– Ладно, пойдёмте, – сказала Этти, вставая. Но, не успев выйти за дверь, кинулась обратно к молодой женщине за столиком.
– Мне понравилась ваша повязка на волосы. Такая красивая ткань. Где вы её купили?
Молодая женщина посмотрела на неё через фиолетовые очки:
– В Смирне.
«В Смирне», – подумала Этти. Она сказала это, как другой сказал бы «Манчестер», или «Кейп-Код», или «Бруклин», батюшки. Как она произнесла бы название ближайшего пригорода.
* * *
Двадцать минут спустя на третьем этаже библиотеки Гора Этти подняла глаза от гравюр и вгляделась в лица Ханны и Мэй.
– Сходство очевидно! Это… это удивительно. У вас есть мама и тётя, – обе девушки кивнули. – Как вы думаете, что это за место? – она указала на скалу, где сидели две дочери моря. На заднем плане виднелись утёсы.
– Это не похоже ни на одно из мест на побережье, что я знаю, – сказала Мэй.
– И я, – согласилась Ханна.
– Думаете, это на других берегах?
– Да, по другую сторону Атлантики. Это всё объясняет, – проговорила Мэй. – «Решительный» был британским кораблём. Теперь остаётся только узнать, где найти этого Н.Б. Лоуренса.
– Но если он живёт в Англии… – со вздохом сказала Этти.
– Мы так не думаем. Он много лет работал и здесь, и за границей. Но последнее место, где он работал, было в Нью-Хейвене, в Йеле. Это всё, что мы знаем, – поделилась Мэй. – Хью нанял детектива из «Пинкертона», чтобы разыскать его.
– Детектива из Пинкертона! – восхищённо повторила Этти. – Вот это да! В тайне ото всех я всегда хотела быть детективом из «Пинкертона» – или детектившей!
Этти давно была очарована Аланом Пинкертоном, десятилетие назад основавшим детективное агентство. Девочка с трудом поверила, узнав, что её дядюшки с ним знакомы. С человеком, который, как говорили Барк с Годом, развил «современные детективные технологии» и во время Гражданской войны работал на разведку Союза. А задолго до войны – на аболиционистское движение. Он был частично шпионом, частично учёным и настоящим патриотом, хотя и родился в Шотландии. Какая жизнь!
– В тайне ото всех? – улыбнувшись, переспросила Ханна. – Я-то думала, мы с Мэй – единственные обладательницы тайны ото всех.
Лицо Этти тут же посерьёзнело. Она как будто бы внезапно повзрослела. Мягкие черты, казалось, немедленно заострились. Серые глаза, мгновение назад ярко блестевшие, неожиданно потемнели.
– У вас только одна тайна. Вы не представляете, сколько их у меня.
В этот миг зазвонил колокол на часовой башне библиотеки, и в комнате замерцали пятна разноцветного света – от ударов курантов завибрировало окно-розетка.
13. «Так вы нашли нас»
Прошло уже более пятнадцати лет с того дня, когда Нат Лоуренс последний раз поднимался по гранитным ступеням здания Службы таможенных судов на Катер-Стэйшн-авеню в Ньюпорте, что в Род-Айленде. Его терзали сомнения: по-прежнему ли ответственным за архив оставался лейтенант Рэмси? Но кто бы ни занимал эту должность, он обязан пересмотреть все бумаги и документацию о крушении «Решительного». В живых не осталось никого. Это было бы чудом, если бы три младенца, тройняшки Уолтера и Лаурентии, спаслись. Лаурентия была русалкой, но могла утонуть. Особенно, если долгое время не плавала, или, возможно, потому что совсем недавно родила. На корабле она должна была скрывать свою истинную природу. Матросам не следовало знать, что их капитан женился на русалке. После определённого возраста переходы между землёй и морем становились всё труднее. Так рассказывали сами Лаурентия и Авалония. Авалонии, живущей в пещере на Барра-Хэде, на Внешних Гебридских островах, было легко не разучиться плавать. В том малонаселённом крае люди привыкли к морскому народу и обращали на них не больше внимания, чем на тюленей, приплывавших к берегу погреться под ласковым солнцем на скалах. В основном русалки жили сами по себе, но иногда приходили в город – купить одежду, содовый хлеб или сладкие пироги. Забавно, как русалки любили человеческие пироги.
Время от времени островитяне: юноши и девушки – влюблялись в русалок. Случалось это не так уж редко – не раз и не два за несколько лет. Если русалка и островитянин вступали в брак, обычно они оставались на Гебридах. Так что эти русалки не знали печали и никогда не страдали от болезней, поражавших тех, кто уезжал далеко от моря и полностью лишался возможности плавать.
На Барра-Хэде и других островах никому не приходилось принимать этого ужасного решения, подходя к возрасту, когда, отказавшись от своей стихии, дети моря могли утонуть. Лаурентия была уверена, что и у неё всё будет хорошо: она вышла замуж за капитана, и жизнь шла прекрасно до того ужасного шторма.
– Я могу помочь вам, сэр? – спросил клерк подошедшего к высокому столу Натаниеля Лоуренса.
– Да, я бы хотел поговорить с ответственным за архив, если возможно. С тех пор, как я последний раз приходил сюда, прошло много лет. Полагаю, лейтенант Рэмси больше не занимает эту должность.
– О, нет, сэр. Вот уже пять лет как он умер. Теперь регистратор у нас лейтенант Филиппс – через эту дверь и до конца.
– Спасибо, – кивнул Натаниель Лоуренс и пошёл к двери из толстого стекла в конце длинного коридора. Сколько же раз он приходил сюда в первые годы после кораблекрушения, прочёсывая записи в поисках любой зацепки, дающей надежду на то, что брат и его жена живы. Хотя и был уверен, что все усилия тщетны.
– Лейтенант Филиппс, полагаю.
– Да, сэр.
– Я пришёл спросить о кораблекрушении, произошедшем некоторое время назад.
– Как называлось судно?
– Корабль королевских военно-морских сил «Решительный», затонувший…
– А-а, у отмели Нантакет в 1883 году! Как странно. Представляете, согласно нашему журналу, первый запрос был сделан около семнадцати лет назад, вскоре после того, как судно пошло ко дну. Смотритель маяка с побережья штата Мэн по имени Эдгар Плам направил письмо, потом было ещё несколько – от заинтересованных родственников, а потом – ничего, до этого месяца, когда пришло целых три запроса. Один – от Мэй Плам, предположительно родственницы Эдгара Плама, второй – от детектива из агентства Пинкертона. Вы, конечно, оттуда?
– О, нет. Но мой брат был капитаном «Решительного». Так вы говорите, что только в этом месяце получили три запроса?
– Да, сэр.
– И утверждаете, что Эдгар Плам – смотритель маяка?
– Эгг-Рокского маяка в Бар-Харборе, в заливе Френчмен.
– И у него есть родственница по имени Мэй?
– Да. Не могу вспомнить, что именно, но что-то заставило меня думать, будто она – его дочь.
– Дочь, – прошептал Нат Лоуренс.
Почему «предполагаемая родственница», дочь смотрителя маяка, сделала запрос о крушении «Решительного» спустя столько лет? Какая может быть связь? Кроме того, что эта Мэй Плам могла оказаться одной из тройняшек. Возможно ли, что две другие тоже живы?! Лоуренс едва сдерживался.
– Спасибо! Огромное спасибо! – он повернулся уходить.
– Вы не хотите, чтобы я принял ваш запрос? Ведь это моя работа – помогать людям.
– О, вы помогли! Невероятно помогли. Очень, но я должен успеть на пароход, пока не стало слишком поздно.
– Если поторопитесь, успеете на «Лаконию». Она довольно убога, но доставит вас до Бостона как раз вовремя, чтобы пересесть на «Прути», плывущую в Мэн.
14. Начало конца?
Люси слышала толпу, беснующуюся у тюрьмы.
– Детоубийца! Детоубийца!
Свист людей, приехавших из далёкого Кеннебанка, чтобы увидеть повешение Эдны Барлоу, прорезал холодный ноябрьский воздух. Палача прислали из Портленда. Люси ни разу не видела Эдны Барлоу с тех пор, как её привезли в Томастонскую тюрьму десятью днями ранее. Приговорённую держали в изолированной камере в другом коридоре. Но по ночам девушка слышала её разглагольствования и бред. Удивительно, как та ещё не сорвала связки. Люси почти завидовала ей. Для Эдны Барлоу всё скоро закончится, она сведёт счёты с этим миром. Несчастная ещё в камере, но скоро её заберут – казнь назначена на восемь утра. Люди стекались к зданию тюрьмы вот уже несколько часов.
