Коротким молчанием завершив вступительную часть, Дмитрий перешел к конкретным указаниям:
– Итак, первое твое упражнение!..
– Пошла!
Щелк!..
Вот уже шестой день кардинал-епископ[50] Хелма и Вармии, секретарь короля Польского, опытный теолог и одаренный дипломат терпел тяготы и лишения осенней дороги, а заодно терпеливо скучал. Надо сказать, что чувство это было Станиславу Гозию привычно и не вызывало какой-либо тоски или же упадка духа, тем более что причина, заставившая пожилого клирика бросить все свои дела и выехать в полоцкое воеводство, была очень весомой. Вернее сказать, их было ровным счетом две: во-первых, соответствующее повеление христианнейшего государя Сигизмунда Августа. А во-вторых, возможность сильно досадить великому князю Московии, если только его знатнейший вельможа и троюродный племянник князь Бельский действительно решился сменить сюзерена и отринуть византийский канон. Выгоды сие деяние сулило куда как немалые!.. Если уж кровный родственник государя северной Руси его покинет, что же говорить об остальных? Зерна вечных сомнений, злобного раздора и предательства в душах боярских наверняка дадут обильные всходы! А если и нет, то осведомленность князя в замыслах царя Ивана была такова, что сама по себе с избытком оправдывала все возможные хлопоты. Опять же, такой перебежчик наверняка знает немало интересных подробностей о гарнизонах порубежных крепостей и городов, припасах и воинской силе… Так что плата за подобную услугу в виде какого-нибудь староства[51] в наследственное владение совсем не выглядела чрезмерной.
– Надеюсь, переговоры выйдут удачными.
От монотонного звука осеннего дождя Гозий впал в сентиментальные воспоминания. Лет семь (или уже восемь?) назад он как-то навещал по делам церкви Полоцк. Доблестная шляхта, пронырливые евреи-зерноторговцы, основательные купцы-литвины, старательные ремесленники и благочестивые горожане… Сохранилось ли все это? Да нет, вряд ли. Злобные московиты огнем и мечом прошлись по многолюдному и процветающему полоцкому воеводству, превратив его в некое подобие пустыни.
– Теперь только время и милостивое внимание короля исцелят глубокие раны этой земли.
Спутник кардинала и одновременно его слуга, подумав, что обращаются к нему, тревожно шевельнулся, но не дождавшись каких-либо слов в продолжение, вновь замер. Сам же Гозий выглянул из возка, осматривая приближающуюся заставу, и невольно нахмурился. Ибо она напомнила ему о наказании Господнем, ниспосланном за грехи человеческие – неумолимой и неизлечимой чуме! Начавшись в Швеции, эта кара божия довольно скоро перекинулась и на Данию, затем прошлась по германским княжествам, откуда ядовитой змеей вползла в благословенную Польшу. А уже из нее Бледный всадник пожаловал и в Великое княжество Литовское, весьма озаботив этим бородатых схизматиков-северян.
– Тпр-ру!
Возок резко дернулся, останавливаясь.
– Кто такие будете, откуда держите путь?
Проводив взглядом слугу, выскочившего под дождь с подорожной грамотой, Гозий немного помешкал, а потом осторожно сдвинул тяжелый бархат занавески – только для того, чтобы увидеть хмурых стрельцов с бердышами наперевес. Тем временем начальствующий над воинами дворянин выслушал служку, что-то у него переспросил, после чего с легким треском распахнул дверку возка. Внимательно оглядел путешественника, выискивая малейшие следы болезни, затем едва заметно кивнул и сквозь зубы пожелал доброго пути. Впрочем, клирик на это лишь тонко усмехнулся, ибо бессильная злость московитов его изрядно забавляла. Порыв ветра раздвинул занавески, принеся с собой запах сырости…
– Пошла!
Щелк!..
Спрятав кисти в рукавах дорожной сутаны[52], Гозий зябко повел плечами – возраст, проклятый возраст!.. Лет этак с десяток назад он бы и не заметил осенней слякотной хмари, а теперь вот кутается в теплую меховую накидку-полог и мечтает о кубке горячего испанского вина со специями. И о еще одной жаровне, полной рдеющих углей, чтобы сунуть ее под самый бок и наконец уже согреться!.. Ну ничего, до Полоцка уже рукой подать. Скоро, совсем скоро он покинет тряский и буквально напитавшийся сыростью возок и насладится гостеприимством скромной монашеской обители бенедиктинцев…
– В сторону, лях!
Начавший было дремать иерарх Римской католической церкви невольно вскинулся, услышав тяжкий грохот, вызванный движением большого воинского отряда. Выглянул было из оконца, резко откинулся назад и беззвучно зашептал несколько подходящих к случаю молитв, а живая река поместной конницы все текла и текла мимо потемневшей от времени повозки. Посуровели карие глаза, грозно сверкнул символ кардинальского достоинства[53] на правой руке, но увы!.. Господь остался глух к молитвам ничтожного раба своего, призывающего громы и молнии на головы окольчуженных воев под русскими прапорами[54].
Щелк!..
Выбравшись из вязкого плена обочины, возок вновь затрясся по основательно разбитой множеством подкованных копыт дороге, а Станислав, откинувшись на сиденье и поплотнее укутавшись в мягкий полог, задумался о еще одной угрозе. Наследник великого князя Московии Иоанна Васильевича… Слухи о нем были самые разные, вплоть до откровенных небылиц, однако многие достойные доверия люди свидетельствовали на исповедях о его благочестии, образованности и остром уме, приверженности к молитвенным бдениям и праведной жизни… А также о воде, обретающей в руках царевича поистине чудесные свойства, и исцелении болезней всего лишь наложением рук! Понятное дело, что такие новости Римскую курию откровенно не радовали. Вот если бы подобное происходило где-то в католических странах, тогда другое дело. Но в землях ортодоксов византийского толка?.. И так-то большая часть литовских хлопов[55] исповедует с московитами один канон и с крайней неохотой переходит в лоно единственно верного учения. Если уж быть совсем точным – из-под палки переходит. Под плетями шляхты! Одно только появление слухов о новоявленном как бы «святом» сильно уменьшило количество новых прихожан в костелах, зато православные церкви и монастыри таких трудностей явно не испытывали.
– Сто-ой! Кто такие, куда?!
Служка покинул нагретое место, прямо на ходу разворачивая подорожную грамоту:
– Бу-бу-бу… Епископ хелмский и вармийский!
– Проезжай.
Против ожидания клирика, улицы Полоцка выглядели вполне оживленными, более того, на них можно было увидеть то, что в других городах почти и не встречалось. Вроде русского боярина и литовского шляхтича, мирно обсуждающих какие-то свои дела. Или городскую стражу, в которой добрая треть была явными литвинами.
– Ваше преосвященство, ну наконец-то!!!
Обитель бенедиктинцев встретила усталого кардинала жарким очагом и простой, но сытной пищей. А также развлекла обществом Николая Сапеги[56] – молодого, но уже вполне искушенного в разного рода интригах вельможи Великого княжества Литовского. Который, вдобавок ко всем своим несомненным достоинствам, пользовался заслуженным доверием церкви Святого Петра и иногда выполнял для нее деликатные поручения.
– Ходкевичи, князь Острожский с сыном Янушем, князья Слуцкий и Заславский, Огинские, Михал Вишневецкий…
Закончив перечислять всех тех, кто приехал увидеть наследника трона соседней державы, двадцатидвухлетний маршалок господарский[57] отхлебнул из кубка подогретого вина и уставился на кардинала-епископа ожидающим взглядом:
– Много ли черни собралось поглядеть на княжича Дмитрия?
– Да уж порядочно! Когда тот молился в Спасо-Преображенской церкви, хлопов столько набежало, что и яблоку негде было упасть.
Увидев сомнение на лице молодого магната, Гозий мягко его приободрил, напомнив, что от Матери Святой Церкви у благочестивого католика нет и не может быть никаких тайн. Даже если очень хочется.
– Когда княжич Дмитрий вышел из церкви, он осенил толпу крестом и тут же все почувствовали…
Приблизив губы вплотную к уху кардинала, Сапега добрых пять минут изливал душу, подробно описывая все ощущения от пронизавшей его вдруг благодати.
– Сын мой, а у других шляхтичей и магнатов было что-то схожее?.. У всех?! А воду? Воду княжич не крестил?..
Получив отрицательный ответ, кардинал слегка успокоился. Но только для того, чтобы услышать о том, как юный сын Ивана Московского мимоходом излечил нескольких больных – явного слепца и девицу с парнем, страдающих от падучей[58].
– С кем из шляхты княжич Дмитрий общался более всего?
– Ходкевичи, Вишневецкий, Острожский.
– Что о нем говорят среди панства?
Выслушав ответ, являвшийся чем-то средним между докладом и исповедью, пожилой клирик глубоко задумался. Слишком уж много достоинств у наследника великого князя получается, и самые наихудшие из них – не по возрасту острый ум и способность делать весьма многозначительные намеки. Как жаль, что у короля Сигизмунда нет законного наследника престола! Тогда бы литовская шляхта и магнатерия не поглядывала в сторону схизматиков, прицениваясь к возможному претенденту на трон великих князей Литовских, Русских и Жмудских.
