ошибку славянских язычников, которые пустили христиан в свои города. Потому что родноверы уже не уйдут и теперь не носители креста пойдут в атаку, а волхвы, ибо их поддержит народ и Аркона, уж об этом я позабочусь.
Впрочем, это все будет потом, а в настоящий момент расклады очень зыбкие и рядом постоянно крутятся шпионы ромеев и католиков, да соглядатаи великого князя. Это не дает расслабиться и мне это даже нравится. Ведовской сутью я чувствую, что кольцо врагов сжимается, и вот-вот они попытаются меня убить. И сегодня вечером, вернувшись из Святой Софии на постоялый двор, я вызвал к себе Хорояра, Поято Ратмировича, одного из его дружинников варяга Бравлина, коему вскоре предстояло возглавить нарождающуюся разведслужбу, и Торарина.
Воины вошли в мою комнатку и Поято, улыбаясь, спросил:
— Ну, как прошла очередная встреча с митрополитом?
— Как обычно, — я тоже улыбнулся. — Он уговаривал меня принять христианство, а я рассказывал ему сказку, как вся Русь замечательно заживет, если будет разрешено двоеверие и поклонение родовым богом. Присаживайтесь. Поговорим.
Мои доверенные лица присели, кто где, на лавке и табуретах, и Хорояр сказал:
— Разведчики доложили, что рядом с нашим постоялым двором кучкуются какие-то подозрительные люди. Пока их десятка два, но к ним подходят новые. По виду лесные разбойники.
— Вот об этом я и хотел с вами поговорить. — Выглянув в узкое окошко, которое выходило во внутренний двор, я кивнул и, прислонившись к стене, продолжил: — Короче, други мои, предчувствие у меня недоброе, так что готовьтесь. Думаю, что сегодня нас придут убивать.
Соратники нахмурились, и вновь заговорил Поято:
— Выход в город запретить?
— Нет. Пусть все будет как всегда, а иначе спугнем убийц.
— А если они не нападут?
— Значит, меня постараются достать завтра в городе.
— Так, может, тебе временно не покидать постоялый двор?
— Не получится. Чтобы добиться поставленной цели надо много двигаться. Да и не переживаю я за себя. Выстою.
— А вот это зря, Вадим, — прусс покачал головой, — паладины и ромеи противники серьезные. Опять же от стрелы уйти сложно, выстрелит какой-нибудь наемный душегуб из подворотни, и все, мы лишимся вождя и планы станут прахом.
— Ничего. У меня охрана есть, да и разведка прикрывает.
— Ладно, как скажешь.
Поято слегка поморщился, а я спросил у него:
— Какие новости в городе? Не слышно, когда великий князь вернется?
— Про это пусть Бравлин скажет, он новостями занимается.
Варяг Бравлин Осока, невысокий и чрезвычайно верткий боец, который в Северной войне показал себя как превосходный лазутчик, слегка кивнул и заговорил:
— Великий князь о возвращении в Киев пока не думает, так говорят его ближние люди. Но он скоро вернется, ибо дела Изяслава не очень хороши. Святополк Мстиславич с новгородцами не смог дойти до Суздаля. Сначала его передовой отряд понес большие потери, а затем в войско прибыл епископ Нифонт, который убедил ратников, что война дело плохое, и северяне повернули домой. С этим все ясно — епископ на стороне ромеев, а значит, поддерживает Долгорукого, так что охвата противника с севера и юга у Изяслава не получилось. Кроме того, союзник великого князя рязанский владетель Ростислав Ярославич был разбит войсками Гюрги и бежал в степь, где нашел приют в дружественной орде Ельту-кове. Ну, а родственники Долгорукого из заорельских половцев перешли Ворсклу и Псел, осадили переяславскую крепость Воин и угрожают стойбищам черных клобуков. Так что Изяславу Мстиславичу придется либо разделить свои силы на две части, чтобы удержать за собой степных союзников, либо вернуться обратно.
— Ясно. Еще новости есть?
— Ничего серьезного.
— Ну, а Берладник где? Почему я его нигде не вижу?
— Он встретил семью, которая из Чернигова прибыла, и сейчас на великокняжеском дворе.
— А что ромеи?
— У них все как обычно. Шебуршатся по-тихому, но сами за нами не наблюдают. Они все чужими руками делают, через киевлян. И еще, мне кажется, что у ромеев имеется подземный ход с их постоялого двора. Мы его ищем, но пока ничего не обнаружили.
— Паладинов не заметили?
— Нет. Мы местных людей расспросили, так они говорят, что были латинские рыцари. Но незадолго до нашего прибытия в Киев они исчезли.
— Понятно. — Вновь я кинул взгляд в окно, отметил, что смеркается, и взмахнул рукой: — Ладно. С утра еще поговорим. Будьте готовы к нападению и спите в полглаза. Воинов предупредите, но осторожно, чтобы лишней беготни не было.
Соратники ответили, что все будет исполнено, и я остался один. Было дело, хотел поужинать, а потом посидеть над книгами. Но нет, настроения не то, устал, и потому я стянул с себя верхнюю одежду, упал на широкую лавку и провалился в спокойный сон.
Вот только я оказался прав, и предчувствия меня не обманули. Ночка выдалась беспокойной, и после полуночи я проснулся. Рядом был враг, сильный и очень опасный. Он шел ко мне и знал, где меня искать. Волосы на голове слегка шевельнулись, ладонь перехватила рукоять клинка, а в голове мелькнула мысль, что наконец-то реальный бой, а то все разговоры, да интриги. Не люблю этого, и серьезный бой поможет мне развеяться.
Глава 10
Киев. Лето 1148 Р.Х
Седрик фон Зальх посмотрел на протопопа Исаака Комита, неестественно худого пожилого брюнета в мирской одежде, перетянутой ремнем длинной рубахе и славянских штанах. После чего слегка поморщился и спросил ромея:
— Значит, нападение на венедов произойдет сегодня ночью?
— Да, — подтвердил Исаак. — А вы против?
— Деньги разбойникам и душегубам платите вы, — Зальх пожал плечами. — Значит, именно вы решаете, когда они должны отработать свое серебро. Ну, а я пока рядом постою и если у ваших хваленых наемников ничего не выйдет, то Вадимом Соколом займемся мы. Кстати, хотелось бы узнать, а почему вы хотите убрать его именно сейчас.
— Этот варяг снюхался с незаконным киевским митрополитом Климентом, и есть признаки того, что Смолятич прислушивается к его мнению.
— Ясно. Мои паладины тоже имеют желание вскрыть череп Вадима Сокола. Но мы уступим честь прикончить этого беспокойного венеда вам. Разумеется, если вам это удастся.
— Странно, что вы до сих пор сами на него не напали, — тонкие губы ромея скривились.
— Нам торопиться некуда. Впрочем, разговор не о нас, — рыцарь увел разговор в сторону. — Зачем вы меня позвали?
— Я хочу, чтобы вы, Зальх, проконсультировали меня по предстоящему делу и проконтролировали нападение наемников на венедов. А то я человек не военный, поэтому, возможно, что-то упускаю.
— Ха! — рыцарь усмехнулся. — С вами рядом спафарий Вран, и я слышал, что он весьма опытный воин, который хорошо проявил себя в стычках с антиохийскими крестоносцами и мусульманами. Вот пусть он этим и занимается.
Протопоп тяжко вздохнул:
— Молодой спафарий считает, что это ниже его достоинства. Да и вообще, в последнее время поведение этого молодого человека вызывает у меня опасения.
— Не поделитесь ими?
— Это не тайна, так что можно и рассказать. — Исаак оглядел небольшую комнату, которую он занимал на постоялом дворе восточных имперцев, присел за стол, снизу вверх взглянул на Зальха и спросил рыцаря: — Вы продолжаете изучать язык местных варваров?
— Конечно, — Седрик кивнул.
— А вы знаете, что такое Вран на языке славян?
— Кажется, ворон.
— Верно. Так что первый вывод можете сделать самостоятельно.
Зальх удивленно приподнял правую бровь:
— Спафарий Андроник Вран русич?
— Точнее сказать, его прапрадедушка, который осел в империи и породнился со старыми римскими родами, был русичем, и славянской крови в Андронике немного. Однако здесь, в Киеве, она дает о себе знать.
