чувствовала это.
«Ну что же случилось? Я так хочу его увидеть, я так хочу его обнять и поцеловать, я так хочу снова сходить с ума от его чудесных ласк», – думала она, засыпая.
* * *
Вечером, придя с работы, Лука спросил:
– Ты не видела мой телефон?
– Нет, – ответила Маша, – у меня же есть свой. Она показала на старый, обшарпанный сотовый телефон, который ей подарил он. Когда Маша попросила у мужа, чтобы он подарил ей телефон, он сказал:
– Вон, Къярин возьми, он работает еще.
Телефон был облезлый и помятый, но работал хорошо. Маша вздохнула и взяла его.
– Ну, хоть такой, – подумала она. А то неудобно, у русских девчат у всех есть сотовые телефоны, а она замужняя дама и без телефона.
На следующий день Лука опять спросил:
– Где мой сотовый телефон?
– Да не брала я его, – ответила Маша. – Спроси у Къяры.
Когда ужинали, он спросил у дочери:
– Ты не брала мой телефон?
Она сразу стала кричать, и тыкать ему в лицо свой новенький блестящий телефончик. Потом обиженно хлопнула дверью и ушла.
Утром, когда Маша вышла на кухню, она увидела на дощечке для резки овощей объявление, написанное рукой мужа.
«Если сегодня вечером не будет моего телефона на месте, убью». И нарисовал череп и кости. Маша, как только увидела эту писанину, сразу догадалась, что это предназначено для нее. Он специально повесил на доску, зная, что она всегда на ней режет овощи и зелень. Маша очень расстроилась.
– Это же надо, как он мне не доверяет! Он думает, что это я украла его телефон. Они уже столько времени живут вместе, а он все боится, что она его обкрадет. Маше стало до слез обидно.
«Да сколько же я буду терпеть эти издевательства!» – с тоской подумала она.
Ей было так обидно. Она никогда чужого ломаного гвоздя не возьмет, а муж обвиняет ее в воровстве. Когда он пришел на обед, она взяла его послание, бросила на стол и выкрикнула:
– Я не брала!
– Къяра тоже не брала, – ответил он, не глядя на нее.
А Маша вдруг заревела от обиды. Крупные слезы ручьем текли из ее глаз:
– Не брала я! – кричала она.
Она выскочила из дома, побежала на речку и на скамье долго плакала от обиды.
Она терпела все его вечные недовольства, его вечные бурчания, это вечное безденежье. Она не могла уже давно смотреть на эти макароны и на его постное выражение лица. Она не могла жить в этом холодном и неуютном сарае, она не могла жить без любви и секса. Но она все терпела. Но обвинить ее в воровстве! Причем незаслуженно и так нагло. Нервы ее не выдержали такой обиды. Просидев два часа на скамье и наплакавшись вдоволь, Маша пошла домой готовить ужин. Она взяла себя в руки. Нет, ей нельзя расслабляться. Нельзя давать волю чувствам. Ей нужны документы!
Вечером, когда они все втроем ужинали, зазвонил телефон Луки. Он кинулся искать телефон. Тот звонил в шифоньере. Порывшись по карманам, Лука нашел свой телефон. Видно он положил его в другой пиджак и забыл. А из Маши всю душу вынул. Лука переговорил по телефону и как ни в чем не бывало сел за стол и продолжил есть. Маша молча смотрела на него. Он почувствовал ее взгляд и сказал, ерзая на стуле:
– Нашелся.
И все. Никаких тебе извинений. Будто бы ничего не произошло. Маша опустила глаза, а в ней росла ненависть к мужу.
Ну, надо же какая скотина! Сам потерял, а из нее всю душу вынул! А может быть, он это специально устроил, чтобы забрать у нее эти копейки, что она заработала у деда?
Маша вдруг смертельно устала. Ей захотелось уснуть и не проснуться утром. Но она подумала:
– А как же мои дети без меня. Дарьюшке тоже живется несладко. А без меня ей будет совсем худо. Держать себя в руках! Держать себя в руках! – сжала она вилку так, что рука побелела.
В пятницу в пять часов вечера Маша пришла к Любе. Они сели на автобус и поехали в агритуризм. Автобус довез лишь до развилки. У обочины дороги их уже ждала автомашина серебристого цвета. Они сели в машину, и Маша познакомилась с хозяйкой. Это была маленькая симпатичная итальянка. Ее черные бойкие глаза с любопытством разглядывали Машу. Она широко улыбалась белозубой улыбкой.
– Розеля, – сказала она.
– Синьора Розеля, вот та женщина, про которую я вам говорила.
– Синьора Люба, я не люблю, когда ты меня зовешь синьорой, – опять улыбнулась она.
До агритуризма ехали минут пятнадцать по извилистой гравийной дороге, которая вилась серой лентой среди гор. Открылись автоматические ворота, и машина въехала на территорию. Подъехали к большому старинному дому из камня.
– Вот мой агритуризм! – гордо сказала Розеля, выходя из машины.
Маша огляделась вокруг. Дом стоял на высоком холме, и внизу была видна чудесная панорама. Двор, уставленный горшками с цветами и разбросанными полисадничками, цветущими разноцветьем, заканчивался крутым спуском.
Дальше начинался сад с молодыми деревьями, вниз шло поле, усаженное ровными зелеными кустарниками.
– Лаванда, – сказала Розеля. – Когда она цветет, все поле кажется сиреневым.
А дальше внизу раскинулся лес. И вокруг много-много неба. Так много, что в нем можно было просто захлебнуться.
– Это все моя территория, – сказала хозяйка.
Потом осмотрели дом. Розеля водила по всем комнатам и объясняла, что нужно сделать. Комнат оказалось около двадцати. Их нужно было убрать, поменять постели, вымыть туалеты и ванные, помыть окна, вытряхнуть половики и стереть пыль. Потом она повела женщин на кухню и сказала, что после уборки комнат, они будут помогать ей готовить ужин, накрывать на столы и мыть посуду. И после ужина еще нужно убрать и пропылесосить в столовой.
Маша прикинула, что для двоих работы многовато, но не будешь же спорить с хозяйкой, ей видней. И, засучив рукава, Маша и Люба весь вечер бегом делали уборку, готовили, мыли, резали и чистили овощи и фрукты, накрывали столы, подносили еду, убирали грязные тарелки, носили добавку, мыли посуду. Отдыхающих было всего двадцать человек, но женщины устали. К одиннадцати часам, когда наконец-то все были накормлены и все было убрано и помыто, Розеля спросила Машу:
– Ну, как ты будешь работать у меня?
– Конечно, – чуть дыша от усталости, ответила Маша.
Розеля отвезла их домой на своей машине, потому что автобусы уже не ходили. Когда Маша вошла в дом, Лука еще не спал.
– Ты что так поздно, не могла предупредить, что будешь
