взгляд говорил о том, что с позицией консула она не согласна. Кара знала, что ей дозволено больше других, но сегодня она почувствовала, что действительно переступила черту.
— У нас сейчас общий враг, госпожа Кара. Нет смысла искать виновных в произошедшем, — негромко сказал Га-либ.
— Я не спрашивала твоего мнения, монстр, — огрызнулась девушка.
Тхорн положил руку ей на плечо. Орк видел по лицу консула, что Кара сейчас рискует потерять не только благосклонность своего господина, но и голову.
— Она всегда такая милашка? — позволил себе рассмеяться Эйден.
Кара не знала аурлийского или языка утларгов, но по интонации легко догадалась, что прозвучала насмешка. Взгляд, полученный мистером Мерфи в ответ, заставил его все ближайшие ночи спать не смыкая глаз и всегда держать кинжал под рукой.
После аудиенции у консула Тхорн проводил новоиспеченных союзников на стену. За время, проведенное в сражениях, защитники рубежа выявили в атаках порождений тьмы некоторую закономерность. Месяц тишины сменяла неделя необычайно кровопролитных боев. Сейчас царил сезон затишья, и у живых появилось время залатать бреши в обороне и зализать свои раны. Однако совсем скоро их ждали непростые дни.
Аурлийцы были поражены теми укреплениями, что империя сумела воздвигнуть буквально с нуля. Стены казались неприступными, но орк уверил их в обратном, рассказав о том, как в последнюю из атак мертвецы почти сумели ее преодолеть. Каждое новое наступление продвигалось на шаг вперед, исправляя предыдущие ошибки. Поток нечисти в конечном итоге могли остановить только жрецы молний.
После каждой крупной волны, захлестывающей стены, гесталы спускались в пропасть, раскидывая созданный из трупов порождений хаоса мост. Довольно часто им не везло, и казавшаяся мертвой тварь оживала, унося жизнь очередной крылатой воительницы.
Вдоволь восхитившись защитными сооружениями, странники были возвращены в консульский дворец, где им были предоставлены достойные статуса новых союзников покои. Итан был удивлен, что никто из товарищей в этот вечер не завел с ним разговор на тему открывшегося им секрета. Возможно, его друзья заслуживали еще большего доверия, чем он им оказал. Никто не отвернулся от него, а в их взглядах он видел лишь молчаливую поддержку.
Даже находясь на передовой, Клетис не отказывался от годами выработанных привычек. Каждое утро имперец начинал на тренировочной арене в ежедневной дуэли с Тхорном. Правда, теперь их стычки вынуждены были обходиться без крови. Целитель Клемент покинул своего господина так же быстро, как когда-то давно к нему присоединился. Услышав зов Лазара, он бежал из столицы, чтобы покинуть этот мир вместе со своим народом.
Странникам как почетным гостям консула было возвращено оружие, а каждое утро их ждали на тренировке во внутреннем дворе. С последней встречи количество доверенных лиц Клетиса сократилось до шестерых. Рядом с ним уже не было Безымянного, Клемента и Ливия.
Укрываясь от солнца в тени колонны, стоял лант. Его глаза изучали все вокруг, пытаясь разыскать хоть какой-то намек на опасность для своего господина. За все время, что аурлицы были гостями консула, он так и не назвал свое имя. Говорил только по существу и этим нравился Итану. Правда, при взгляде на него не было понятно, испытывает ли это существо какие-либо чувства или же живет одним лишь долгом.
Помня трагедию своего родного мира, лант готов был пойти на все, чтобы уберечь этот от схожей судьбы. Его народ чтил кодекс, излагающий весьма своеобразные и пугающие своей открытой рациональностью тезисы о справедливости. Жизнь одного существа ничего не значила в сравнении с жизнями тысяч и тысяч, отчего инстинкты самосохранения лантов частенько давали сбой. Каждая черта его поведения подчинялась протоколу, заложенному в него вместе с молоком матери. Как и у всех лантов, у него на поясе висел волнообразный меч, а бледное лицо украшала пара новых шрамов.
Похожий на шакала зворг по имени Орест с первого дня поразил гостей своей ловкостью. Каждое движение было легким, отточенным и, казалось, не требовало от своего хозяина каких-либо видимых усилий. Представитель народа зверей, одаренных человеческим нутром, был силен и красив. Генетическая лотерея их расы сделала ему большой подарок, что не могло не отразиться на его самоуверенности. Зворг не был груб, но в каждом его слове ощущалось чувство превосходства над собеседником.
Нелюдимый дарнау, посвящавший многочисленные часы медитации, казалось, был способен оставаться в неподвижном положении целые месяцы. Его ветвистая голова издали была похожа на деревянный рогатый шлем. Если бы Итану когда-то не сказали, что это часть их тела, он бы до конца был уверен в том, что под ним скрывается истинное лицо.
Хранитель природы отвечал за всю флору консульской резиденции. Несмотря на то что Клетис был воином от рождения, в душе он всегда старался оставлять место для прекрасного. Стараниями магистра Кирана за прошедший год здесь был выращен настоящий сад, а стены обвил волшебный в своем цветении плющ. Этот загадочный дарнау мог подолгу сидеть у одного из растений, ведя непостижимую ни для кого, кроме них двоих, беседу.
На схожей с человеческой шее висел кулон. В одной из немногочисленных бесед Киран поведал, что подобное украшение представители его народа вырезают из дерева, подарившего им жизнь. Вооружен он был лишь деревянной палкой, достаточно длиной, но немного короче обычного одноручного меча. Верхняя часть палки была грубо заточена и слегка напоминала наконечник копья. Нижняя же была отведена под рукоять и полностью покрывалась высеченными при помощи резьбы рунами, значение которых дарнау не раскрывали.
Рогатый диарк неоднократно пытался вывести своего древесного товарища из состояния внутреннего равновесия, но безуспешно. Эмоциональный и вспыльчивый Джазэл был верным псом консула, но не самым приятным собеседником. Несмотря на то что он вел себя значительно сдержаннее большинства своих соплеменников, текущая в его жилах кровь диарков все же давала о себе знать. Лицо его навеки искривила застывшая гримаса гнева. Легкий зеленый доспех оставлял своему обладателю возможность для маневрирования и имел скорее декоративную функцию. За спиной висел длинный лук, а за пояс цеплялись колчан и подаренный диарку лично консулом изящный кинжал.
Ак-канов, тавранов и ялгов в окружении Клетиса так и не появилось. От первых не было пользы на суше, а остальным имперец попросту не доверял. Ряды преданных последователей консула редели, отчего каждый из оставшихся был на вес золота.
Кара наблюдала за новыми союзниками с большой долей скепсиса во взгляде. Красивый легкий доспех, покрывающий контуры ее тела, плавно переходил в шлем, оканчивающийся элегантным клювом. Когда воительница отправлялась на передовую, в руках у нее всегда был трезубец, но в тылу она предпочитала носить при себе лишь меч. Прекрасные крылья венчались множеством маленьких металлических шипов, представляющих далеко не малую угрозу.
— Не желаете продемонстрировать свое мастерство? — спросил Клетис у моряков, когда его меч в очередной раз замер у шеи орка.
Аурлийцы переглянулись. Отказать консулу в столь малой просьбе было бы величайшим оскорблением. Видя замешательство товарищей, мистер Норрингтон оторвал свою спину от стоявшей позади него колонны и вышел вперед. Все ожидали, что консул самолично примет участие в бою, но тот посчитал это ниже своего достоинства. Джонатан и Тхорн сражались около десяти минут, но никто из них так и не смог нанести удар, который можно было бы засчитать за победный. Итан слишком часто видел бывшего убийцу в бою, чтобы понимать, что тот сражается лишь вполсилы.
— Довольно. Тхорн вымотан. Вы деретесь как сонные мухи. Давайте сменим бойцов, — небрежно махнул рукой имперец.
Вторым от аурлийцев вызвался мистер Мерфи. Улыбнувшись, консул посмотрел на Кару и кивком головы
