Рейтинговые книги
Читем онлайн Господин Музыка - Ирина Станковская

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27

– Корабль вот, – показываю на дом.

– То есть?

– Ну, мне осталось его только угнать. Понимаете, у нас на Венере…

– Угнать?

– …небольшая проблема с домами, поэтому мы их берём у других. Ну, а что корабль – дом, так это в нашей природе, так нам удобнее быть всегда рядом с теми вещами, что нам дороги.

– Вы собираетесь угнать мой дом?

– Если вы не против.

– Я против!

– Тогда летим со мной.

Привидение молча глазеет на меня, я – на него. Старичок, кажется, даже не помнит о недавней истерике, в его глазах, уже давно потускневших, вдруг загораются звёздочки.

– Прямо на Венеру? – уточняет он.

– Прямо на Венеру, – подтверждаю.

– А они? – кивает на дом.

– Они тут останутся.

– Точно?

– Точнее некуда.

– И я больше не услышу, как они восхваляют моё скопидомство, благодаря которому им досталась такая куча денег?

– Не услышите – это в худшем случае, не вспомните о них – это вернее всего.

– А… а что же я там делать буду? – спрашивает робко, словно боится, что я сейчас отменю приглашение.

– Жить, – говорю, – в домике своём будете, как раньше жили. Только без воплей родственников. Мне вы не помешаете, я всё равно вечно занят.

Звёздочки в глазах почившего владельца дома разгораются. Он делает пару шагов вверх по лестнице, потом бросается ко мне, лезет обниматься, целует, пожимает руки.

– Да где ж ты раньше был, благодетель?!

Таня Финн

Ветер в струнах

– А Паганини сыграть можешь?

Могу. Отчего не мочь. Я всё могу. И Паганини. И Моцарта. Музыку ветра, который запутался в струнах виолончели…

Играю. Случайный прохожий кривит губы. Стоит, надвинул цилиндр, только нос торчит. Трость свою, из чёрного дерева, вертит в руке, да ногой по мостовой постукивает в такт.

Зеваки подходят ещё, останавливаются, слушают. Дама с собачкой, талия рюмкой затянута в корсет, утирает глаза кружевным платком. Дети с гувернанткой, в одинаковых костюмчиках и круглых шапочках, одинаково раскрывают рты.

Прохожий с тростью бросает монетку в раскрытый футляр. Круглая жёлтая монетка, с большими цифрами. Я такой раньше не видел. Ничего, сойдёт. Верно говорят: берёшь чужие, отдаёшь – свои…

Я всё жду, когда появится Она.

Она приходит по вечерам, когда солнце садится в спутанные кроны деревьев. Иногда это бывает раньше, иногда позже. А чаще всего её нет. И я стою на тротуаре под фонарём, пока из заведения напротив не выйдет последний клиент. Это предлог, жалкий предлог для полицейского. Он знает с моих слов – и это правда – что мне нужны деньги. Очень, очень нужны. И что я готов играть что угодно для любого за одну, самую мелкую, монету.

Вечер опускается незаметно. Вот чёрная тень от ратуши, от её башни с большими круглыми часами, перечеркнула мостовую, уткнулась острым пальцем в окна борделя. Нет, нет, на самом деле это заведение мадам Петунии, известной модистки. У неё под крылышком работает несколько достойных юных девиц. Очень искусных в деле пошива нижнего белья. От клиентов отбоя нет…

Полицейский останавливается возле меня, раскуривает сигару – подарок мадам Петунии. У мадам отличные сигары.

– Ветерок сегодня, – говорит. – Скоро домой?

Киваю. Знаю, что ветрено. Это он так, для разговора. Вынимаю из кармана отложенную для него долю. Он, как всегда, берёт не глядя, но всегда надкусывает монетку. Дружба – дружбой, а фальшивые шиллинги – врозь.

– Ветерок, – отвечаю. – Скоро домой.

Полицейский уходит, попыхивая сигарой. Последние окна из огненно-красных становятся чёрными – солнце зашло.

Велосипедист в вязаном трико и спортивном кепи катит мимо, шуршат новенькие шины. На ходу бросает мне монету в футляр. Ловко, я так не умею. Всё, что я могу – играть на виолончели. Здесь я виртуоз. Директор театра всегда говорил: «Господин Бонифаций, вы настоящий мастер. Ваши пальцы нужно хранить в банковской ячейке!»

Он больше не говорит так. Последние слова, которые директор мне бросил, вместе с выходным пособием, были не для дамских ушей.

Только идиот станет ссориться с владельцем заведения, в котором работает. Видно, господин Бонифаций не слишком умён.

В первый раз я увидел Её год назад. Большие глаза, как у испуганной птицы, худенькие плечи, и скрипичный футляр, прижатый к груди. Потом мне довелось увидеть и саму грудь – белую и нежную, в прорехе разорванной блузки. А ещё жирную руку господина Амбросия – владельца театра, шарящую там, между белых полукружий, мнущую розовый кружок соска…

Жалобный крик, треск рвущейся блузки, звук оплеухи, разбитая губа, пятна крови на щеке – и запутавшийся в декорациях виолончелист, увидевший лишнее.

Потом сплетни, тихий скандал за кулисами и в кулуарах: пропала дорогая скрипка. Кто взял, неизвестно, но люди видели… ох уж эти молодые вертихвостки!

Скрипку вскоре нашли, а в составе оркестра Она так и не появилась.

Никто не поднял шума. Только идиот Бонифаций, который решил, что он незаменим. Скоро, очень скоро он убедился, что это не так.

И вот я стою на улице между ратушей и борделем, в животе у меня с утра пусто, в открытом футляре – немного денег. Никто не возьмёт на работу музыканта, получившего «волчий билет». Я жду, когда придёт Она.

С реки наползает туман. Поднимаю глаза к небу, смотрю, как лохматая туча поедает золотую луну.

Как всегда, я не заметил, откуда Она появилась. Тонкая фигурка, в облачке кружевной шали. Зонтик в руке, лица не видно в вечернем сумраке, только бледный овал, да характерная походка, быстрая и немного неровная.

Она проходит мимо, ветер развевает тонкую шаль. Всходит на крыльцо и исчезает за дверью. Брякает колокольчик – большой медный колокольчик над крыльцом борделя. Да, моя муза работает там. Я не мальчик, чтобы считать её белошвейкой.

Представляю, как она сидит там, в холле, со скрипкой у щеки, и наигрывает весёлые мелодии для клиентов. Эта картина смешит меня, и Паганини под моим смычком становится поистине дьявольской вещью. Я играю, а по щекам текут слёзы – холодный ветер, господа.

Грохот колёс по мостовой, закрытая коляска подлетает, лошади фыркают, мотают головами. Снова звенит колокольчик, резко, отчаянно. Со ступенек сбегает Она, на руках – спеленатый, как кукла, свёрток. Что-то завёрнуто в кружевную шаль, прижато к груди.

Распахивается дверца, чёрный рукав, белые манжеты – кто-то хватает свёрток из рук. Она пытается взобраться внутрь. Сверкает белая манжета. Толчок в лицо, хрупкое тело падает на мостовую, коляска срывается с места.

Грохочут колёса, стучат копыта, Она смеётся. Смотрит вслед, качается от смеха, комкает в руках шаль. Глупый Бонифаций стоит, как статуя, и не понимает ничего. Её смех режет мне слух, он немузыкален. Веду смычком по струне, ветер подхватывает ноты, вплетает в звук Её голоса, приглаживает, как вздыбленную кошачью спину.

Она затихает, тихо всхлипывает, поворачивается, чтобы уйти. Замирает стук колёс. Кто-то бежит, возвращается, сверкает манишкой. В темноте взлетают белые манжеты, в мелодию врывается звук пощёчин.

«Это не она… Подделка… Где скрипка… отдай, верни деньги… убью, убью…»

Она тонко вскрикивает, отталкивает его. Быстрый топот ног, что-то круглое, блестящее, падает и звенит по мостовой.

В свете луны вижу подкатившийся к моим ногам кругляш золотых часов с оборванной цепочкой. Слышу хриплое дыхание, тяжёлый стук башмаков, глухой удар. Она падает у стены, как сломанная кукла. Белая манишка склоняется над ней, белые манжеты, почему-то в тёмных пятнах, шарят внизу, у земли. Хрустит торопливо развёрнутый бумажный листок.

– Тварь! Кто он? – Удар звучит глухо, носок тяжёлого башмака подбрасывает скорченное тело. – Где он?!

Тяжёлое дыхание, чёрное пятно на камнях расползается кляксой, неподвижно белеет тонкое лицо.

– Ты видел?

Вот она, смерть. Во фраке, с белой манишкой и манжетах с бриллиантовыми запонками. Тяжёлая трость в руке покачивается, как палочка дирижёра.

– Я музыкант.

Хриплый, визгливый смех, моя смерть сгибается пополам, хохочет, упирается руками в колени.

– Музыкант? Тогда сыграй реквием! Проводи её душу в ад! Её грешную душу…

Он снова хрипло смеётся, будто кашляет, а я провожу смычком по струнам. Тонкий дрожащий звук рождается в глубине моей виолончели, повисает в воздухе. В нём свист ветра, дробный смех, звон монет о мостовую…

Кто сказал, что звук – это ничто?

Играю. Знаю, что я – следующий. Качается тяжёлая трость, блестит в свете луны запачканный кровью набалдашник. Кто сказал, что смерть нельзя сыграть?

Ветер подхватывает обрывки кружевной шали, сухие листки с деревьев, что-то ещё, закручивает в маленький смерч. Туча вновь выплёвывает луну, её круглое золотое лицо смотрит на нас из-за шпиля ратуши с тёмного неба.

Ещё несколько маленьких сердитых вихрей вздымаются возле моих ног на мостовой, порывы ветра шевелят края чёрного фрака, дёргают бутоньерку на груди.

1 ... 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Господин Музыка - Ирина Станковская бесплатно.
Похожие на Господин Музыка - Ирина Станковская книги

Оставить комментарий