В тесном жилище у жарко пылающего, несмотря на летнюю пору, очага сидел волхв Колобор и два его гостя — Сбыслав и Чеслав.
Колобор, почти не мигая, слушал рассказ Чеслава о походе на хутор Молчана и о страшной находке, обнаруженной там, а также о мертвом чужаке, на которого они с Кудряшом случайно наткнулись в лесу. Внешне волхв казался совершенно спокойным и только вздрагивающие время от времени пальцы рук, что покоились на коленях, выдавали его встревоженность. Страшная смерть хуторян, а перед тем семьи Кудряша, мало кого могли оставить безучастным, вот и пришли глава городища Сбыслав с племянником Чеславом держать совет с волхвом Колобором о тех смертях внезапных, потому как народ в городище роптать стал, пребывая в неведении их причин.
Дослушав рассказ молодого охотника до конца, старый волхв закрыл глаза — то ли от усталости, то ли для того, чтобы скрыть тревогу, а может, обдумывая услышанное. Какое-то время он молчал, а после, так и не открыв очей, тихо промолвил:
— Чуяло сердце, что не к добру все то...
Сбыслав и Чеслав, не совсем понимая, к чему были сказаны слова те, переглянулись. Колобор же, резко открыв глаза, пояснил:
— Не приглянулись мне сразу чужаки те. Вроде и с миром, и с почтением пожаловали к нам... Однако помыслы их... скрытными мне показались. Речи медоточивы, сами учтивы, а глаза... Было в них что-то... Так старшие порой на дитятей неразумных смотрят...
На пороге незаметно, отчего Чеслав даже вздрогнул, появился помощник волхва Миролюб с деревянной миской в руках. Подойдя к жрецу, он протянул ему сосуд со словами:
— Испей, ведун, самое время.
Колобор поморщился, но все же взял миску и выпил содержимое большими глотками, скривившись еще больше.
— И что ты туда такое мешаешь? — пробурчал волхв скорее для оправдания своей слабости перед малоприятным напитком, чем от недовольства, а мужам пояснил: — Прихворнул малость... Вот Миролюб и пользует зельем. Да уж больно горьким... — Отдав миску помощнику, отер Колобор губы и усы.
Подкинув в очаг еще одно полено, Миролюб вышел незаметно, как и появился.
Колобор же, встав с ложа, на котором до того сидел, подошел к оконнице и подставил ладонь под летящие капли дождя. После, выждав немного, поднес руку к глазам и, сосредоточенно глядя, как бегают дождинки по ладони, задумчиво продолжил:
— Да... Уж не знаю, что занесло гостей чужинских к нам, а только вместе с ними и Зло черное пришло в городище наше, а теперь, видно, и в округу проникло. — Тень легла на лицо волхва. — Как бы не довелось нам сжечь городище наше, пращурами основанное, чтобы люд сохранить, да искать новое место для прожитья. Страшной пошестью одарили нас пришлые. Смерть посеяли...
— Да только то вовсе не пошесть была, а потрава, — неожиданно подал голос Чеслав.
Колобор остановился и, медленно повернувшись, впился в него глазами.
— Потрава? Откуда тебе про то ведать?
Чеслав закусил губу. Знал, что сказать правду — навлечь на себя и Мару гнев Колобора. Уж непонятно отчего, но сильно лютой была вражда волхва к отверженной знахарке. Запретным было ходить в пещеру к ней. И под запретом было даже имя ее.
— Знаю, что потрава то... — твердо сказал Чеслав.
— Ведать про то доподлинно только Великим под силу!
В негромком до того голосе волхва зазвучала резкость, смешанная с подозрением.
— Знаю... — стоял на своем Чеслав.
— С Марой водился, неслух! — взревел неожиданно волхв и махнул в его сторону раскрытой пятерней. — Запрет нарушал!
Никогда еще Чеслав не видел Колобора таким лютым. Губы старца дрожали, глаза потемнели, а пальцы сжались в кулаки и побелели. Да и Чеслав был не из робких. Впервые он посмел спорить со служителем Великих. И только потому, что считал себя правым.
— Не про то сейчас думать надо, Колобор. Не про распри... — вмешался в их противостояние Сбыслав. — И коль Чеслав подозревает, что хуторян пожгли живьем, то искать надо, кто сделал это. А если Горшиному семейству и чужакам потраву кто учинил, то и того нелюдя сыскать следует. А может, и нелюдей.
Слова Сбыслава подействовали на пылающего гневом волхва подобно холодной воде. Закрыв глаза и сделав глубокий вдох, кудесник провел рукой по своей длинной бороде, выдохнул и уже мирно прошептал:
— Да простят Великие гнев мой!
Колобор снова сел на свое ложе, стараясь не смотреть в сторону Чеслава: то ли сердясь на юношу, то ли испытывая неловкость за то, что дал волю гневу, а не мудрому слову.
— И за упрямство парня не кори. Чеслав, конечно, по молодости своей может ошибаться, и все беды наши таки от пошести... — Сбыслав заблаговременно положил руку на плечо парня, предупреждая вероятный протест. — Однако и то проверить надо. Коль чужаки пришли к нам в городище от соседского племени и родов, то, думаю, следует к ним в ответ пожаловать, да и прознать, не от них ли ту болячку пришлые нам занесли. И если то мор, так и у них смерть празднует. А если нет пошести, то все одно про чужаков больше узнать можно будет.
Дослушав главу рода, волхв согласно кивнул:
— Здраво ты, Сбыслав, молвишь. — Теперь старец, казалось, совсем успокоился. — Злодеев, порешивших жизни соплеменников наших, конечно же, сыскать надо. Если то и в самом деле были злодеи.
Жрец все же не утерпел и зыркнул в сторону Чеслава.
Однако парня это нисколько не смутило. Он был уже полноправным мужем своего племени, знал свое право на слово и никому уступать в том не собирался. Даже служителю Великих — волхву. Покориться он готов был лишь воле самих богов.
Дядька Сбыслав между тем продолжил развивать свою мысль:
— Да и про пропавших в нашей округе чужаков ответ перед соседями держать все одно придется. Не хватало нам еще дурной славы, что люд, пришедший с миром, жизни лишаем. Не ровен час, нас и други наши дичиться станут. Так что и в этом разобраться следует.
— С миром ли? — казалось, задал самому себе вопрос Колобор, но тут же согласился с Сбыславом: — Однако следует разобраться... — И озабоченно поинтересовался: — Кого к соседям послать думаешь?
У Сбыслава уже был ответ и на этот вопрос.
— Да вот хоть и Чеслава, — легонько хлопнул он племянника по спине. — Пусть докажет правоту свою. А сноровку в делах путаных он уже в разгадке смерти отца своего и брата показал. Авось и теперь не сплошает.
Ой как радостна была та похвала для Чеслава! Но он, как уже опытный охотник и следопыт, и вида в том не подал, лишь рассудительно добавил:
— Я с Кудряшом пойду. Ему прознать, отчего родня сгинула, не меньше моего жжет.
Ни Сбыслав, ни Колобор не стали возражать против того. Сбыслав же поспешил заручиться поддержкой кудесника в другом.
— Скажи, волхв, будут ли благосклонны Великие к походу тому? — И поскольку волхв не спешил с ответом, добавил уже настойчивее: — Что скажешь, Колобор?
Но и тогда Колобор заговорил лишь через время, да так, что и понять трудно было, одобряет ли он искренне тот поход:
— Пусть жертву Великим поднесут достойную и в путь выступают. А я за них слово перед богами держать буду...
Он положил руку на символ Даждьбога, что висел на груди.
Вдруг едва уловимый шорох заставил Чеслава отвлечься от разговора, что продолжался в хижине. Ему показалось, что за стеной, у самой оконницы, кто-то есть. Дарованное ему чутье зверя распознало среди шума дождя затаенное, едва различимое дыхание. И в том слабом, замедленном движении воздуха чувствовалась огромная жажда уловить каждый звук, каждое слово, произнесенное в хижине. Но было то сильное желание смешано и с неменьшим страхом быть обнаруженным.
Чеслав и сам когда-то именно так, у этой самой оконницы, подслушал важный для себя разговор.
«Но кто там сейчас? Кому есть дело до того, о чем здесь речь ведется? Может, это тот, кто тенью безликой во сне Мары являлся, а теперь за нами и сюда последовал? Или кто другой праздный интерес имеет? Или не праздный? Кто же? Неподалеку хижина, где обитают помощники Колобора. Может, кто из них любопытствует? Хотя к святилищу любой доступ имеет...»
Чеслав хотел было выбежать из хижины, чтобы застать подслушивающего, но сдержался, подумав, что если чутье его обманывает, тревога окажется ложной и под оконницей никого нет, то хорош же вид он будет иметь перед почтенными мужами, которые доверяют ему такую важную миссию. А если даже и справедливы его предчувствия, то успеет ли он застать неизвестного обладателя любопытных ушей или тот окажется более проворным? И тогда поднятая тревога опять же выставит его на посмешище.
Между тем Сбыслав засобирался уходить. Тронув Чеслава за плечо, он подтолкнул его к выходу.
— Парни, как соберутся в путь, придут Великим поклониться. А тебе желаю здравия и погибели хвори твоей, Колобор! — сказал Сбыслав и шагнул за порог.
