28 августа 1898
Аганат
Финикийский рассказ
Женская звезда – планета Истар: она такова на закате. Мужская звезда – планета Истар: она такова при восходе.
Из текстов в библиотеке Ассурбанипала
Астарта Сидонская
Небесная девственница,Богиня Астарта,В торжестве невинности ты стоишь предо мной.Длинная лестница,Освещенная ярко,А за дверью во храме смутный сумрак ночной.
Я знаю, божественная, —Ты отблеск Ашеры,Богини похоти и страстных ночей.Теперь ты девственна!Насладившись без меры,Ты сияешь в венце непорочных лучей.
Утомленная условностями,Вчера, о Астарта,Прокляла я с восторгом твой возвышенный зов.Я искала греховности,Ласк леопарда,Бессилья и дрожи бесконечных часов.
Но сегодня, о девственница,Тебе, не Ашере,Приношу на алтарь и мечты и цветы.Освещенная лестница,И за сумраком двериВозвращенье к невинности... да! я – как ты.
I
Ей было имя Аганат. ОнаПрекрасней всех в Сидоне. В темном взореСверканье звезд ночных, а грудь бледна.
В дни юности она познала горе:Ее жених, к сидонским берегамНе возвратись, погиб безвестно в море.
И, девственность принесши в дар богам,Она с тех пор жила как жрица страсти,А плату за любовь несла во храм.
Чуть подымались в дали синей снасти,Она спешила на берег, ждала,Встречала моряков игрой запястий,
И, обольщенного, к себе вела,В свой тесный дом, на башенку похожий,Где в нижней комнате царила мгла
И возвышалось каменное ложе.Никто не забывал ее ночей!Из всех гетер платили ей дороже, —
Но каждый день входили гости к ней.И от объятий в вихре наслажденья,От тел, сплетенных, словно пара змей,
Означилось на камне углубленье.
II
Когда бы маг, искусный в звездочтеньи,Составил летопись судеб твоих,Ее прочел бы он в недоуменьи.
Так! – не погиб в скитаньях твой жених:В стране далекой он томился пленным,За годом годы, как за мигом миг.
Он жил рабом, отверженцем презренным,Снося обиды, отирая кровь,Но в сердце он остался неизменным:
К тебе хранил он прежнюю любовь,Живя все годы умиленной верой,Святой надеждой: все вернется вновь!
И, не забыт владычицей Ашерой,Он наконец покинул горький плен,Бежал, был принят греческой триерой
И счастливо добрался в Карфаген.Отсюда путь на родину свободный!И он плывет, и ждет сидонских стен,
Как алчет пищи много дней голодный,И молится: «Пусть это все не сон!»Но только берег встал над гладью водной,
Едва раздался с мачты крик: «Сидон!» —Иное что-то вдруг открылось думам,Своей мечты безумье понял он
И замер весь в предчувствии угрюмом.
III
И жизнь и шум на пристани СидонаВ веселый час прихода кораблей:И весел мерный плеск в воде зеленой,
Канатов скрип, и окрики людей,И общий говор смешанных наречий...Но горе тем, кто не нашел друзей,
Кто был обманут вожделенной встречей!Для тех гетеры собрались сюда,Прельщают взглядом, обнажили плечи.
Как жаждал он хоть бледного следаБылого! – Тщетно! Что воспоминаньяНетленно проносили сквозь года,
Исчезло все. Сменились очертаньяЗалива; пристань разрослась с тех пор,Столпились вкруг неведомые зданья.
Нигде былого не встречает взор...Лишь моря шум твердит родные звуки,Да есть родное в высях дальних гор.
«Пятнадцать лет! пятнадцать лет разлуки!Искать друзей иль убежать назад?»Но вдруг до плеч его коснулись руки.
Он смотрит: золото, браслетов ряд,И жгучий взор под бровью слишком черной.«Моряк, пойдем! на нынче ты мой брат!»
И за гетерой он идет покорный.
IV
Не начато вино в больших амфорах,Он с ней не рядом (то недобрый знак),И мало радости в упорных взорах.
Глядит он молча за окно, во мрак;Ее вопросы гаснут без ответа;Он страшен ей, задумчивый моряк.
Но сознает она всю власть обета.Рукой привычной скинут плащ. Спеши!Она зовет тебя полураздетой.
Но он, – томим до глубины души, —Садится к ней на каменное ложе,И вот они беседуют в тиши.
«Зачем меня ты позвала?» – «Прохожий,Ты так хорош». – «Ты здешняя?» – «О да!»«Что делала ты прежде?» – «Да все то же».
«Нет, прежде! Ты была ведь молода,Быть может, ты любила...» – «Я не сказкиРассказывать звала тебя сюда!»
И вдруг, вскочив, она спешит к развязке,Зовет его. Но, потупляя взгляд,Не внемлет он соблазнам слов и ласке.
Потом, глухим предчувствием объят,Еще вопрос он задает подруге:«А как зовут тебя?» – «Я – Аганат!»
И вздрогнул он и прянул прочь в испуге.
V
О, велика богиня всех богинь,Астарта светлая! ты царствуешь всевластноНад морем, над землей, над сном пустынь.
Ты видишь все, все пред бессмертной ясно;Твое желанье – всем мирам завет;Дрожат и боги – пред тобой, прекрасной!
Когда свершилась эта встреча, светТвоей звезды затмился на мгновенье...Но благости твоей предела нет.
Решила ты, – исполнено решенье.И в тот же миг рассеялись года,Как смутный сон исчезли поколенья,
Восстали вновь из праха города,Вернулись к солнцу спавшие в могиле,Все стало вновь как прежде, как тогда.
Все о недавнем, как о сне, забыли.Был вечер. Аганат и с ней женихОпять в лесу за городом бродили.
И длинный спор, как прежде, шел у них:До свадьбы он хотел пуститься в море,Искать богатства в городах чужих.
А ей была разлука эта – горе.«Не уезжай! на что богатство нам!»И, этот раз, он уступил ей в споре.
И в день, когда, отдавшись парусам,Его корабль ушел по глади синей,Они торжественно пошли во храм —
Свои обеты повторить богине.
19 декабря 1897 – 4 октября 1898
Царю Северного полюса
Вступления
1
Много было песен сложеноО твоей стране бесследной.Что возможно, невозможно, —Было все мечтой изведано.
К этой грани недоступнойШли безумные, отважные,Но их замыслы преступныеПогасали в бездне влажной.
Эти страны неизвестныеОткрывали дали сказкам...Тем, кому в пределах тесно,Эти сказки были ласками.
2
Если был победитель, тебя развенчавший, о Полюс,Имя его отошло в тихую тайну веков.Люди наших дней не победы ищут, а славы;Сладок им не венец, – рукоплесканья венцу.О, великая сладость – узнав, утаить от вселенной!Мне довольно знать, – что я свершил, – одному.
I
Свен Краснозубый врагам улыбался, бурь не боялся,Викинг великий, кликнул он клич по Норвегии.
Собрались бойцы могучие:Эрик, вскормленный тучами,Анунд, прославленный скальдами,Горм с сыновьями, с двумя Освальдами,С ними со всеми сорок дружинников.Не долго бойцы собирались,На корабль садились, – смеялись.Навсегда с друзьями прощались.Жена поплачет – утешится,
Друг погрустит – другого найдет,Старуха-мать все равно умрет.Плыть все вдаль —Не печаль.Где волна,Там весна.Есть топор, —Будет свор!Бой в руке держу!Если ж скальда нет,Песнь и сам сложуВ честь побед!
II
Скрылся в налете тумана Скрелингов остров, земля;Дрожью святой Океана зыблется дрожь корабля.Море, и небо, и море – к Северу путь без границ;Дико звучат на просторе крики чудовищных птиц.Медленно ходят по воле первые дерзкие льды. —Викингам любо раздолье, дали холодной воды.
Любит безвестности Эрик, далью захвачен варяг(Где-нибудь выглянет берег, где-нибудь встретится враг!).Знает он все побережья, всюду рубиться был рад:С Русью ходил в Обонежье, плавал по рекам в Царь-град,Грабил соборы Севильи, видел останки Афин...Парус, развейся, как крылья! челн, полети, как дельфин!
Анунд, скиталец угрюмый, смотрит на зыби зыбей.Вольно ширяется дума в волнах, как птица морей.Истинный викинг ни ночи в хижине дымной не спит,Истинный викинг не хочет на ночь повесить свой щит;Пенистый рог не веселье пить среди женщин и дев;В челнах – всегда новоселье, в волнах – не молкнет напев.
Горм распахнул свою шубу, вновь он доволен судьбой:Скоро заслышит он трубы, трубы, зовущие в бой.Выйдет старик, как берсеркер, душу потешит в бою...Дуй, куда вздумаешь, ветер! мчи, куда хочешь, ладью!С кем бы ни бой, что за дело! Горм жаждет биться сплеча!Страшно в жилище у Гелы, жданная смерть – от меча.
К Северу взором прикован, Свен не уйдет от руля.Зовом мечты зачарован, правит он бег корабля.Скоро во мраке засветит полночи чара – Звезда;Свен, весь дрожа, ей ответит, верен он ей навсегда.Товарищам лучшая доля – битвы и крики врагов,Но властная воля стремит их в области ночи и льдов.Затмился налетом тумана Скрелингов остров, земля;Дрожью святой Океана зыблется дрожь корабля.
III
