Пот от тел ромеев, липкий, мерзкий и острый. Приятные вкусные ароматы с кухни, которая находилась внизу: жареное мясо, рыба и приправы. Кровь убитой шпионом жертвы, которая осталась позади, и снова пот. Оружие и смазанные маслом доспехи постояльцев, морская соль и сосновые доски. Все это было привычно и ожидаемо. Вот только Кедрин не чуял запахов жертвы, которая находилась совсем рядом, и вновь Валентин попробовал нащупать венеда.
Ноздри Кедрина опять расширились, и в этот раз в голове дака моментально сложился образ врага. Спокойного и уверенного в себе воина, который уже был одет, готов выйти из своей спальни, и держал в руках обнаженный меч. Непонятно как, но вожак варягов знал, что его ждут, и чувство опасности опять взвыло: «Уходи, Валентин! Еще не поздно! Уходи!»
Ноги дака дернулись, но он не отступил, а спустя миг дверь комнаты распахнулась и на фоне лунного света в коридоре промелькнула тень. «Помоги мне, Залмоксис!» — мысленно воскликнул Валентин, поминая имя древнего божества своего народа, и метнул в направлении венеда один из своих ножей.
— Дзан-гг!
Стальной клинок, который никогда не подводил убийцу, отбитый мечом, ударился об стену, и Кедрин выкрикнул:
— Убейте его!
Ромеи повиновались Валентину и бросились на венеда, а он, вместо того, чтобы отступить, продолжил свое движение на имперцев и двигался настолько быстро и стремительно, что глаз Кедрина едва успевал фиксировать его фигуру.
Мечи противников скрестились и звон стали разнесся по всему второму этажу постоялого двора. Оружие венеда, прямой меч, с виду такой неуклюжий, скользнул вниз и вонзился в живот первого ромея. Затем варяг перепрыгнул через падающего на пол мертвеца, ловко приземлился на ноги, и полоснул клинком по бедру второго шпиона. Ромей взвыл от боли и отшатнулся назад, после чего венед вонзил меч в его грудь. Хруст костей вызвал у Валентина приступ страха, а тело действовало само по себе. Взмах правой ладонью и второй кинжал полетел в жертву, а рука сорвала с нагрудной перевязи запасные клинки.
«Ну же! — подумал Кедрин, следя за стремительным полетом клинка. — Порази его! Убей!»
Однако нет. Венед пригнулся, и кинжал пролетел над его головой. Третий имперский шпион в это самое время рванулся на противника и замахнулся своим мечом. Он должен был сразить жертву, которая тянула на себя клинок. Должен. Но фортуна или милость Господа, кому как, видимо, парили над другими людьми. Вожак варягов, со странным именем Вадим и не менее странной приставкой Сокол, не стал вытаскивать клинок из тела поверженного имперца. Он поднырнул под руку третьего убийцы и четким наработанным ударом в челюсть свалил его.
— Бум-м! — тело потерявшего сознание и пару зубов ромея приземлилось между Кедрином и венедом, и убийца метнул очередной клинок, а за ним еще один. Ножи летели рядом, и Сокол не мог уклониться. Кедрин это знал. Вот только противник это сделал. Венед, словно чувствовал полет клинков, потому что он смог перехватить один из ножей, а второй пролетел мимо.
«Как так!? — пронеслась в голове Валентина мысль. — Как так!? Кто он!? Мольфар, не иначе. И что делать!? Бежать!? Поздно! Принять бой с колдуном!? Невозможно! Но иного выхода нет, и значит, надо погибнуть, а иначе моя семья, наверняка, пострадает!»
Последний нож оказался в руке Кедрина и, полусогнув ноги, он замер на месте. Сокол, поигрывая трофейным клинком, приблизился к нему и тоже остановился. Он молчал, и Валентин не проронил ни слова. Мгновения утекали, словно песчинки в часах, и дак не выдержал первым. Кедрин обрушил на противника серию четких и смертельно опасных ударов. Убийца работал безошибочно, и каждый взмах клинка мог принести венеду погибель. Однако мольфар (балканский ведун) встречал клинок Валентина своим или уклонялся, и наемник с ужасом подумал о смерти, которая была близка. Кедрин уже чувствовал холодок, который исходил от костлявой старухи с косой, но продолжал бой. Взмах! Удар! Сталь блестит, и клинок перескакивает из правой руки в левую. Выпад в живот! Он неотразим, однако венед отбивает клинок дака. Новый замах! Еще один! И еще! И опять неудача. Колдун был чуточку быстрее и просто играл с ним, а когда ему это надоело, то он сам атаковал Валентина.
Совершенно неожиданно Сокол поймал его на очередном замахе и рукоятью ножа ударил по кисти дака. Верный клинок выскочил из ладони, а рука на время онемела. После этого Кедрин завыл, словно его предок волк, и навалился на венеда всем своим телом. Валентин хотел смерти и надеялся, что сейчас стальное жало в руках венеда вонзится в его грудь и пробьет ему сердце. Да вот только мольфар обманул его. Он бросил нож наземь, а затем ушел в сторону, и когда убийца, по инерции проносился мимо, кулаком ударил его в висок, не настолько сильно, чтобы проломить слабую кость, но достаточно, чтобы разум дака погрузился во тьму…
* * *
Убийца с внутренней сутью волка упал, и я опустился перед ним на одно колено и приложил ладонь к шее. Пульс есть и это хорошо, значит, мы с ним еще пообщаемся, точно так же как и с предыдущим киллером. Но это потом, а пока надо посмотреть на бой во дворе.
Я встал. Вытащил из тела мертвого убийцы свой окровавленный меч, заметил скользнувшего по полу живойта, и в этот момент на этаже появился один из моих телохранителей, который произнес:
— Вождь, на нас напали.
— Знаю, — я ухмыльнулся и кивнул на тела убийц. — Разберись тут. Мертвецов обыскать и раздеть, а беспамятных связать и в подвал, но чтобы раздельно.
— Понял.
Варяг остался на этаже, а я по лестнице бегом спустился вниз. В общем зале при свете масляных лампад несколько воинов перевязывали друг другу раны и я на ходу бросил:
— Кто против нас!?
Мне ответил Поято, который появился в дверях:
— Вадим, нас какие-то разбойники пытались атаковать и степняки. Мы их отбили, кого на меч насадили, а других постреляли и немногие ушли. Но несколько человек встали спиной к дому и держатся. Хорошие бойцы, подступиться трудно. Думаю, надо их из арбалетов положить.
— Пойдем посмотрим, кто это такие, — ответил я и выскочил наружу.
Весь двор был завален трупами. Наших я не видел, а вот чужаков, простых бородатых мужиков с длинными ножами и дубьем, да степняков с саблями и луками, хватало. Знатно мои дружинники поработали, значит, не зря я их гонял и не просто так денежку исправно плачу. Впрочем, с их профессионализмом все ясно, теперь бы с остатками налетчиков разобраться.
Мы с Поято остановились перед прижатыми к стене степняками. Девять человек, загорелые скуластые мужики от тридцати до сорока пяти лет, и один юноша. Типичные тюрки. Все одеты и вооружены одинаково: стеганые халаты, войлочные шапки, штаны-шаровары и потертые сапоги. Сабли, не кривые, ближневосточные, а прямые, на кавказский манер, смотрят в сторону моих дружинников, которые окружили степняков стеной из щитов и зажженных факелов. В глазах налетчиков отчаяние и решимость умереть, и в душах то же самое. Сильные люди, а значит, достойны уважения.
«И что же мне с вами делать? — спросил я сам себя, разглядывая степняков. — Уничтожить? Это запросто. Один щелчок пальцами и вас истыкают арбалетными болтами. Сдать стражникам, которые, наверняка, уже бегут сюда? Смысла нет. Повязать, допросить и продать в рабство? Тоже можно. Но вряд ли вы что-то знаете, непрофессионала видно сразу, а вы именно таковы. Степные бойцы, не хуже моих черных клобуков, но не разбойники и не воры. Решено. Смерть вам, ребята. Прощевайте».
Было, моя рука приподнялась вверх, чтобы дать отмашку стрелкам, но один из уцелевших степняков, юноша, обратился к своему соседу, седому крепкому воину:
— Вот и все, отец. Мы поляжем, и погибнет весь наш род Гэрэй.
В словах молодого воина, которые я перевел, была такая тоска, что, невольно, мне стало его жаль. Но еще больше я заинтересовался названием рода, который он упомянул. Гэрэй по-тюркски значит Достойный, и это не просто клан, а гвардейский род, который поставлял бойцов для династии Ашина, некогда правившей Дикой Степью. Ну, а помимо того, в записках Всеслава Брячиславича говорилось, что по слухам, Гэрэй знают расположение нескольких порталов тропы Трояна, которые не активированы, и непонятно, что они делают здесь, в Киеве. Ведь не ради меня они сюда прибыли? Конечно же, нет, а значит, надо разбираться. И потому, я сказал Поято и окружавшим меня дружинникам:
— Этих возьмем живьем. Попробуем договориться.
— Зря, — просипел Рамирович. — Они четверых наших поранили, а если бы мы не в броне были, то и мертвых поутру на тот свет отправляли.
Я ему ничего не ответил, а шагнул на степняков и поймал взгляд мужика, к которому обращался юноша. Если среди них и был вожак, то это только он. Воин взгляда не выдержал и опустил голову. После чего я произнес на его родном языке:
— Сдавайтесь. Сохраните жизнь, и появится возможность вернуться назад в родные степи.
