чудовищную мерзость их прошедшей жизни. Вышел свободным человеком, оставаясь совершенно преданным святым идеалам коммунизма. То, что он и его отец всегда любили, ценили, уважали в людях, все равно осталось с ним.
Восемнадцать миллионов членов Коммунистической партии потеряли смысл жизни, работу, пайки, льготы, санатории, спецбольницы, спецателье и спецпарикмахерские. Их еще обозвали «красно-коричневыми».
Ларисе нечего было терять, и она не приняла новую жизнь – в ней от жгучей обиды стал расти ее рак. Самым страшным для нее стала утрата работы. Преподавать историю КПСС без самой КПСС было бессмысленно. Лариса забрала трудовую, оставалось ждать копеечную пенсию.
Берта ушла в мелкий бизнес, торговала на рынке. Ее психика была гораздо устойчивее, чем у многих, с коммунизмом сложились прохладные отношения. Лешкину квартиру она сдавала. Ей даже удалось получить загранпаспорт, и она стала челноком – ездила в Турцию и в Китай. Лариса тоже попробовала один день постоять на оптовом рынке, но сгорела от стыда, когда увидела знакомую преподавательницу, торгующую горячими пирожками. Артур пока держался на радио, но Венгрия никого не интересовала.
Начиналось время дикого капитализма.
* * *
Лариса поселила Олю у них на кухне (там был диванчик) и начала хлопоты: устроить сестру на работу и подыскать жилье. Это отвлекало Ларису от полного отчаянья. Наиболее преуспевшим из ее университетских друзей был Никита Рыжий. Принял он Ларису в величественном кабинете, но вполне демократично, сел рядышком на стул. Лариса сбивчиво рассказала. Но пока рассказывала, сама поняла, что не туда сунулась: опытная медсестра нужна не в институтских коридорах, а в больницах.
Но Никита вдруг предложил – у нас есть медицинский кабинет, оттуда вчера уволили врача: воровала спирт.
– Пила? – с ужасом спросила Лариса.
– Зачем? Продавала.
– Оля не будет. Оля – человек нашей закалки, – заверила она Рыжего, – не предаст и не продаст.
– Пусть заходит.
– А как ваши дела? Я слышала, породнились с Аракеловыми.
– Если бы. Мальчик-то без роду без племени. А вот поди, моя взяла и влюбилась. Неисповедимы пути…
– Молиться надо, – предложила Лариса.
Рыжий онемел.
– Ты что, верующая?
– Не знаю. Вдруг там что-то есть. Тогда и умирать не страшно.
Директор института задумался: если идти в ногу со временем, надо срочно креститься. Как это он пропустил. Записал в своем ежедневнике: «Найти священника!»
– Только ты знаешь, она не врач, она медсестра.
– Пусть купит диплом какого-нибудь окраинного мединститута. Она из какого города?
– У нас там только медучилище.
– Иди сама ей купи, она, небось, кочевряжиться будет!
* * *
Лариса пошла в метро, зорко оглядываясь по сторонам. «Куплю золото», «Напишу диссертацию на любую тему» и даже «Загранпаспорт за один день» – все это она увидела, а дипломы не подворачивались. Тогда решилась подойти к тому, который предлагал диссертацию.
– Простите, – умирая от ужаса, – произнесла она, – вы не знаете, а где можно купить диплом?
– Дипломную работу?
– Нет, это…
– Корочку?
– Ну чтобы и внутри.
– Профессия?
– Врач.
– Терапевт, хирург, глазник…
– Терапевт, – прервала она, испугавшись, что список будет внушительным.
– Детский, взрослый?
– Взрослый.
– Какой вуз? – деловито спрашивал торгаш, – учтите, московские и красные дороже намного.
– Что-нибудь подальше, но с отметками.
– Нет, разговор о корочке, кто-нибудь когда-нибудь смотрел ваши отметки? Кому они нужны.
– Я согласна. Главное, чтобы печати.
– Завтра на этом же месте. В это же время.
– А сколько?
Парень написал на бумаге цифру и показал ей. Она была большая и непонятная. Лариса тут же забыла. Она только спросила:
– Вы точно будете?
На что торгаш ответил в высшей степени весомо:
– Мы не обманываем, – и озабоченно исчез.
Лариса решила, что он поспешил искать ей диплом, но, оглянувшись, увидела милиционера.
На следующий день получила диплом. По дороге домой, зашла в церковь поставить свечку. Помолилась своими словами, чтобы все здоровы были, и отдала диплом Оле. Она совершенно не удивилась, деловито поблагодарила и поехала к Рыжему.
* * *
Артур закончил переговоры с руководством независимого канала. Он еще не имел названия, но медиамагнат Гусинский взялся его финансировать. Народ подбирался замечательный, молодой, яркий. Артуру предложили взять на себя объективное освещение политических событий. Слово «объективное» Артуру очень понравилось, и он согласился моментально. Оставались формальности, на них отводили несколько дней.
Обстановка в Москве была нервная – Хасбулатов против Ельцина. Артур имел зуб на Ельцина за развал СССР, но именно возможность объективности его привлекла. Он уже видел пути примирения самых разных политических движений, и казалось – ему это под силу. Главное, как это представить Ларисе. Ладно, поживем – увидим.
Артур пожал руки Малашенко и своим будущим коллегам и направился к выходу. Казалось, жизнь налаживается.
Дома встретила безумная Лариса:
– Куда ты пропал? Где ты был? Передает только одна радиостанция, это ужас, что они говорят. В Москве опять переворот, а ты даже не позвонил? У нас дома хлеба нет. Ты понимаешь – у нас хлеба нет.
Открылась входная дверь, появилась Оля:
– Есть, есть хлеб, берите, а я побегу, там раненые, надо помочь!
Она протянула Ларисе батон. Та схватила батон и швырнула на пол. Потом вцепилась в Олино пальто и закричала:
– Я тебя не пущу! Я тебя никуда не пущу. Ты не врач, тебе там нечего делать!
Оля стала отбиваться. Артур постарался оттащить Ларису от сестры. У Ларисы были сумасшедшие глаза и она кричала:
– Вот, вот они, ваши демократы, вот они – убийцы, вот ваш Ельцин. Добились, получили свободу, уничтожили страну, а теперь так вам и надо – убивайте друг друга, и чем больше, тем лучше! Чтоб вы все сдохли! – Лариса захлебнулась, закашляла и замолчала.
Оля подняла батон, положила на стол и ушла к Белому дому помогать раненым.
Артур гладил жену, утешал, уговаривал, давал пить, просил успокоиться. Наконец она ушла в ванную и заперлась. Через какое-то время стало слышно – потекла вода.
Артур поскребся в дверь, оттуда донеслось:
– Не бойся, не утоплюсь, не дождетесь!
* * *
Русина позвонила на работу Никите.
– Катастрофа в «Чаре». Они прекратили выплаты вкладчикам. Рачук скрылся. Никита, надо вытащить наши деньги.
– Что за ерунда. У них есть лицензия. Русенька, подожди, у меня совещание, я тебе перезвоню.
Ждать Русина не собиралась. Она немедленно собралась и помчалась в банк. На улице перед банком роилась гигантская очередь. В очереди стояли медийные лица: певцы, актеры, писатели, режиссеры, поэты, врачи. Узнав одного знакомого стоматолога, Русина кинулась к нему:
– Что случилось? Где Марина, где Рачук?
– Не волнуйся, это просто паника.
– А ты не волнуешься?
– Нет, я просто хочу получить свой процент. Ребят я давно знаю: Францева подруга моей мамы, обычная паника.
– А почему они не могут просто выйти к людям и сказать, что все в порядке. Говорили – самый интеллигентный банк в Москве.
– А что, нет? Я получал первый год баснословные проценты, а теперь, конечно, все уменьшилось. Чем больше людей, тем меньше процентов. «Капитал» надо читать.
– Какой капитал? Что ты мне голову дуришь. Я не хочу процентов, я просто хочу вернуть свои деньги. У тебя есть ходы к Францевой? Давай тогда вместе. Спроси у
