Как я хочу всегда быть с этим, ставшим так быстро родным, мужчиной». Ей вдруг показалось, что они с Микеле знакомы уже давным-давно и сейчас встретились после долгой разлуки. Вагон был пустой, и Маша пела. Песня сама лилась из нее спокойная, тихая, счастливая. Проводник несколько раз пробегал и с любопытством поглядывал на Машу.
– Да иди ты, мужик, – улыбалась Маша. – Мне и без тебя так хорошо.
Когда она пришла домой, муж хмуро дожевывал кусок сухой колбасы, и едва взглянув на жену, спросил:
– Ты где была?
– Ой, Лука, ты знаешь у моей подруги день рождения, и мы немного посидели с девчатами, – солгала она.
Потом подскочила к нему и чмокнула его в щеку. После ужина, как обычно, посмотрели телевизор и Лука, надев облезлую пижаму и обвязав шею платочком, пошел спать.
Чуть позже пошла спать и Маша. Впервые за все время проживания с мужем, она впервые заснула сразу же. Ее тело стало таким легким и спокойным, каким не было уже многие годы, когда она жила сама и когда она жила с мужем.
Утром она проснулась счастливая и спокойная. К Маше прилипла старая песня «бегут ручьи и сердце тает» и она распевала ее весь день. Ее коммунистическое воспитание пыталось стыдить ее, как это так, при дневном свете, с чужим мужчиной, обнаженная, занималась любовью. Но сердце ее уже не слышало ничего, оно уже робко наполнялось любовью.
Лука пришел на обед, чмокнул ее в губы, своими холодными губами и сказал:
– Какая-то ты сегодня красивая, – и посмотрел на нее подозрительно.
Маша подошла к нему, погладила его по голове.
– Я всегда такая, ты просто не замечал, – сказала она. А он заскулил как собачонка:
– У-у-у, какой я бедный, какой я несчастный.
После того, как он не смог больше заниматься с Машей любовью, он чувствовал себя как бы обделенным.
«Ну надо же, здесь такое счастье выпало, такая женщина рядом, а я не могу», – сокрушался он про себя.
Но у него даже в мыслях не было пожалеть жену, что она еще молодая совсем женщина, такая ласковая и трепетная, должна жить без секса. Он жалел только лишь себя, какой несчастный он.
– Ну что ты, Лука, какой же ты бедный, не переживай, все хорошо, все будет хорошо! – успокаивала Маша.
Она уже привыкла к нему, и хотя ей очень не хотелось с ним заниматься любовью, она жалела мужа.
Вечером пришла его младшая дочь Пасквина. Она приходила один раз в месяц, и в один и тот же день. Этот день был днем зарплаты ее отца. Она приходила после ужина, надолго садилась с отцом за стол, и они играли в карты. Иногда присоединялась старшая Къяра. Эта Пасквина младшая, ей восемнадцать лет, но она очень хитрая. Если Къяра требует денег у отца криком, то эта берет лаской. Она целый вечер улыбается отцу, шутит с ним, жалеет его. Когда она уходит, они спускаются вниз и там отец дает ей денег, чтобы жена не видела.
– Папа, я выхожу замуж! – с порога заявила Пасквина. – За Александра, мы уже подали заявление. Свадьба тридцать первого августа.
Маша поставила на стол вазу с фруктами:
– Поздравляю, – сказала она. – Угощайся.
Пасквина взяла яблоко, и стала его с аппетитом есть.
– Совсем еще девочка, – подумала Маша.
Ей нравилась Пасквина. Девчушка была маленького росточка и очень хорошенькая. Курносый носик, светло-серые глаза и светлые волосы, распущенные ниже плеч. Муж сказал, что она точная копия своей матери.
Как всегда они надолго засели за карты. Вскоре пришла Къяра и ее очередной жених, и они присоединились к отцу и Пасквине. Маше неинтересно было играть в карты, и она ушла вниз гладить или стирать.
Взяв утюг, начала гладить, а в голове опять рисовалась картина этой ее безумной страсти. Она с трепетом вспомнила его огромные, горячие руки, его широкие плечи, его обжигающие губы.
– О, как мне нужны его сумасшедшие ласки, его страстные поцелуи, его ласковый взгляд. О, как я его хочу быть с ним!
Муж получил зарплату, а Маше денег на еду не собирается давать.
Машу взяла досада.
«Или он все деньги дочкам отдает, не понятно. А я ведь его жена, но для меня никогда нет денег. Мне нужно кое-что из одежды купить, мне нужен крем для лица, нужно кое-что из косметики».
Когда на следующий день Лука пришел на обед, она тихо сказала:
– Лука, холодильник уже пустой и мне нужно купить косметику.
Он недовольно буркнул:
– Мне не нравится, когда ты красишься. Женщина должна быть естественная.
– Я всю жизнь пользовалась косметикой и не намерена сейчас ходить как облезлая кошка.
– Наши итальянские женщины никогда не красятся, – парировал он.
– А я русская, и как красилась, так и буду краситься! – рассердилась Маша.
Он заглянул в холодильник, полазил по полкам шкафа, нашел там еще три пачки оставшихся макарон и сказал:
– Как это есть нечего! Вот макароны, а в холодильнике томат.
Маше хотелось кричать, орать, выть от этой жадности, но она проглотила обиду и замолчала на весь вечер. Она вздыхала и думала:
– Боже! Дай мне сил дожить до новой пермессы. Брошу, брошу его как собаку. Мне лишь бы документы получить и пусть жрет каждый день свои макароны.
Утром, когда встала, она увидела на тумбочке пятьдесят евро. Лука решил не играть с огнем. Он любил Машу, и ему не хотелось, чтобы она его бросила.
Но деньги он любил еще больше, и ему всегда было очень трудно расставаться с ними. И он держал их в кармане до тех пор, когда обстановка очень накалялась. Он слышал, как жена вчера вздыхала весь вечер, какое у нее было расстроенное лицо, но рука не поднялась дать деньги вчера. Пусть эта полусотня еще хоть ночь карман погреет.
Маша, позавтракав чашкой кофе с молоком и печеньем, быстро переоделась, покрасила глазки и губки и побежала на ярмарку. Там уже было полно народа.
– Просто Маша! – услышала она знакомый голос.
– Ой, Люба, приветик! Как дела? – обрадовалась Маша.
– Маш, я устроилась работать в агритуризм, ну это типа небольшого дома отдыха в горах, и нам нужна женщина. Не хочешь поработать?
– Любонька, как же не хочу, сплю и мечтаю. Мне хоть бы куда-нибудь.
– Пока мало отдыхающих, будем работать иногда по нескольку часов, а в августе весь месяц с утра до ночи. Пока! – И она побежала дальше.
«Вот и хорошо, – подумала Маша, – пока Микеле мне найдет что-нибудь на побережье, я поработаю здесь».
Она взяла с кучи, наваленной на
