А после этого начались проблемы.
Коменданту вдруг ни с того ни с сего посреди ночи что-то понадобилось в кабинете. Завязалась потасовка, в которой он оглушил коменданта и бросился вон. Однако этот вояка успел-таки поднять шум, и вырваться из крепости получилось лишь благодаря какой-то запредельной удаче. А ведь хотел все сделать по-тихому! Он посчитал, что проще всего скрыться в городе, и бросился туда, отбиваясь саблей от преследователей. Но их было слишком много, и единственным спасением стало бегство. И он ведь почти ушел! Но в последней схватке его все-таки зацепили. Так, истекая кровью, он петлял по улицам, пока не наткнулся на знакомую кофейню, в которой был сегодня утром. И решил спрятаться в ней, так как чувствовал, что добежать до приготовленного схрона сил просто не хватит. А в нежилом помещении есть возможность пересидеть пару часов облавы и перевязать рану, да и забор перелазить не нужно. Он уже не чувствовал в себе сил преодолеть подобное препятствие.
Вскрыть замок с его квалификацией труда не составило.
А потом появилась Лейла, та теплая девочка, что сегодня накормила самым вкусным в его жизни завтраком. Но позволять ей себя раскрыть нельзя! Слишком важную информацию он добыл. Но что же делать?
Перед глазами замелькали варианты развития событий, которые уже мне, Лейле, как и самому лже-офицеру, совсем не понравились. Нужно было срочно брать ситуацию в свои руки.
— Господин офицер, не нужно ничего со мной делать. Я вам помогу и ничего никому не расскажу. И даже вас ни о чем расспрашивать не буду. В жизни может всякое случиться.
Его затуманенные кровопотерей глаза смотрели на меня с недоверием:
— Почему?
— Считайте, что сегодня мне приснился сон, в котором меня просили вам помочь. — А потом вспылила, осознавая, что так оно и есть на самом деле: — Да и какая вам разница почему?! Без моей помощи вы скоро загнетесь от кровопотери, и ничего уже никому доказывать не придется!
Я понимала, что этот человек, скорее всего, не просто вор, а шпион, но сдать властям или предать как-то по-иному не могла. Чертов сон не шел из головы. И я по своему опыту уже знала, что просто так мне такие сны не снятся. Это прямое указание: «Помоги». Да и, если не врать самой себе, не смотря на все «но», мне хотелось ему помочь. От принятого решения на душе почему-то стало очень легко и… правильно, что ли. Поэтому, уже не мешкая, помогла ему подняться:
— Пойдемте в кухню. Там осмотрю вашу рану и сделаю перевязку.
Он тяжело поднялся, облокотившись на мое плечо, но дальше старался идти сам. Его качало, и я обхватила мужчину за талию, страшась, что эта махина упадет и потеряет сознание. Когда мне, наконец, удалось усадить его на лавку, я поняла, что сама перепачкалась его кровью чуть ли не с ног до головы, но решила пока не обращать на это внимание. Быстро развела в печи огонь, чтобы появилось как можно больше света, и поставила греться воду.
— Давайте я помогу вам снять мундир, мне нужен доступ к руке. — обернулась я к нему.
— Почему ты мне помогаешь? — снова спросил он.
Ну вот что ему ответить, чтобы он мне доверился?
— Считайте, что сегодня я ваш дух-хранитель.
Он устало хмыкнул, но меня к себе не подпустил:
— А что ты скажешь своим близким, когда завтра они увидят все это? — указал на измазанные кровью пол, лавку и меня.
Я снова тяжело вздохнула. Вот сейчас же кровью истечет, а все какой-то ерундой интересуется.
— А завтра я им всем расскажу страшную историю о ворвавшемся в лавку бандите, который чуть меня не убил и заставил себе помогать! — Не выдержав, рявкнула. — Ну все, хватить ерундой страдать, давайте раздеваться!
Внезапно он кривовато улыбнулся и произнес:
— Будь ты немного постарше, я бы мог воспринять это как предложение.
— Будь я немного постарше, — проворчала, наконец допущенная до его тела, — у вас бы все равно ни на что не хватило сил.
Он беззвучно расхохотался, но смех быстро оборвался, сменившись гримасой боли.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
С горем пополам мы все же избавили его от одежды. Хорошо хоть она еще не успела присохнуть к телу, иначе провозились бы дольше.
И я увидела длинную кровоточащую рану через все предплечье. Она оказалась глубокой и, на мой неискушенный взгляд, очень страшной. Хорошо хоть крови я не боялась, вернее, боялась, но не до обмороков и икоты. Поэтому надеялась, что все же смогу помочь бедолаге. Медсестрой я ни в этой, ни в прошлой жизни не была, но как обработать и перевязать рану представление имела — нас этому в школе учили, а потом было несколько случаев, когда умения пришлось применять. Одно плохо: знакомых препаратов здесь, разумеется, не было, и делала я все на свой страх и риск.
Собравшись с духом, я наложила чуть выше раны жгут из туго скрученного кухонного полотенца, промыла ее теплой водой и обработала края самым высокоградусным спиртным, которое нашла в закромах кухни. Спирта как такового здесь нет, но вот нечто вроде низкокачественного самогона под гордым названием «домашняя настойка» есть.
Постепенно кровь прекратила течь из раны, и я смогла обработать ее специальной ранозаживляющей мазью, которая всегда стояла у нас в холодной. Эту мазь мы покупали у местной знахарки и, по моему субъективному мнению, она была просто шикарной, потому что обладала антисептическим, ранозаживляющим и одновременно легким охлаждающим действием. В условиях полнейшего отсутствия каких-либо антибиотиков это очень и очень нужное средство.
Снова внимательно осмотрев рану, я поняла, что нужно зашивать. Как-то на одной из студенческих посиделок моя подруга умудрилась разбить кружку и, собирая осколки, поскользнулась на разлитом чае и упала. Рука, по закону подлости, напоролась на большой осколок, который распорол ей все запястье. Кровищи было… Жуть! Полночи мы провели в травмпункте, где всю эту красоту зашивали — благо сухожилия не повредила — и пытались убедить врача, что это не попытка суицида, а обычный несчастный случай.
Сейчас ситуация выглядела гораздо хуже, а под рукой не было не то что врача, а вообще никого! Но, оказать помощь я обязана, поэтому, взяв себя в руки, с уверенностью, которой совсем не чувствовала, заявила:
— Господин офицер, сейчас будем зашивать рану.
— Сольгер.
— Что? — не поняла я.
— Меня зовут Сольгер.
— Ммм. Понятно. Приятно познакомиться.
— Ты сумеешь зашить? — недоверчиво спросил.
— Эээ… Господин офицер…
— Сольгер.
— А? Да, Сольгер-аха, я постараюсь, — отведя взгляд, ответила. В этом мире хирургия еще на зачаточном уровне и операции брались проводить только дипломированные лекари. Те, кто получал сложные травмы, чаще всего становились инвалидами или умирали. — Осталось только найти, чем зашивать… — пробормотала под нос, оглядывая кухню.
Напрашивался вполне простой ответ — нитками! Вон, в углу корзинка с рукоделием, которым увлекается Айла. Но тут же вставал другой вопрос: какими? Можно ли зашивать рану шерстяными нитками, которые привозят из Фаргоции, или лучше использовать льняные, привозимые из Тализии, или все же хлопковыми, которые здесь все еще считались довольно редкими и привозились из далекого Фархата? Жаль, что местного Китая с его шелком тут пока не обнаружили. Хотя, как говорит профессор, некая часть соседнего материка, та, на которой находится Тализия, все еще не изучена, так как перебираться через неудобные горы и обширные леса на восток материка еще никто так и не решился. Так что надежда найти в этом мире тутового шелкопряда еще есть.
Я взяла корзинку и подошла к огню. Выбрав, как мне показалось, подъодящие нитки и иголку, замочила их в домашней настойке — обеззаразить их другим способом не додумалась. Наверное, нужно было их прокипятить, но я не знала, как при кипячении поведет себя натуральная нить. Мой выбор упал на хлопковую, потому что они были наименее ворсистые, и мне показалось, что так будет правильнее. Спохватившись, я также вспомнила про бинты, которые понадобятся для перевязки, и, осмотрев рубашку Сольгера, сочла, что она вполне сгодится, не считая, конечно, разорванного окровавленного рукава. Конечно, лучше было бы взять чистое полотно, но бродить по дому я не решилась, да и подозревала, что мужчина меня не отпустил бы.
