произнес:
– Пятьдесят три ребенка.
Но никто не успел изумиться столь точной цифре. Пол Козьей Норы содрогнулся. Затем последовал тихий, но мощный рокот, шедший словно из другого измерения. Будто что-то колоссальное лопнуло и сменило форму.
– Господи, что это?! – Глаза Дэгни округлились, и она выскочила наружу.
Арне подобрал заскулившего Тора и тоже выглянул. Дима последовал за ними. Они завертели головами, но визуально всё оставалось по-прежнему: Лиллехейм жил своей тревожной жизнью – парили чайки, бесилось море, горы высились серыми могильными насыпями.
Франк, оставшийся в Козьей Норе, чтобы успокоить перепугавшегося Андеша, крикнул:
– Что там?
– А ни черта! – Арне вернулся в домик, отпустил Тора и снова плюхнулся на матрас. – Может, великан пукнул. Или вулкан образовался. Или завалило Утесы Квасира.
– Заткнись! – шикнула на него Дэгни.
А затем случилось странное. Андеш так посмотрел на Арне, что тот сразу заволновался. На лице недалекого и по-своему отталкивающего братца Франка застыло искреннее сожаление. Сердце в груди Димы тревожно забухало, и он понял, что Андеш собирается ляпнуть что-то такое, отчего ни один из них потом не уснет.
– Мне жаль, – произнес Андеш. Он совершенно по-детски заплакал – с всхлипами и потекшими соплями. – Я тоже любил Тора.
– Что ты сказал? – Лицо Арне залила смертельная бледнота. Он вскочил. – Забери свои слова назад, придурок!
– Мне жаль… Мне та-ак жа-аль!..
Арне ринулся к рыдавшему Андешу, но его перехватил Франк. Они принялись мутузить друг друга почем зря. Арне боролся за право жить без страха и лишнего трепа, порождающего этот самый страх. Франк же просто защищал брата.
Дима и Дэгни вцепились в Арне, пытаясь его оттащить. Тор с лаем запрыгал, и в пылу драки получил ногой в живот от хозяина. Увидев, как элкхунд с визгом отскочил, Дима навалился на Арне и стукнул его головой о земляной пол Козьей Норы. Глаза Арне опасно налились кровью.
– А давайте я научу играть в «Подкидного дурака», а? – предложил Дима, особо не рассчитывая, что это кого-то заинтересует.
– В подкидного Франка, что ли? – прошипел Арне, готовый опять взорваться в любой момент.
– В подкидного Арне! – рявкнул Франк.
– И в подкидного Андеша! – Андеш захлопал в ладоши.
Дэгни, которой досталось локтем в подбородок, выдохнула:
– Тогда и меня запишите, идиоты.
Кто-то нервно хихикнул, и хохот рванул наружу из четырех глоток. Андеш сча́стливо улыбался. Он ненавидел себя за слова, что сами собой садились на язык и спрыгивали наружу, и ничего не мог с этим поделать. Зато он умел радоваться пустякам как никто другой.
– Иди сюда, Тор, – позвал Арне собаку. – Спасибо, что вклинился как настоящий мужик. И прости.
Они принялись за освоение незамысловатой карточной игры. В Козьей Норе то и дело возникали взрывы смеха. Никто и не подозревал, что с наступлением темноты в Лиллехейме случится сразу несколько ужасных событий и что участником одного из них окажется Арне.
Но до сумерек еще оставалось много часов.
29. Путь закрыт
Сигур Ос никогда бы не признался дружкам, что ему нравится индийская музыка, всякие эти протяжные «и-и-и» и маленькие барабаны, название которых он в жизни не слышал. Доставляя в бакалейную лавку Лиллехейма товар, собранный в Мушёэне на продуктовой базе «Сальхус», он постукивал по рулю.
Однако на сей раз пальцы Сигура поднимались и опускались без особого ритма, полностью игнорируя звучавшую в кабине грузовичка-рефрижератора мелодию. Причина была в чудовищном грохоте, раздавшемся около пятнадцати минут назад. Мужчине даже показалось, что он оглох. Исчезли шум мотора, шуршание шин по асфальту, скрип кузова, музыка. Потом всё вернулось, но уже как будто издалека.
Сигур с ужасом пришел к выводу, что вздрогнули горы. Сбросив скорость до сорока километров в час, он осторожно вёл груженую машину, с испугом таращась по сторонам. Свет солнца, отраженный камнями, словно не имел жизни. В боковом зеркале покачивалось бледное лицо водителя. Пройдя очередной поворот шоссе, Сигур выжал тормоз и выпрыгнул из машины. Конечности понемногу становились ватными.
Впереди высился завал – самый огромный из всех когда-либо виденных.
Утесы Квасира обвалились на дорогу, наглухо засыпав ее сколами и валунами, от которых валил тяжелый запах, напоминавший вонь карбида. Высота каменного шрама превышала сто метров. Выглядело так, словно скалы решили срастись, плеснув для этого немного твердой плоти. Кое-где всё еще висели облачка измельченного в пыль камня.
– Иисус – барный мой брат! – воскликнул Сигур, со стыдом ощущая, что вполне мог обмочиться.
Он сунулся в открытую дверь машины и взял смартфон. Связь у Подковы Хьёрикен всегда была дерьмовой, но одно деление, показывающее покрытие сотовой сети, всё же имелось. Номер Ингри Орхус, хозяйки «Аркадии», куда Сигур направлялся, нашелся довольно быстро. Потянулись томительные секунды вызова, и наконец бездушный женский голос сообщил, что абонент недоступен.
– Дерьмо! – Сигур схватился за лоб и сделал несколько шагов, давая лихорадочно работавшему мозгу время. Он набрал номер Никласа, координатора «Сальхуса», формировавшего заказы для «Аркадии».
Никлас ответил почти сразу:
– О господи, Ингри всё-таки ее нашла, да? Я не виноват. Я предупреждал, что консервация может быть просрочена. Пусть поставит за полцены. И не…
– Я еще даже не доехал! – оборвал его Сигур. – Шоссе через Утесы Квасира завалило!
– Ты шутишь?
– Тебе лучше сообщить об этом куда-нибудь, потому что с этой стороны в Лиллехейм не попасть и до Рождества.
– Ты… ты шутишь?
Никлас напоминал заклинившую пластинку, и Сигур начал злиться. Вдобавок вид завала внушал прямо-таки суеверный ужас. Не каждый день осознаёшь собственную ничтожность.
– Ставь администрацию Мушёэна на уши, я сейчас пришлю фотографии шоссе. Похоже, тебе понадобится судно для переброски товара, если не хочешь, чтобы Ингри Орхус сплясала на твоей заднице.
На том конце провода послышалось озабоченное сопение, и Никлас отключился.
Отыскав в смартфоне значок камеры, Сигур нажал на него и навел объектив на завал. В этот момент о себе заявил напряженный мочевой пузырь, и мужчине пришлось отбежать за грузовичок.
В голове Сигура крутилась несуразная мысль: он не должен показывать Утесам Квасира свое самое нежное место.
30. Ремонт
Высокие двери с орнаментом из ягод и черного дятла распахнулись, вызывая своим скрипом образы зловещего погреба. Пахнуло пивной кислостью с нотками застарелой рвоты. Берит первая вошла в огромный зал муниципалитета. Солнце косыми лучами процеживало пылинки, показывая сдвинутые к стенам скамьи.
Это огромное здание, возведенное еще в 1971 году вместе с открытием угольной шахты «Гунфьель», предназначалось для проведения городских собраний. Однако расчет на то, что Лиллехейм разрастется до крупного портового или угольного придатка, не оправдался. Так что все вопросы, связанные с жизнью городка, решались в Мушёэне.
С тех пор в административную часть муниципалитета почти не заглядывали, а зал, рассчитанный на рокот толпы в триста человек, использовали только для торжественных случаев. Если к таковым можно отнести городские попойки, когда требовались четыре стены и крыша, чтобы спокойно выпить, перекусить и до испарины погорланить и потанцевать, не боясь переменчивой погоды побережья.
На лице Берит заиграла
