один день.
– Ты бы хоть предупреждала. – Пробормотал он, отворачиваясь от соблазнительного зрелища.
На мгновение в небольшой комнатке воцарилась тишина.
– А что, тебе не нравится? – С вызывающим смешком поинтересовалась Джейн.
– Шутишь? Как такое может не нравиться? – Потребовалось некоторое усилие воли, чтобы снова повернуть голову в ее сторону. Все-таки, вдалбливаемые с самого детства правила приличия требуют совсем другого поведения. – Просто… Разве тебя саму это не смущает? У нас бы…
– Ты опять за свое? У тебя такое смешное лицо. – Засмеялась девушка. – Ты меня видишь, мы оба понимаем, чего ты хочешь, когда меня видишь. Но отчаянно отбрыкиваешься от собственных желаний, потому что считаешь их неприличными.
– Думаешь, в этом нет ничего неприличного? Человек, все-таки, не животное, чтобы жить одними только желаниями. – Пробормотал Артур. Ощущая себя до ужаса глупо. Потому что спорить с девушкой, которую сам же пожираешь глазами, всегда глупо. И потому что Джейн совершенно правильно понимает желания, которые возникают в голове при виде ее обнаженной груди.
– Ты и впрямь огрызок прошлого, вместе со всей своей Далей. – Печально покачала головой Джейн. – Люди в былые времена только и делали, что сочиняли правила приличия, одно круче другого. Хотели одного, требовали от себя и остальных другого, в результате им рвало крышу. Неудивительно, что то и дело начинались войны и прочая дрянь.
Джейн скользнула в сторону Артура, уселась ему на колени, обняв за шею. Острые ногти царапнули кожу над воротником рубашки.
– Только в нас куда больше животного, чем мы самонадеянно о себе думаем. И в этом куда больше хорошего, чем поклонники «приличий» и «цивилизации» могут предположить. Это цивилизация, а не животные придумали войны. Это цивилизация, а не животные придумали пытки, жестокость и алчность. То, что заложено в нас природой, хочет любви, а не разрушения. Разве мир не стал бы лучше, если бы люди могли дарить друг другу любовь, поменьше оглядываясь на дурацкие правила?
Наверное, сиди они за чашкой чая, он бы нашел, что возразить. Наверное, любовь – это не только похоть, от которой голову накрывает мутной волной вожделения. Но сейчас близость обнаженного тела девушки отправила в глубокий нокаут воспетое древними философами рацио.
– Ну так что же? Кто прав? Цивилизация, которая требует уважения к правилам? – Горячо прошептала Джейн. Ее губы уже почти касаются губ Артура. – Или животное, которое хочет получить наслаждение и дать его мне?
Если еще недавно в голове болталось что-то осторожное и логическое, оно испарилось, уступая место горящему в груди желанию. Он обхватывают талию Джейн. Девушка приникает к нему всем телом, они сливаются в долгом страстном поцелуе. Длинные девичьи пальцы сдирают с Артура рубашку, а сам он уже обнажает ее бедра, освобождая от остатков одежды.
И вот тяжело дышащая Джейн лежит под ним, ее острые ногти до боли впиваются в спину. Артур входит в нее, еще раз, еще… Полные истомы стоны перекликаются с криками птиц за окном. И чем больше наслаждения они дарят другу, тем слабее голос разума, неспособного изменить природу человека.
Глава 7
Проснулся от заглянувшего в окно солнечного лучика. С улицы доносится приглушенный шум: испускает надоедливое тарахтение двигатель, кричат дети, прогромыхала груженая чем-то тяжелым тачка.
Он лежит в знакомой комнатке, завернувшись в пропахшее ладаном и сушеной травой одеяло. Лежит один: ни Джейн, ни ее вещей вокруг нет. Зато одежда самого Артура валяется вокруг, словно ураганом раскидало. В каком-то смысле, так оно и есть…
От воспоминания о вчерашней ночи перехватило дух. Как это вообще могло случиться? Как теперь общаться с Джейн? Они же только что были даже не друзьями – так, наскоро познакомившимися приятелями. Но теперь же все совсем по-другому, правда? Наверное, вспоминая девушку с ее бездонными темными глазами, он сам хочет, чтобы все стало по-другому. Вопрос только, что на этот счет считает сама Джейн. Кто их, этих амеров, знает…
Так ни до чего толкового и не додумавшись, принялся собирать разбросанную вокруг одежду. Кое-как одевшись, спустился по скрипучей неудобной лестнице.
– Доброе утро. – Бен сидит на полу. Рядом Кусь хрустит пластинками сушеного мяса.
– Здравствуйте. – Отозвался Артур. – Джейн ушла?
– Да, домой убежала. Велела передать, чтобы ты ее обязательно дождался. Хочешь чаю? В том чайничке осталось немного: наш пушистый друг милостиво не стал допивать его до конца. Кстати, ванна вон за той дверью. Иди умойся.
Артур не стал спорить. Немного освежить заспанную физию и впрямь не повредит. К моменту его возвращения ничего не изменилось: старик все так же завороженно таращится, как кошак поглощает мясные пластинки. В глиняной посудине на дне и впрямь плещется немного теплой жидкости.
– Что у вас за странное отношение к этим животным? – Поинтересовался Артур, когда зрелище завтракающего Куся начало надоедать. Кажется, тот способен круглые сутки набивать шерстяное пузо.
Бен весело хмыкнул.
– Эх, раши. Как же многого вы не понимаете об Авроре. Но гонору до небес. Совсем как мой папаша. Тот тоже был твердо уверен, что в мире существует лишь то, что можно пощупать или, на худой конец, измерить. Люди в былые времена вообще очень часто были глупы и самоуверенны. Паршивое сочетание.
– Что же такого в этих существах, что вы их именуете хозяевами и чуть ли не молитесь им? – Артур решил попридержать готовый сорваться саркастический ответ.
– Как бы объяснить… – Задумчиво пробормотал Бен. – Прежде всего, мы не просто именуем их лесными хозяевами. Они и есть лесные хозяева. Там, где один из них устанавливает свои охотничьи угодья, другие хищники стараются не появляться. Поэтому иные, более слабые создания порой спасаются бегством на такие территории – разумеется, если хозяин позволит. Ни чупакабры, ни прочие страшные создания здесь не появятся. Не рискнут связываться. Но дело не в этом. Не только в этом. Эти прекрасные создания – это душа планеты.
– Что, прости? – Приподнял бровь Артур. Лишь чудом удержавшись, чтобы не сказать что-нибудь донельзя ехидное. Кажется, амеры-таки и впрямь сочинили себе пушистых лесных богов. Вряд ли получится добиться от Бена чего-то, поддающегося логическому осмыслению. Впрочем, могло быть и хуже. Лучше уж поклоняться котяре, чем какой-нибудь барабашке.
Очень здорово ощущать себя умным и просвещенным человеком на фоне скатившихся в каменный век дикарей, ядовито шепнул внутренний голос. Во всяком случае, если не вспоминать, что разговор
