– На самом деле, не совсем. Я пытался удерживать её вдали от воды. Чувствовал что-то… не хотел, чтоб она уплыла. Но наверняка узнал только год или около того назад. Мэй по-прежнему пыталась скрыть это от меня. Но, когда с Люси произошло несчастье, тут уж всё выплыло наружу.
– Однако мне бы хотелось узнать, как всё-таки эти три девушки нашли друг друга? Если вы подобрали только Мэй.
– Они нашли друг друга здесь, в Бар-Харборе. Это судьба их объединила. Другого объяснения у меня нет.
«Есть, – подумал Натаниель, – Законы Соли».
– Как нам помочь им, доктор Лоуренс? Они решительно настроены спасти Люси. Бедняга виновата в убийстве герцога так же, как человек с Луны. Эти девочки… всё, что дала им жизнь, так это друг друга, вот что. Хотя у Мэй есть кавалер, и у Люси тоже. И у другой, у Ханны, тоже имеется. Но эти ребята – простые смертные, уж по крайней мере Хью и Фин. Кто знает, сможет ли любовь выдержать такое испытание. Они нуждаются друг в друге. И, если Люси повесят, я… я… – голос его задрожал. – Я не знаю, что тогда будет.
15. Умереть до виселицы
Люси не шевелилась с того времени, как повесили Эдну Барлоу. Девушка тихо лежала на койке, ей казалось, будто кожа её растрескалась. Она была слишком слаба, чтобы оторвать голову от подушки и выпить кружку воды, поставленную на маленький столик Отисом Гринлоу. Люси слабела, но не испытывала боли, лишь чувствовала, как её тело затихает, медленно и непреклонно. И хотя её внутренние органы, казалось, отказывали, сознание работало с удвоенной силой. Она понимала, что умирает, но это её совсем не заботило. Она чувствовала умиротворение, как будто плыла по морю, испытывая те же эмоции, что и в тот первый раз, в ночь своего проявления, когда, сидя на наклонном рифе Выдриной пещеры на берегу бухты Оттер-Крик, почувствовала воду, омывающую колени. «Это просто другое проявление», – подумала девушка, снова и снова прокручивая в памяти воспоминание о том вечере, когда впервые поплыла: нижняя юбка плескалась вокруг, словно лепестки цветка, и она отважилась отпустить себя… просто отпустить… просто отпустить… и почувствовала завихрения и тягу прилива, мягкий шум набегающей воды.
– Деда, а что ты будешь делать, если она умрёт раньше, чем её повесят? – Джои, внук Отиса Гинлоу, стоял рядом с ним, глядя через прутья. В руках он сжимал карандаши и лист бумаги: собирался написать ещё один школьный доклад о заключённой. Учитель мальчика сказал, что тот мог бы стать репортёром, когда вырастет. Джои хотел написать конец этой истории, но если заключённая просто умрёт, получится скучно.
– Может, и надо бы вызвать доктора, – сказал Отис. – Но счета лягут на округ, а тратить такие деньги на убийцу… Я хочу сказать, спасать того, кому всё равно умирать, как-то расточительно… – он замолчал и поглядел через решётку на Люси. – Скажу тебе одну вещь: я бы побежал отсюда сломя голову, чтобы привести доктора к детоубийце Эдне Барлоу. Если кто и заслужил почувствовать каждую нитку петли палача, врезающейся в горло, так это Эдна Барлоу.
– А-гм, – ответил Джои и кивнул, словно умудрённый старик.
* * *
В Восточном Бостоне, на пирсе номер 5, далеко от томастонской тюрьмы, где в беспамятстве лежала Люси Сноу, семья Хоули готовилась подняться на борт «Леонида» с двадцатью двумя сундуками и пятью слугами. За годы брака Хорас и Эдвина Хоули совершили путешествие из Бостона на Континент более двенадцати раз. Это всегда был упорядоченный переезд, которым мистер Марстон руководил так же чётко, как генерал на полевых учениях. Небеса были чистыми, вода в гавани едва трепетала от лёгкого бриза. «Но, – подумала Этти, – не затишье ли это перед бурей?» Она внимательно наблюдала за Лайлой, когда семья поднималась на палубу первого класса. Этим мрачным ноябрьским утром на трап сияющего роскошью океанского лайнера, казалось, присела отдохнуть стайка разноцветных птиц.
«Здесь больше перьев, – подумала Этти, окидывая взглядом множество модных шляп, – чем на всех птицах Бостона».
– Отвратительно! – пробормотала она себе под нос.
– Что? – переспросила Кларисса.
– Ничего, – хмуро отозвалась Этти, глядя на Лайлу, стоящую рядом со своей сиделкой, мисс Дойл, сжимая её руку. Лайла была образцовой пациенткой после освобождения из психиатрической больницы, которую Хоули упорно называли санаторием. Однако они настояли, чтобы мисс Дойл отправилась в путешествие вместе с ними. О том, как представлять мисс Дойл, спорили не один час. «Медсестра» даже не обсуждалась; в итоге остановились на «компаньонке» и утверждении, что к Лайле присоединилась её бывшая гувернантка из санатория, которая также посещала его, чтобы поправить здоровье.
Этти в обсуждении не участвовала. У неё в голове роились другие, более важные вопросы. Люси! Ей удалось достигнуть определённого прогресса. Дядюшки поверили, что происхождение и подлинность записки весьма сомнительны и в тот же день отправились в Томастон с их адвокатом Эли Бергом, одним из лучших криминальных адвокатов Бостона. Берг сказал, что считает, что есть слабая надежда объявить судебное разбирательство ошибочным или, по крайней мере, убедить губернатора штата Мэн предоставить отсрочку исполнения постановления. Самое же удивительное заключалось в том, что удалось найти Н. Б. Лоуренса. Точнее, не совсем найти. Хью зря потратил деньги на агентство Пинкертона, потому что Лоуренс сам появился на Эгг-Роке, прежде чем детективы приступили к его поискам. Конечно, Этти была разъярена, что пришлось уехать, когда дело шло полным ходом. «Но ведь и Ханна тоже уезжает. Хотя должна была остаться!» – вскипела в Эттином мозгу мысль.
Они все просили Ханну остаться, но та отказалась, пообещав лишь не принимать скоропалительных решений и не выходить замуж за Стэнниша. У Ханны был план, который она хотела осуществить, прибыв на юго-западное побережье Англии, куда Стэнниш был приглашён писать портрет новой юной баронессы Пинт. Им предстояло остановиться в коттедже примерно в миле от главного дома, недалеко от моря, там Ханна сможет убегать, чтобы поплавать. Они планировали пробыть там целых два месяца. Для неё это было возможностью доказать Стэннишу, что она действительно может по-прежнему сохранять небольшую частичку морской жизни. Девушка будет сдержанной и всегда осторожной, и к тому времени, когда она докажет ему свою правоту, они уже будут женаты. «Всё, на самом деле, очень легко», – беспечно заявила Ханна. В её голосе звучала режущая ухо нарочитая весёлость, словно она пыталась убедить не столько Мэй и Этти, сколько саму себя.
Этти скользила взглядом по людям, поднимающимся по другому трапу, для тех, кто плыл не первым классом, но не обнаруживала никаких признаков Ханны. Но вот на трапе первого класса она углядела Стэнниша Уитмана Уилера – тот как раз обернулся. Этти терпеть его не могла! И не только за предательство своего – морского – народа, но и за надменность и властность. Как он поведёт себя, когда обнаружит, что плывёт на одном корабле с Хоули? Он ненавидел их с тех пор, как Лайла уничтожила картину. Этти молилась, чтобы Лайла ненароком не увидела Ханну. Конечно, Ханна теперь выглядела совсем по-другому, особенно с недавно перекрашенными – ужасно, по мнению Этти, – волосами. Но если Лайла увидит Ханну – или Уилера, если уж на то пошло, – покою придёт конец, и, кто знает, какой вслед за этим разразится шторм. Вспоротый портрет кисти Стэнниша Уитмана Уилера стоял перед Эттиным мысленным взором также ясно, как и в ночь, когда всё произошло. Это был холст, просто холст. И хотя краска едва высохла, кровью он не истекал.
* * *
Мэй пришла в неописуемый восторг, получив телеграмму от Гара, сообщающую, что Н.Б. Лоуренс появился на маяке на Эгг-Роке. Он существовал! Человек, веривший в их существование, жив! Сразу же, как только смогла, Мэй передала новость Этти, которая в свою очередь связалась с дядюшками. Так три джентльмена встретились друг с другом и с адвокатом Эли Бергом в небольшом салоне томастонского отеля «Моннтроуз».
